Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

• Название: Тропа Исполинов
• Автор: Феликс Эльдемуров
• Жанр: Фэнтези

---

Женщина, вздохнув, строго поправляет одеяло старшему, касается губами лобика младшего и уходит, возвращается к своим извечным горшкам и ухватам.

Узкий луч скользнул в просвет между ставнями.

Тинч подхватил его в протянутую ладонь, и солнечный зайчик на ладони налился светом, напряжённо запульсировал в пальцах.

Необычным оказалось это пробуждение... Внезапным теплом охватило плечи. Приоткрыв глаза, он успел заметить мелькнувшее за перегородку тёмное платье хозяйки. Выпростал руку из-под одеяла, подтянул поближе сапоги, прощупал изнутри - сухо.

Когда-то... это было уже потом, через много лет после Великой Битвы, перемешавшей народы, здесь, на берегу Таккана, вкопали столбы своих хижин грубоватые, неразговорчивые люди. И бывало, что ни слова так и не услышит от них самый дотошный гость. Молча прикроют за вошедшим не знавшую ни замков, ни засовов дверь, не проронив ни звука - поставят на стол ещё тарелку. Утром - так же молча, зарядив табаком трубки, спокойными глазами проводят ускользающий к горизонту корабль, и острый след его на песке занесёт, замоет крепнущая под ветром волна.

Называли они себя "тагры", что значит "камни", и в самом деле - каких речей можно ждать от камня? Правда... только попробуй дать тагру разговориться! На тебя обрушится настоящий камнепад, потому что любит сей народ ставить подряд по три, четыре, пять, а то и по шесть согласных. Очень нравятся им рычащее раскатистое "ррр" и звенящее "ссс", двойное "нн" и хрипатое "гх". И свою страну они называли в старину не иначе как "Тагэрра-Гроннги-Косс", что значило "Каменный Улей".

И два знамени было у них, отдельно для мира и отдельно для войны...

Кормило тагров море, носила скупая солоноватая земля. Росли, правда, на земле этой только лён да паслён, чеснок да вьюнок, копья-тополя подряд - что сажают только в ряд. И поднимались на песках пушистые побеги "каменных роз", да рассыпались по склонам золотые звёздочки очитка. Туговато было с хлебом - не удавались на полынной земле ни ячмень, ни пшеница. Но прошли они на юг, прошли на север, и запад, и там научились пасти и сеять, а по части мёда, пряных трав и напитков никогда не знали равных.

И всё бы хорошо, но за сорок лет до нынешних событий, после того, как близ Дангара - столицы тагров, появились первые нефтяные колодцы, по странам побережья волной пошли палящие, не утихающие войны. Не один корабельный остов до сих пор вымывает прибой из песка, поросшего "каменными розами". Останки не одного неприятельского нашествия втоптаны в красную глину равнины.

Нет и не было воинов крепче и свирепее в бою, чем тагрские. Знаменитые сабли свои ковали они на севере страны, в Бодариске. Шили обмундирование и выделывали сбрую на юге, в Маллен-Гроске. Лучшие каменщики и строители крепостей и дорог жили в Коугчаре, лучшие ружейники в Дангаре, лучшие пушкари в Бугдене, лучшие корабельные мастера в Урсе.

Отложены были до лучших времен их мирные, цвета безоблачного неба знамена с золотистым солнцем посередине. Чёрные флаги с ярко-красным солнцем развевались над головами солдат, которые с боевым кличем "даннхар!" врывались то перевалами, через Тропу Исполинов в соседний Чат-Тар, то дальше, лесами да болотами - в отдаленную страну Элт-Энно, то - посуху или по морю - в Бэрланд, или на боевых парусниках - в богатый морским зверем и рыбой Анзуресс.

Хоронило песком рыбацкие поселки, и одиноко сохли на ветру тополя, что когда-то, в день рожденья сына посажены были отцом - дабы сынок, подросши, не мучился поисками дерева для столбов своей хижины. Немногие оставались для того, чтобы, как раньше, строить дома и дороги, пасти стада в предгорьях, встречать путину в Анзурессе или торговать - с теми соседями, с которыми не воевали.

И то. Сложилось, что держали странный мир только с заморским государством Келланги, и долго держали, и не просто так. Завязалось это давно, и случись что - пошли бы с молотка дангарские нефтепромыслы и урсские верфи, оружейные, мастерские и сукновальни, кожи, сталь и строительный камень. Ведь лишились бы законной доли в прибылях очень многие уважаемые и влиятельные люди.

Со временем келлангийцы стали считать страну тагров чем-то вроде своей вотчины, а точнее - чем-то вроде надёжной дубины в борьбе с непокорными странами.

А для уверенности - пятьдесят тысяч келлангийских солдат постоянно квартировали внутри страны тагров, которая пусть не жировала, но ведь до сих пор и не голодала, и войско обеспечивалось всем необходимым. Мирные жители занимались обычными делами, солдаты совершали геройские подвиги за границей, песок и снег носило по равнине. И до каких пор это могло продолжаться - не знал и не ведал никто.

