Рустам Ибрагимбеков - Сложение волн

• Название: Сложение волн
• Автор: Рустам Ибрагимбеков
• Издательство: «Дружба Народов» 2001, №8
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008

Вряд ли в нашей стране найдется хоть один человек, который бы не смотрел «Белое солнце пустыни», не помнил и не употреблял бы в своей речи всем известные фразы: «За державу обидно», «Таможня дает добро» и другие. Сухов, Абдулла, Петруха, Верещагин, Саид вошли в народную жизнь из-за точного отражения национального колорита героев. Немалая заслуга в этом принадлежит выдающемуся сценаристу и режиссеру Рустаму Ибрагимбекову

Рустам Ибрагимбеков хоть и не живет постоянно в Баку, однако мысли известного прозаика и кинодраматурга прикованы к родному городу. В позднесоветские времена о столице Азербайджана как городе, где сплелись культуры разных народов, ходили легенды. Сейчас, понятно, многое изменилось. Что, как, в какую сторону? Что происходит с ровесниками писателя и людьми следующих поколений? Об этом — новая его повесть.

---

— Жаль, — сказал молодой. — Придется внести поправки в протокол.

— Скорее всего, это были они, но я не могу утверждать то, чего не видел.

— Это ваше дело, конечно. Но вы усложняете ситуацию. Владелец бара утверждает, что удар ножом нанес тот парень, который с вами поругался. А вы, находясь рядом, почему-то этого не увидели. Как-то странно…

— Я понимаю, что выгляжу полным идиотом, но я действительно не успел их толком разглядеть.

Не скрывая своей досады, узколобый вышел из кабинета. Молодой взял листки с протоколом и сел за стол. Ему тоже не нравилось поведение Эльдара, но он сдерживал свои чувства.

— Вы настаиваете на том, что не разглядели лиц парней, нанесших удар академику Асадову?..

— Да.

Он внес поправки аккуратным почерком и опять протянул протокол Эльдару.

— Подпишите, где стоят галочки.

Эльдар подписал везде, где было указано.

— Я могу идти?

— Да. Но не уезжайте из города. Вы можете понадобиться. Тело убитого увезли на экспертизу. С завтрашнего дня вами займется прокуратура. — Кивнув на прощание, он пошел к двери…

XVIII

Муртуз приехал на дачу ровно в десять, как и обещал. Обнаружив, что Наиля на даче одна, пришел в ярость. Но приутих, когда она в свое оправдание сообщила о том, что кадыкастый мужчина не имеет отношения к налоговой инспекции, и это раскрылось сразу же по их прибытии на дачу.

Муртуз сел к столу, наполнил коньяком рюмки, и они выпили. Разглядывая Наилю, Муртуз убедился в том, что задок ее по-прежнему красиво натягивает юбку, и темная полоска углубления, разделяющего крепкие ягодицы, маняще проступает под тонкой тканью.

— Иди сюда.

Она подошла.

— Еще ближе. Нагнись!

Она не подчинилась; кошачьи глаза смотрели поверх его головы вдаль. Муртуз сунул руку под юбку, она прогнулась в пояснице и попыталась отодвинуться. Но он уже уперся пальцем в нужную точку. Некоторое время тело Наили сохраняло все ту же напряженную, полусогнутую позу, потом что-то внутри сработало, ноги подогнулись, лицо ее уткнулась ему в пах.

XIX

По дороге домой Друг звонил много раз, но мобильный телефон Вики находился вне зоны доступа. Дома ее тоже не было. Открыв входную дверь, он услышал звонок телефона и бросился к нему. Но это был брат; того интересовало, не появились ли какие-нибудь новые сведения об убийстве академика Асадова. В конце разговора брат выразил уверенность, что убийство заказное, и добавил, что после случившегося у приятеля Вики проблем с приватизацией библиотеки не будет — единственное препятствие устранено. Недовольный шуткой брата, Друг сухо пожелал ему спокойной ночи и повесил трубку.

За почти сорок лет совместной жизни он так и не привык к поздним возвращениям Вики — она любила засиживаться в гостях. В первые годы он везде ее сопровождал, но со временем ей удалось это прекратить, и он стал больше внимания уделять друзьям. Но где бы и с кем он ни встречался и как бы интересно ни проводил время, ожидание встречи с ней по возвращении домой не покидало его ни на минуту.

В первый же год после свадьбы кто-то распустил слухи о ее супружеской неверности. В ответ Вика привела несколько примеров того, что болтают о нем: не проходило дня, чтобы подруги не рассказали о нем какую-нибудь гадость. Это его успокоило — про себя-то он точно знал, что абсолютно чист. Вика, конечно, нервничала из-за болтовни, которая сопровождала их жизнь, но, как и он, решительно отвергала возможность его или ее неверности.

Какое счастье, что ему удалось удержаться от соблазна сегодня. Но почему он вообще поддавался уговорам этого мясника Муртуза, которого знал не первый десяток лет?! Только старческим маразмом можно объяснить то, что с ним не произошло!

В половине десятого позвонил Эльдар с предложением встретиться. Обычно он мгновенно откликался на зов друзей, считая, что их проблемы важны не меньше его собственных. Но сегодня он вынужден был отказаться от встречи, сославшись на важное дело, из-за которого не может выйти из дома.

