Валерия Герасимова - Крушение карьеры Власовского

• Название: Крушение карьеры Власовского
• Автор: Валерия Герасимова
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1956

Военно-приключенческая повесть о сложной и опасной работе разведчиков.

---

Старик не ответил. Он мучительно думал. Ему было непостижимо, что все это происходит здесь, почти в центре Москвы, в знакомом скверике, неподалеку от его дома… И никто, по-видимому, не в силах разорвать эту липкую паутину.

Как бы проверяя подлинность окружающего, Антон Матвеевич посмотрел на дорожки скверика, на играющих невдалеке детей и даже на синий поношенный плащ собеседника. Конечно, и сейчас он может призвать на помощь милиционера, который, как он знает, прохаживается неподалеку от их магазина. Но разве это отведет удар от его сына? Разве это помешает запачкать его доброе имя какому-нибудь Храпчуку? А, кроме того, где уверенность, что вслед за этим не вмешается в их жизнь второй такой «Николай Петрович» из все той же непонятной, но, как видно, и впрямь мощной организации. Ведь узнали же они все — и адрес, и даже как его старуху зовут…

А вкрадчивый голос журчал, словно где-то далеко-далеко:

— Но поймите, Антон Матвеевич, мы вовсе не желаем вам зла. Не думайте, что мы бесчеловечны. За нашу маленькую услугу мы ничего не требуем взамен. Уверяю вас, что в нашем лице вы имеете искренних друзей и в трудную минуту мы можем вам еще очень и очень пригодиться…

— Убереги меня бог от подобных «друзей», — горько усмехнулся Антон Матвеевич.

— Нет, это вы напрасно, — все так же вкрадчиво продолжал «Николай Петрович». — Поверьте, что мы уважаем простых русских людей, чуждых политических авантюр и далеких от властолюбия… В нашем представлении вы являетесь именно таким простым человеком. Возможно, мы даже вместе будем изыскивать пути, чтобы нейтрализовать действия «господина попа», как вы выразились.

Встав со скамьи, «Николай Петрович» предупредительно помог подняться старому человеку.

— А что касается этого разговора, — произнес он вполголоса, — то я уверен, что вы не откроете ни одной душе, даже вашей Марье Кузьминичне. Ведь вы не хотите, чтобы ваш единственный сын лишился не только своего положения, но и, — многозначительно улыбнулся он, — свободы.

И легко коснувшись кепки, посланец Петер-Брунна направился к выходу из сквера. Походка Франца Каурта была уверенной и твердой. Во всяком случае никто не узнал бы в нем то фантастическое существо, которое еще не так давно выползло на советский берег, тревожно всматриваясь в ночной мрак.

Жадно следил Антон Матвеевич за отдалявшимся от него человеком. А потом, словно заразный, боясь к кому-нибудь прикоснуться, старик тихо побрел знакомыми переулочками к дому.

Вот, значит, в какую ловушку он попал. Вот кто стал распоряжаться его судьбой и судьбой его семьи!

Но какая же фотография оказалась у них в руках?

Неужели и правда Храпчуку удалось заснять что-нибудь секретное у Василия в кабинете?

Это могло быть. Сын действительно говорил о том, что начал новую большую работу.

Воспаленные глаза Антона Матвеевича растерянно блуждали, и даже воинственные усы как бы опустились… И, задержавшись взглядом на этой точно обвисшей, пошатывающейся фигуре, какой-то веселый прохожий выразительно щелкнул себя по шее.

— Заложил, папаша? — фамильярно подмигнул он, обратив внимание на нетвердую походку старого человека.

И, сделав первый шаг по пути лжи и обмана, Антон Матвеевич, сокрушенно махнув рукой, подтвердил:

— Заложил малость…

Глава пятая Тревожные раздумья

В этот яркий весенний день Василию Антоновичу был нанесен еще один меткий удар. Так, во всяком случае, расценивал его тот, кто этот удар наносил.

Сегодня наступил конец тех волнующих, хотя и несколько односторонних отношений, которые вот уже два месяца тянулись между доктором физико-математических наук Сенченко и его личным секретарем Инной Семеновной Зубковой.

Эти отношения прошли несколько фаз. Начались они с благоговения Инны перед солидным, почетным положением ее патрона, увенчанного медалью лауреата. Ей нравилось все, что окружало ученого, тем более, что назначение многого в его кабинете ей не было ясно. Она с уважением косилась на красные стрелки и синие кружочки непонятных диаграмм, развешанных по стенам. Кроме того, рассудок подсказывал ей, что люди, которые много сидят за письменным столом и как бы совсем не замечают девушек, достигают в жизни больших успехов.

