Пьер Декс - Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932

• Название: Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932
• Автор: Пьер Декс
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03371-9

Сюрреалисты, поколение Великой войны, лелеяли безумную мечту «изменить жизнь» и преобразовать все вокруг. И пусть они не вполне достигли своей цели, их творчество и их опыт оказали огромное влияние на культуру XX века.

Пьер Декс воссоздает героический период сюрреалистического движения: восторг первооткрывателей Рембо и Лотреамона, провокации дадаистов, исследование границ разумного.

Подчеркивая роль женщин в жизни сюрреалистов и передавая всю сложность отношений представителей этого направления в искусстве с коммунистической партией, он выводит на поверхность скрытые причины и тайные мотивы конфликтов и кризисов, сотрясавших группу со времен ее основания в 1917 году и вплоть до 1932 года — года окончательного разрыва между двумя ее основателями, Андре Бретоном и Луи Арагоном.

Пьер Декс, писатель, историк искусства и журналист, был другом Пикассо, Элюара и Тцары. Двадцать пять лет он сотрудничал с Арагоном, являясь главным редактором газеты «Летр франсез».

---

Взгляд «с расстояния» снова дает Навиль: Арто «поносил секс на чем свет стоит. Он проклинал его в женщинах; это черное пятно на их представлениях о любви. Что касается мужчин, то именно в нем был корень запущенности и вырождения. Массон рассказал об одной его выходке: «Бретон не любил балов, он не умел танцевать. Мы же с Арагоном и Лейрисом сходили с ума от современных танцев. Как-то ночью Арто (аскет другого рода) ворвался в одно ночное заведение, пользовавшееся дурной славой, и замахнулся на нас тростью: «Что вы делаете в подобном месте?» Нам было весьма не по себе.

«Да, мы здесь, потому что нам не спится. — Ну так идите в другое место!»».

Новый поворот разговора вызван глубоким пессимизмом Кено: «Я до сих пор не повстречал ни одной женщины, с которой смог бы жить…

Превер: На это никто не сможет возразить.

Бретон: Я могу… Не знаю, повстречал ли я эту женщину. Если я ее встретил, она не потеряна для меня. Если нет, я уверен, что встречу ее…

Эрнст: Мне интересно, по какой причине некоторые всё еще живы. К примеру, Кено; я бы охотно подарил ему веревку.

Кено: Я умер бы ради любви или революции, но прекрасно знаю, что не встречу ни той, ни другой.

Бретон: Вот типичное контрреволюционное заявление…

Кено: Доверие к жизни, каким бы оно ни было, кажется мне антисюрреализмом.

Бретон: В таком случае я против сюрреализма в понимании Кено».

С восьмого по одиннадцатое заседания проходили в конце 1930-го — начале 1931 года. Это практически повтор, и присутствие женщин — Нуш Элюар, Жаннетты Танги, супруги Юника — несколько разочаровало, поскольку они мало говорили от себя и не претендовали на независимость от своих спутников. Последнее заседание, в августе 1932 года, вышло за рамки этого опыта.

Сорвавшееся самоубийство

Эти заседания не могли скрыть главного: группы больше нет. Навиля, превратившего «Кларте» в «рупор русской левой оппозиции во Франции», исключили из компартии в феврале 1928 года. Арагона, Бретона и Пере «в очередной раз призывали к сотрудничеству с коммунистической партией. Некоторые друзья старались убедить их в том, что все проблемы будут сняты, если они ослабят связи с новой «Кларте» и в особенности с исключенными из партии, согласием которых они все еще стремились заручиться». Но это означало, что теперь судьей между сюрреалистами будет все чаще выступать компартия. А это вызывало охлаждение в личных отношениях.

Брошенная Симона нашла верного рыцаря в лице Мориза. Летом 1928 года мы застаем их в Бретани, вместе с Навилем и Денизой. Это не могло не задеть Бретона, хотя он все еще верил в то, что между Симоной и Моризом существует только дружба. Откровенность… Сюзанна по-прежнему выступала арбитром между ним и Берлем. Он предпринял тщетную попытку вернуть ее, отправившись в Аяччо на Корсике, где она жила вместе с Берлем.

Арагон не выезжал из Шапель-Реанвиля, тем более что Нэнси установила там печатный пресс. Он переводил «Охоту на снарка» Льюиса Кэрролла, и они печатали книгу вместе под вывеской The Hours Press. А заодно и поэму «Путешествия», тиражом 25 экземпляров, которая позднее вошла в сборник «Большое веселье».

В апреле он готовил к печати «Трактат о стиле», памфлетная горячность которого встретила хороший отклик в группе, в частности у Элюара.

Бретон же, подготовив к печати «Сюрреализм и живопись», взялся за работу над «Надей» — для выхода этой книги многое сделал Галлимар, что не вызвало никакого протеста со стороны Бретона, совсем наоборот. Литературная продукция уже не была под запретом. Собственно сюрреалистическая деятельность сводилась к инцидентам с Арто, который ставил Стриндберга с помощью шведов. По словам Беара, «Бретон удил головастиков в прудах Медона вместе с Арагоном, вновь разругался с Лизой, которая наговорила ему гадостей о Сюзанне… По вечерам он развлекался в Луна-парке. У него ёкало сердце».