Тагр-косс, "Каменное Гнездо", называлось ныне их государство, а жители, смешавшись с переселенцами из иных земель, стали именовать себя тагркоссцами.

В накинутой на плечи кожаной, отцовской, со следами стальных защитных пластин куртке стоял Тинч, настороженным взором поглядывая в просвет ставен - в беспокойное море. К утру от бури не осталось и следа, а попутный ветер только поможет быстрей дойти до Коугчара. Что ждёт его дома?

- Снег... сказал он едва слышно, одними губами.

2

Слепящий шквал кружит над побережьем.

Влажные хлопья обжигают лицо, вплетаются в конскую гриву, пропадают на мокром песке и седой глине солончака, куда по каменным желобам стекает бурая пенистая вода.

По старой, мощёной в четыре колеи дороге, что вдоль берега ведет из Коугчара на Бугден, держит путь одинокий всадник в синей шинели и форменной мохнатой шапке с белым плюмажем. Под копытами его статной, широкогрудой вороной потрескивают льдинки. Ноги, обутые в тяжёлые сапоги, размеренно покачиваются в стременах.

Шквал прошёл. Пахнуло дымом... Всадник поднял голову. Рукою в кожаной перчатке, снимая дремоту, провёл по лицу.

Глиняные тёплые домики... там, по пути, меж морем и дорогой... Возле каждого - аккуратная копёночка тростника, на топливо - на берегу с дровами небогато. Мешают они его с какой-то дрянью и так топят. На окнах - ставни, замкнутые изнутри хитроумною щеколдой.

Попробуй, прорвись в нашу крепость.

- Хххак!

Всадник мрачно перекатил в зубах мундштук пустой вересковой трубки. Времена... Что с них брать, с голоштанных?

Кроме, возможно, табаку.

Подумав о табаке, он в который раз поглядел на заросли прошлогодней полыни у обочины. Когда-то в походах случалось курить и не такое.

Некогда, когда-то... Давно, недавно ли? И каждый из твоих сорока восьми лет - наезженная дорога, где известен каждый ухаб и каждый куст чертополоха на обочине. Уходит вглубь памяти прошлый год, а он, вдруг, оказывается, был не прошлый, а позапрошлый, а тот, что был позапрошлым, вообще пропадает непонятно куда, и годы разбегаются, как перепуганные кони, и среди них, растерявшийся - ты, непроворный табунщик...

Он вновь пошевелил во рту отвратительно пресный мундштук. Нет уж! Вначале кури полынь, затем сам у дороги ложись. И потом, после того, что случилось, если Бог и поможет спуститься на землю, то никакому чёрту не помочь вскарабкаться обратно в седло.

Проклятая спина... И - вчерашняя орава пьяных подонков, называвших себя "стадом Господним", что неоткуда взялись в Коугчаре...

"Слезай сюда, чаттарец! Ну, слезай, слезай, па-га-вар-рим!"

Двоим пробил башку, это точно. Жаль, не догнал того, с дубиной... Любит эта мразь заходить со спины.

Может быть, тогда и выронил кисет?

- Аррр, инта каммарас! - прорычал он, стискивая зубы. - Ну и что теперь делать? Что теперь делать?..

Да, жаль, не догнал остальных. Среди них мог быть кто-нибудь из тех, кто...

Перестань, перестань, сказал он себе. В третий раз возвращаться к обугленным стропилам, которые чуть припорошил снежок...

Айхо, доченька, да где ты... Что со всеми вами... И где был я в это время...

Глухие, холодные стены вознеслись над ним, покрасневшие талые ручьи разливались по мостовым Коугчара. Снег на чёрном угле. Твёрдое, промёрзлое дерево скамейки, на которой летом засиживались, бывало, затемно. Колючие капли дождя на ветру.

И ещё... старик, в хижине которого пришлось переждать эту ночь. Старик, что поведал о том, что двумя днями раньше творилось в чаттарских кварталах города... Измождённое лицо, корявые пальцы, чёрные зубы, которыми он как голодный волк вцепился в кусок сушёного мяса... Стоит ли человеку доживать до этих лет? Тем более, что, говорят, иным в преклонные годы просто омерзительно хочется жить...

Сойти с ума и... вперёд, на собственный "бодариск"? Или загнать в зубы ствол карабина? Дескать, дождался-таки своего часа, сынок? Или... действительно вернуться? Теперь насовсем?

Жаль, не догнал остальных...

Начинаем сначала, сказал он себе мысленно. Этот день - начало. Тебе сорок восемь, и зовут тебя Гриос, и ты добротно слеплен Мастером из лучшей земной глины. Ты движешься в направлении на Бугден. Там, в твоей солдатской книжке есть что-то за подписью маршала Варадоса.