Правда, Инна не находила костюмы Василия Антоновича достаточно элегантными. Какой-нибудь Генка Дудников в этом смысле дал бы ему сто очков вперед. К тому же во всем облике ученого чувствовалось, что он, как выражалась ее подружка Эрочка Подскокова, «совсем из простых». Но Инна не удивилась, когда узнала, что у Василия Антоновича есть персональная машина одобренного ею жемчужного цвета и даже дача во Внуково. А как часто получает профессор приглашения на самые различные приемы!

По мере того как все это выяснялось, ощущения Инны приобретали иной характер. Во взгляде Василия Антоновича эта пламенная любительница кино уловила тот стальной блеск, который так восхищал ее у Кадочникова («Подвиг разведчика»). Неприступность была почти такой же, как у Галлиса («Поезд идет на восток»), а широкоплечая фигура будила самые заповедные воспоминания («Тарзан в Нью-Йорке»).

Надо было добиться одного — чтобы этот многогранный герой нашел и в ней свою «Джен»… Но как это сделать?

Прежде всего следовать заветам мамы — а Инна их слышала с малых лет — «главное в жизни — не теряйся!»

Что ж! Первые шаги пришлось делать самой. Обычно трезво рассчитывающая каждый рубль, она стала тратиться на маленькие безымянные подношения: на письменном столе ученого букетики фиалок выглядели так поэтично…

По расчетам Инны, этой фазе отводился срок примерно в полтора месяца. После этого следовало ожидать, что герой, преодолев мучительную неловкость, наконец спросит, как она намеревается провести сегодня вечер.

Но подобное развитие событий задерживалось. Это было просто непонятно! Это изумляло. Ведь Инна уже давно пришла к выводу, что семейная жизнь ее патрона неудачна. По ее наблюдениям, ему недоставало той маленькой, но твердой женской руки, которая была бы достойна его положения.

Он был «явно недосмотрен». Это получило объяснение, когда Инна узнала, что супруга профессора тоже что-то такое «по научной части».

В ее представлении Людмила Георгиевна Сенченко была скучным, безнадежным «синим чулком».

Эти скучные «чулки», по ее мнению, были терпимы только на вечерах воспоминаний о гражданской войне или за столом президиума в день 8 марта. Но могли ли они идти в сравнение с элегантной и привлекательной молодой девушкой, которая к тому же наделена от природы богатым вкусом и утонченными потребностями? И Инна твердо решила, что полное поражение ее соперницы неизбежно.

Почти невольно она начала готовиться к новой увлекательной жизни.

Обычно по выходным дням, «прочесывая» магазины — так называл это занятие нахал Генка — в поисках очередной новинки сезона — вроде сережек-клипс или фиолетовой губной помады, Инна тщательно высматривала мебельный гарнитур из птичьего глаза или трехстворчатое трюмо, которое так мило выглядит в спальне молодой хозяйки дома. Мысленно она даже советовалась со своим воображаемым спутником — чуть грубоватым, замкнутым ученым. Она мягко иронизировала над его безразличием к расцветке намеченного ею домашнего халатика. А уломав его присоединить к гарнитуру из птичьего глаза еще стильный рояль, Инна с небрежным изяществом («Девушка моей мечты») выбивала в кассе чек на оригинальную булавку-заколку «божья коровка» стоимостью один рубль семнадцать копеек…

В то время как для убранства будущего уютного гнездышка оставались сущие пустяки: вроде машинки для выжимания лимонного сока и лампочки-грибка на тумбочку у кровати — произошла неожиданная катастрофа.

Наступил день, когда Инна увидела, что к подъезду института подкатила знакомая машина жемчужной окраски. Из машины вышел «ее» ученый. Он ласково попрощался со своей спутницей — молодой женщиной. Даже на расстоянии — через раскрытую дверцу автомобиля — незнакомка показалась Инне не только элегантной, но даже похожей на ее кумира — киноактрису Грету Гарбо.

— Кто это? — взволнованно спросила она лаборантку Машу Минакову, склонившуюся за соседним столом над развернутой тетрадкой.

— Как, разве вы не знаете? — удивилась Маша. — Это жена Василия Антоновича — Людмила Георгиевна!

— Но вы ведь рассказывали совсем другое!

— Почему другое, — в свою очередь удивилась Маша. — Я говорила, что это интересный, содержательный человек.

Инна промолчала. Она действительно слышала от Маши нечто подобное. Но оценка женских качеств в устах такой особы, как Мария Минакова, была для нее неавторитетной. Ведь эту Минакову Инна была готова зачислить в разряд «безнадежных».