XX

Писатель оценил убийство Академика как признак окончательного погружения страны в пучину преступно-олигархического режима; Марат счел это печальное событие достаточным основанием, чтобы встретиться и выпить; Счастливчик находился где-то за границей; Алику звонить не стали — он продолжал жить в Забрате и, будучи старше их всех, с высоты своих семидесяти лет интересовался только тем, что входило в ближайший круг его жизни: семья, друзья, соседи.

По настоянию Марата собрались у него. За полчаса, ушедшие на дорогу, стол уже был накрыт. Похожая на грузинскую царицу Тамару из школьного учебника истории жена Марата жарила на большой сковородке мясо с помидорами. Когда-то на этой длинной застекленной веранде их кормила мать Марата. Двор их детства по-прежнему был разрушен частично — вопреки официальным уверениям городских властей та сторона, где жили одна над другой семьи Марата и Друга, уже тридцать лет оставалась нетронутой.

Пока Эльдар вел телефонные переговоры с Другом, Писатель изучал содержимое книжной полки. В основном она была заставлена его книгами.

— Что это ты меня на кухню вынес? — спросил он с шутливой строгостью. — Все книги в комнате, а мои — здесь.

— Чтобы были под рукой. — Марат нарезал хлеб и сложил его в плетеную корзиночку. — Жизнь семьи в основном проходит здесь.

— Ты хочешь сказать, что вы читаете мои книги?..

— Да.

— И «Солнечное сплетение» прочитали? — Так называлась его последняя книга. В отличие от изданных раньше книг она, по мнению Писателя, была незаслуженно обойдена вниманием и критиков, и читателей.

— Вроде читал… — Марат снял с полки книгу в твердом темно-синем переплете.

Эльдар закончил телефонный разговор и присоединился к ним. Писатель и его уличил в нежелании читать его книги, но тут же, проявив широту души, успокоил: интерес к чтению пропал не только у них, это — массовое явление, литература уже ничего не определяет в жизни — сама в ней запуталась.

Они сели за стол. Эльдар рассказал о том, что произошло в пивном баре. Марат засыпал его вопросами, его интересовали какие-то конкретные детали. Писатель заговорил не сразу, пытаясь понять, какие силы могут стоять за исполнителями, по его мнению, побудительным толчком убийства явилась информация о том, что Академик выехал из дома без охраны. А это означает, что его разговор с Дельцом был подслушан.

— Рано или поздно с ним все равно бы расправились. — Марат коснулся Эльдара сочувственным взглядом и взялся за бутылку. — Его, видимо, давно пасли… И, вообще, какая разница, кто это сделал?! Убит человек, его уже не вернешь! — Водка была разлита по стопкам с аптекарской точностью. — Я несколько раз видел его по телевизору. Классный мужик был! Давайте помянем.

Они выпили, не чокаясь. Закусили. В открытые окна веранды втекал вечерний воздух, и запахи двора будили воспоминания. То, что он оказался сегодня во дворе своего детства, казалось Эльдару не случайным. По логике вещей, они должны были собраться у него, но почему-то приглашение Марата оказалось предпочтительней!

Они что-то говорили, перебивая друг друга, и Писатель, и Марат. С пяти лет Эльдар дружил с ними, хотя всегда держался особняком. Удивительная это была дружба: Писатель и Друг ненавидели друг друга, Счастливчик, добившийся всех возможных должностей, наград и почестей, продолжал с ними общаться, но каждый внутренне считал, что, живя в каких-то заоблачных высотах, он отдалился от них. При этом никто из них не мог вспомнить хотя бы один случай, когда бы он совершил что-то, подтверждающее их сомнения. А может быть, ему везло и в этом, и он ни разу не оказался в ситуации, где мог быть подвергнут настоящей проверке.

В 1990 году четверо из них — Алик, Марат, Друг и Писатель чуть не оказались в тюрьме. Защищая какую-то незнакомую девушку, они вынуждены были сцепиться с хулиганьем; драка закончилась смертью одного из обидчиков девушки. К счастью, никто из них к этой смерти причастен не был. Но выяснилось это не сразу. Угроза несколько ближайших лет провести за решеткой крепко тряхнула конструкцию дружбы, воздвигаемую общими усилиями на протяжении полувека …

— Ты много сегодня выпил? — Писатель пытался на глаз оценить состояние Дельца.

— Все нормально.

Чтобы успокоить Писателя Эльдар сказал тост, в котором посетовал на то, что в последнее время они редко встречаются. Писатель в развитие его тоста с огорчением отметил, что с возрастом они все больше погрязают в житейских проблемах, и в поисках подтверждения он взял с полки свою последнюю книжку. Полистав ее, стал читать какие-то отрывки. Что-то цокало у него во рту, и, не прерывая чтения, он языком поправлял вставную верхнюю челюсть. Видимо, плохо держалась. Иногда он останавливался и долго листал книгу в поисках нужного места… Каждый очередной кусок предварялся предупреждением: в книге зафиксировано все, как было, и поэтому просьба не обижаться, если что не так; более всего Писателя волновало состояние Дельца — не приблизился ли он к состоянию неуправляемого стремления к справедливости?