Джанрико Карофильо - Прошлое — чужая земля

• Название: Прошлое — чужая земля
• Автор: Джанрико Карофильо
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-389-00016-2

Двадцатидвухлетний Джорджо — образцовый студент. Все дни он посвящает подготовке к выпускным экзаменам на юрфаке, вечера — своей постоянной девушке Джулии и скромным дружеским вечеринкам. На одной из них он неожиданно выручает из серьезной передряги едва знакомого парня Франческо… и благодаря ему открывает для себя совсем другую жизнь и совсем другого себя — циничного ловеласа и профессионального шулера, безжалостно потрошащего ничего не подозревающих простаков. Джорджо сам ужасается, кем он стал, но ничего уже не может с собой поделать: он попал под влияние нового друга, человека странного и незаурядного.

Схожие противоречия раздирают его тезку и почти сверстника — лейтенанта карабинеров, безуспешно пытающегося выйти на след маньяка-насильника. Днем он мужественно тянет лямку, но все ночи напролет мучается от бессонницы, пытаясь отогнать тяжелые воспоминания детства.

Встреча героев неизбежна, потому что для них обоих прошлое — чужая земля, где все по-другому. Но после этой встречи другим окажется и будущее.

---

В сентябре восемьдесят девятого Ширеа стукнуло тридцать семь, столько ему всегда и останется. Он ехал в стареньком «фиате-125» по затерянной в глубине Польши раздолбанной дороге. Водитель затеял рискованный обгон, и они разбились о встречный фургон, спокойно, невинно и неотвратимо двигавшийся по своей полосе. Когда человек становится чемпионом мира, может ли он представить себе, что жить ему осталось всего несколько лет? Или, садясь в безобидный «фиат-125», что умрет через несколько минут?

Я много раз звонил Франческо домой. Сначала мне всегда отвечала его мать. По ее голосу с сильным местным выговором я хорошо представлял себе мрачную пожилую женщину, пропахшую нафталином, несчастьем и сожалениями. Франческо нет дома, она не знает, когда он вернется. Не могла бы она передать ему, что я звонил? Ненормально долгая пауза, вздох и, наконец, ответ: ну хорошо, она передаст, но она не знает, когда он вернется. Кто звонил? Опять Джорджо. До свидания (или всего хорошего), синьора. Спасибо. Мне ни разу не удалось договорить слово «синьора» до конца — она вешала трубку. И «спасибо» я говорил уже в пустоту.

Не думаю, что она невзлюбила именно меня. Похоже, она ненавидела весь мир — искренне и методично — все, что находилось за пределами ее затхлого дома, пропахшего застоявшейся пылью и бедой.

Франческо не перезванивал. Сомневаюсь, что мать сообщала ему о моих звонках, впрочем, какая разница. Даже если бы она все передала, это бы ничего не изменило: он в те дни был занят другим. И это другое меня не касалась.

Спустя две недели и пять-шесть сюрреалистических разговоров с его мамашей (я так и не узнал, как ее зовут), телефон вообще перестал отвечать. Я ждал по десять-пятнадцать гудков. Бесполезно. В любое время. Один раз я позвонил в семь тридцать утра, другой — в одиннадцать вечера. Никто не снимал трубку. И я бросил звонить.

Однажды — уже в октябре — я встретил его на улице. Он выглядел очень странно. Отпустил бороду, но не это так изменило его. В нем появилось что-то нездешнее. То ли одежда, то ли что-то еще. Какое-то время он смотрел на меня широко открытыми глазами, как будто не узнавая. А потом вдруг заговорил со мной так, словно мы расстались минуту назад. Он ухватил меня за плечо и сильно, до боли сжал мне руку.

— Видишь ли, друг мой, нам с тобой совершенно необходимо встретиться и спокойно поговорить. Пришло время придать нашему существованию новый импульс. Мы начали дело, которое, так сказать, совершенно необходимо довести до конца. Мы с тобой. Следовательно, нам нужно разработать стратегический план по достижению наших подлинных целей.

По ходу дела он взял меня под руку. Пошел вперед и потащил меня за собой. Мы находились на улице Спарано с ее дорогими магазинами, в толпе элегантных женщин, выбравшихся за покупками к осеннему сезону, и молодежи, собиравшейся компаниями. Мы проталкивались через людской муравейник, на мой взгляд, довольно опасный — мы перли напролом, не разбирая дороги.

— Представь себе, что сейчас две такие исключительные личности, как мы с тобой, оказались перед важным выбором. Можно доверить событиям решать за нас. И плыть по течению, как обломки дерева. Ты этого хочешь? Конечно нет. Вторая возможность состоит в том, чтобы плыть по этой реке против течения, упорно и целеустремленно, сознательно реализуя проект подлинного существования. Понимаешь, о чем я, правда?

Он забыл, как меня зовут, мелькнуло у меня.

Вернее, нет. Я был уверен, что в тот момент он не помнил, как меня зовут. В моей голове сама собой всплыла фраза, как будто напечатанная на старой пишущей машинке: «Он не помнит моего имени». Затем эта надпись превратилась в неоновую вывеску. Он не помнит моего имени. Это продолжалось несколько секунд, а потом прошло.

— …Значит, у нас есть категорический императив, которого мы должны строго придерживаться. И реализовывать свою истинную сущность. Превратить в реальность то, чем мы — ты и я — потенциально являемся.

