Тахир Малик - Фалак

• Название: Фалак
• Автор: Тахир Малик
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Пояс! — крикнул кадий, и из толпы сейчас же протянули несколько поясов.

— Ну держись, парень, — улыбнулся Камариддин, передавая богатырю пояс.

Туго подпоясавшись, молодой человек вышел в середину круга, очищенного толпой для состязания. Камариддин снял свой халат, протянул его Шамсибеку. Освещенные пламенем костра, борцы начали сходиться. Бронзово-красные блики играли на их могучих торсах. По толпе прошел невольный гул восхищения противники явно не уступали друг другу ни в красоте, ни в силе.

Взявшись за пояса, богатыри некоторое время не тревожили один другого и лишь редкими мощными рывками пробовали устойчивость соперника. Наконец Камариддин резко уперся подбородком в плечо Ганимурада и изо всех сил потянул его за пояс к себе. Тот не шелохнулся, словно врос в землю. Борцы быстро пошли по кругу, то и дело пытаясь оторвать друг друга от земли. Противоборство длилось несколько минут. Страсти накалились. В толпе слышались возгласы, подбадривавшие того или другого из противников. Казалось, что состязание кончится вничью. И вдруг — Шамсибек не сразу осознал случившееся — могучее тело Камариддина качнулось в сторону деревенского силача, приподнялось над землей, а в следующее мгновение гигант снова стоял на ногах.

Ганимурад мог бросить соперника на землю, но не сделал этого. Камариддин оценил великодушный жест и дружелюбно обнял молодого человека.

— Только истинный богатырь способен на такой поступок! — сказал сипах.

Затем Камариддин обратился к толпе:

— Люди! Ваши земляки — Ганимурад и эта юная девушка — они ведь так молоды. Простите им их прегрешение! Тем более что они любят друг друга, а юная подруга богатыря была просватана против своей воли… пусть они поженятся.

«Да что там!», «Простить, конечно!», «Правильно вы сказали, уважаемый!» — раздалось в толпе. Камариддин взглянул на кадия. Тот потупился и развел руками.

Наутро путники двинулись дальше в сторону Андижана. Около полудня Шамсибек и его спутник отделились от каравана и, пришпорив лошадей, поскакали в сторону большого селения, утопавшего в зелени садов.

— Твой Булакбаши — настоящий рай, — заметил сипах. — Теперь я понимаю, почему ты так упирался, когда шахрияр решил оставить тебя в Самарканде.

Ведя коней на поводу, путники прошли узкой улицей к дому Шамсибека. Толкнув низкую дверцу, молодой человек прошел в просторный дворик, затененный виноградными лозами. Первыми, кого он увидел, были годовалый младенец, ползавший возле суфы, и следившая за ним пожилая женщина.

— Мама! — негромко позвал Шамсибек.

Женщина обернулась на его голос и, вскрикнув, бросилась к сыну. Из дверей дома во двор устремились бабушка, тетка, жена Шамсибека.

— Жив, жив, сыночек! — повторяла мать, поглаживая его по плечу. — А мы уж столько слез по тебе пролили.

— Вы, женщины, всегда слишком много плачете, — с улыбкой промолвил Шамсибек и подхватил на руки ребенка. — Сын, ты уже совсем большой! Пора заводить для тебя коня…

Оказалось, что отец Шамсибека уехал на несколько дней по делам в Андижан.

До приезда отца молодой человек никому не говорил о повелении Улугбека переселиться в столицу. Когда Исмаил-Хаджи узнал волю султана, он сказал:

— Аллах милостив к тебе, сынок. Великий Улугбек призывает тебя для служения. Да хранит тебя на всех путях отцовское благословение.

Расстались на развилке дорог на холме. И долго еще стояли отец и мать, глядя, как маленький караван из нескольких повозок и двух всадников медленно тащится по большой торговой дороге, то и дело пропадая в клубах пыли.

Шамсибек и Камариддин договорились заехать за Ганимурадом и его женой. Сипах думал устроить богатыря в личную гвардию султана. Но когда через два дня путники прибыли в знакомый кишлак и остановились перед воротами дома новобрачных, никто не выбежал на шум. Камариддин привстал на стременах и заглянул через дувал во двор. Там никого не было. Тогда всадники спешились и, привязав коней, вошли во двор.

— Хозяева! — позвал Шамсибек.

За спиной его раздался какой-то шорох. Молодой человек резко обернулся — из-за занавески, закрывавшей вход на женскую половину, вышла жена Ганимурада. Лицо ее было не закрыто, волосы распущены. Шамсибек отвел глаза в сторону. Вдруг женщина вскрикнула и бросилась в угол двора. Через Мгновение оттуда раздался безумный хохот.