Летом 1928 года Арагон уехал с Нэнси в Италию, задержавшись в Швейцарии, чтобы передать Элюару экземпляр «Ирен». Перед отъездом он рассчитывал получить 25 тысяч франков за одну картину Брака, которую в свое время купил за 240 франков на распродаже галереи Канвейлера. Но посредником выступил Ноль, и чек задерживался. Они поселились в Венеции — городе, «где разбиваются сердца».

Нэнси приметила в одном добротном джаз-банде чернокожего пианиста Генри Кроудера. Арагон не мог допустить и мысли о том, чтобы делить любимую женщину с кем-то еще:

Его таскают за собой
Он бродит, сам не свой
Он словно полевой цветок
Сорвали, так он был хорош
Сейчас был здесь, и нет — ну что ж…
Отсюда жестокое разочарование:
Всё ложь, тем более любовь…

Арагон выпил смертельную дозу снотворного. Хотя он и был врачом, но дал осечку — правда, по его словам, самоубийство сорвалось лишь потому, что его вынули из постели на два-три часа раньше, чем было нужно.

Он напишет об этом «Поэму, выкрикиваемую на развалинах»:

Плюнем вдвоем, вдвоем
На всё, что любили мы
Любили вдвоем, вдвоем
Не правда ль, отличный вальс…
Как знать, что это настоящая история
Любви
Как знать, когда любой твой вздох проникнут драмой
И краски дня вдруг принимают цвет
Улыбки, тени, брошенного слова

В то же или почти в то же самое время Сюзанна, которой Берль уже стал надоедать, сообщила об этом Бретону по телефону и была поставлена перед выбором. Она вернулась к Бретону и уехала с ним в Море-сюр-Луэн. Для автора «Нади» это было особенное место, с тех пор как его призвали в армию в Сен-Маммесе. В школьной тетради в клеточку, сохранившейся в архивах Бретона, Маргерит Бонне нашла три «автоматических» текста и одно стихотворение, относящиеся к этому периоду:

Сделай так, чтобы еще не рассвело…
Ночь не постучалась в стеклянную дверь
Она сидит в шкафу
Среди сине-зеленого белья, поет и носится
По дому
Во имя леса и моря
Которое мрачнее всех, кого ты чаще смеешь называть
И губ твоих, что открывают мне и лес и море…
Я вижу тамплиеров в древней рясе
Они рассеялись далёко в моем сне
И как я рад: ничто мне не сожжет
Мою Сюзанну, что сама — огонь

Но Сюзанна добивалась от Бретона тех же гарантий, что и от Берля, то есть требовала, чтобы он развелся ради нее. Он обещал. Тем временем он узнал, что «стал жертвой собственной доверчивости». Симона изменяет ему с Моризом. Он, ничего не скрывавший от нее, попал в ловушку собственного простодушия.

Вот при таких-то обстоятельствах Бретон и встретился вновь с Арагоном, еще более потерянным, чем он сам, который жил на улице Шато, но все еще проводил каждую неделю один-два дня в Шапель-Реанвиле, откуда, само собой разумеется, возвращался совершенно истерзанный. Друзья взялись за пьесу в нескольких частях — «Сокровище иезуитов», продолжение «Вампиров», которая позволила им вернуться к юношеской мечте о Мусидоре. Маргерит Бонне отыскала заимствования (полуколлажи) обоих авторов из полицейской фотохроники в газете «Детектив». Они охотно развивали главные темы коммунистической пропаганды того времени: дебаты о бюджете, пакт Бриана — Келлога,[144] масонство — бурлеск был здесь уместен. Пьесу должны были исполнить на концерте солидарности с вдовой актера, который играл Юдекса[145] (потеряв место билетерши, она пыталась покончить с собой). В конечном счете постановка прошла только один раз, в Праге в 1935 году.

Сюзанна снова ушла от Бретона к Берлю, который женился на ней 1 декабря. Но в январе она вернулась на улицу Фонтен. 7 ноября Арагон повстречал в кафе «Купол» Эльзу Триоле. Вопреки тому, что он утверждал потом, на тот момент он еще неокончательно порвал с Нэнси, которая «не понимала, почему должна заставлять себя не быть больше влюбленной в Арагона, если ей хочется переспать с Генри Кроудером», а уж тем более почему Арагон не может больше быть влюблен в нее, если он спит с Эльзой. И Бретон, и Арагон начали 1929 год посреди таких вот сердечных неурядиц, при этом стараясь изо всех сил произвести хорошее впечатление на компартию. Трудно сказать, что еще оставалось от сюрреализма.

Элюар и Гала снова были в санатории Ароза в Швейцарии. Пере уехал в Бразилию. Навиль всё больше становился троцкистом. «Сюрреалистическая революция» не выходила с марта 1928 года, и ни материальных, ни фактических условий для возобновления журнала не намечалось.