Он говорил еще несколько минут в том же безумном и гипнотическом ритме, держа меня под руку и периодически сжимая ее пальцами чуть выше локтя. А потом так же неожиданно замолчал.

— Ну что ж, дружище, думаю, мы обо всем договорились. Встретимся в спокойной обстановке, проведем все необходимые исследования и выработаем план дальнейших действий. Обнимаю.

И он исчез.

Глава 4

Однажды утром бригадир отдела по борьбе с наркотиками, только что вернувшийся в Бари из трехмесячной командировки в Калабрию, увидел на столе Пеллегрини рисунок.

— Я знаю этого типа. Видел его в прошлом году в одном игорном доме. Мы тогда расследовали дело о наркоторговле в Мадоннелле. Он играл в покер. Проигрывал, проигрывал как проклятый, но с таким спокойным лицом, будто это его не касается. Я его запомнил. Лицо. И глаза. Помню, в какой-то момент мне показалось, что он нас вычислил. Он очень странно на нас смотрел. Я был там с Пополицио из Алтамура — его уже перевели, — в общем, тогда у нас обоих сложилось одинаковое впечатление. Мы ушли, а когда через несколько дней вернулись, его уже не застали.

Он прервался и взял в руки ксерокопию рисунка и несколько секунд молча рассматривал ее.

— Это он, я почти уверен.

Затем он перевел взгляд на Пеллегрини.

— Кто это нарисовал? Отличная работа.

Они вошли в игорный дом — игроки бросились прятать карты и фишки. На них не обратили внимания. Кити обратился к бригадиру из отдела по борьбе с наркотиками:

— Кто здесь управляющий?

Бригадир кивнул на спешившего к ним лысого смуглолицего человека лет пятидесяти.

— Эй, какого хрена…

Удар в лицо не дал ему договорить. Резкий, почти спокойный удар ладонью. Просто чтобы сэкономить время.

— Карабинеры. Нужно поговорить. Веди себя хорошо, и мы скоро уйдем. И даже не станем записывать в протокол, что творится в этом притоне. Где мы можем спокойно побеседовать пять минут?

Лысый посмотрел в лицо сначала одному, потом второму и третьему. Повернулся и пошел, не произнося ни слова и не приглашая следовать за собой.

Они вошли в грязную комнатушку, служившую офисом, в которой накурено было еще хуже, чем в игорном зале. Лысый смотрел на них вопросительно. Бригадир сунул ему под нос фоторобот и спросил, видел ли тот когда-нибудь этого человека. Он посоветовал, прежде чем отвечать, хорошенько подумать.

Лысый хорошенько подумал и ответил: да, он видел этого человека и знаком с ним.

С этого момента события начали развиваться быстро. Даже стремительно.

За пару дней установили личность подозреваемого. В адресном столе значилось, что он жил с матерью, вдовой. Но застать его по тому адресу оказалось невозможно. Карабинеры напрасно давили на кнопку домофона — из квартиры никто не отзывался.

Тогда они попробовали порасспрашивать соседей. Синьора Кардуччи? Она умерла дней двадцать назад. Значит, свидетельство о кончине еще не поступило в отдел регистрации рождений и смертей, подумал Кити. А парень? Вы имеете в виду Франческо? После смерти матери его не видели. Никто о нем ничего не знал. Может, уехал в другой город к родственникам. Нет, наверняка ничего не известно, это просто предположение. Нет, они понятия не имеют, есть у них родственники в других городах или нет. Честно говоря, они вообще ничего о них не знали. Ни он, ни его мать никогда не общались с соседями. В общем, полный мрак.

И тогда у Кардинале родилась еще одна идея.

— Лейтенант, надо проникнуть в дом.

— Как это «проникнуть», Кардинале? Ни один прокурор не выдаст нам ордер на обыск. Пока у нас ничего против него нет. Абсолютно ничего. Голые предположения. А вдруг этот парень ни при чем? Что я скажу прокурору?

— Вообще-то я вовсе не имел в виду ордер на обыск…

— А что вы имели в виду? Незаконное проникновение в дом? Чтобы соседи позвонили в службу спасения и нас арестовала полиция?

Кардинале ничего не ответил. Пеллегрини, казалось, полностью сосредоточился на носках своих ботинок. Мартинелли стоял неподвижно и смотрел отсутствующим взглядом. Лейтенант посмотрел на них и догадался наконец, о чем шла речь.

— Понятно. Вы предлагаете взлом. Выбиваем дверь…

— Зачем ее выбивать? — возразил Кардинале. — Мы отобрали у одного домушника связку ключей. — Затем, словно оправдываясь, он добавил: — Его арестовали после десяти ограблений. Это было еще до вашего приезда в Бари. Думаю, он все еще сидит.

— Вы хотите сказать мне, что отобрали у арестованного связку отмычек, забыли упомянуть ее в описи — то есть украли — и сохранили для личного пользования?

Кардинале молчал, поджав губы.

Кити собирался еще что-то добавить, но передумал. Взял сигарету, поднес огонь и докурил до конца. Трое помощников ждали, ничего не предпринимая. В конце концов он потушил сигарету, глубоко и устало вздохнул, оперся правой щекой на кулак руки, локтем которой опирался на стол. Снова оглядел их всех по очереди.