Шамсибек и Камариддин недоуменно взглянули друг на друга. В это время отворилась другая дверь, и перед гостями появился седобородый старец. Он опирался на толстую палку, на лице его было написано страдание.

— Что с вами, аксакал? — бросился к нему Шамсибек.

— А-а, что я… Вы бы лучше спросили, что с нашим Ганимурадом.

— Что такое? — В один голос спросили Шамсибек и Камариддин.

— Если бы он уехал в тот раз с вами, — старик покачал головой, — наутро после свадьбы на нас напал Ахмадбайвача со своими головорезами. Они кричали, что свадьба незаконна… Ганимурада спасло только заступничество аллаха — другой бы на его месте давно распростился с этим миром… Но он очень плох и уже который день не приходит в себя.

— А что с вами?

— Болит нога… Я не знаю, как все это случилось. Помню только, что упал у порога невесты…

— У порога невесты?! Так они… входили на ее половину?!

Старик молча кивнул и поник головой.

Камариддин выхватил из ножен кривую саблю.

— Где эти шакалы?!

Шамсибек остановил его движением руки:

— Аллах уже осудил их на вечную муку. Да будет орудием его скорого мщения суд султана.

— Ты хорошо сказал! Пусть закон сокрушит этих слуг шайтана!

А вскоре из центра селения раздались гулкие удары барабана, и все население кишлака сбежалось к громадному костру, полыхавшему посреди площади.

Из толпы всадников отделился сипах на горячем жеребце. Грозно посверкивая белками, он обратился лицам, к толпе и указал нагайкой на кучку растрепанных молодых людей, жавшихся вокруг Ахмадбайвачи. Голос Камариддина гремел:

— Эти нечестивцы посягнули на чужую жену! Какого наказания достойны они?

Толпа заревела:

— Только смерть!

— А что скажет нам муфтий? — спросил сипах.

Представительный старик в чалме шагнул из толпы и сказал:

— Народ говорит правильно. Так велит закон.

— Почему же вы не осудили преступников раньше? Вы, кадий и мулла, — вот кто несет ответственность за то, что злодеи не понесли никакого наказания.

Муфтий не ответил. Тогда к костру пробрался судья и заявил:

— Я вообще не слышал об этом деле.

— Ну так теперь вы о нем знаете. Преступники во всем сознались.

Камариддин повернулся к своим джигитам и зычно провозгласил:

— Именем закона! Преступников казнить! Укрывателям преступления — по пятьдесят плетей!

Толпа одобрительно зашумела.

Маленький караван, состоявший из двух всадников и нескольких арб, на которых разместился скарб Шамсибека, а также ехали его жена с дочерью и Ганимурад, добрался до Самарканда поздним вечером. Свернув в первый попавшийся караван-сарай, усталые путники прочитали вечернюю молитву и сразу же повалились спать.

Утром, оставив Махфузу с сыном и Ганимурада отдыхать после долгой дороги, Шамсибек и сипах отправились в резиденцию султана. Явившись в приемную Хрустального дворца, они попросили дежурного чиновника доложить о себе Улугбеку. К удивлению толпившихся здесь сановников, через несколько минут глашатай выкликнул имена только что прибывших Камариддина и его подопечного.

Первое, что увидел Шамсибек, когда за ним затворились высокие резные двери, был трон. Но, к удивлению молодого человека, он оказался пуст. Султан, одетый, как всегда, просто, стоял в стороне возле небольшого фонтана, окруженный группой молодых людей. Рядом с ними примостился писец, державший на коленях развернутый свиток.

Улугбек кивнул вошедшим и указал им место возле себя. Приблизившись, Шамсибек услышал слова одного из молодых людей, собравшихся возле фонтана.

— Вы говорили, шахрияр, что расскажете о вращении Земли вокруг Солнца. Я правильно понял ваше намерение?

Камариддин наклонился к Шамсибеку и шепнул ему на ухо:

— Этот юноша — один из любимейших учеников султана. Его зовут Мирам Чалаби. Он внук Руми.

Улугбек, улыбаясь, взглянул на задавшего вопрос:

— А не приблизим ли мы свой смертный час, если будем толковать о том, что Земля обращается кругом Солнца? — На минуту он задумался, потом, посерьезнев, продолжал: — Глупцы не поймут нас. Эта мысль может быть воспринята только самыми мудрыми. Так что… — Улугбек повернулся к писцу. — Запишем: «Земля есть центр сотворенного всевышним мира. И хотя у нее не обнаруживается той силы, которая могла бы приводить в движение прочие небесные тела, наука полагает ее сердцем вселенной». Отнеси это каллиграфам. Пусть к вечеру перенесут на пергамент.