Юрий Клименченко - Штурман дальнего плавания

• Название: Штурман дальнего плавания
• Автор: Юрий Клименченко
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1983

Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.

---

Сдаю вахту и бегу на кормовую палубу. Глазам представляется волшебная картина. Между трюмом № 4 и фальшбортом устроен большой, глубокий бассейн. Там уже плещется человек двенадцать наших ребят. Два шланга все время подают туда свежую морскую воду. На люке разостлан чистый брезент, и на палке, воткнутой в ящик, прибита дощечка: «Общий пляж». Среди купающихся замечаю голову капитана. Андрей Федорович плавает и урчит, ныряет, и чувствуется, что он наслаждается. Быстро раздеваюсь и бросаюсь в общую кучу купальщиков. Вода теплая, но освежающая. Как хорошо!

— Павел Васильевич, ты просто чародей! Тебе за этот бассейн обязательно награду нужно дать! — кричу я боцману.

— Предлагаю качнуть товарища Чернышева! — говорит капитан и первый выскакивает из воды.

За ним к боцману подлетают все остальные. Боцман стоит, одетый, на трюме. Его подхватывают десятки рук и высоко подбрасывают в воздух. Раз, два, три!!! Потом раскачивают и бросают в бассейн.

— Ой, черти, что же вы делаете!? Фрр! — Вода покрыла боцмана с головой.

— Ну и нахалы! Ладно же… — ворчит Павел Васильевич.

Но на самом деле ему очень приятно.

С этого дня с «пляжа» во все время суток не уходили купальщики. Ночью купались сменившиеся с вахты, и каждый раз восхваляли гений Павла Васильевича.

С наступлением жарких тропических дней весь экипаж «Гдова» приобрел весьма экзотический вид. У многих появились противосолнечные очки: синие, зеленые, розовые. Вся эта «очкастая» команда походила на слепцов. Но каждый владелец очков видел прекрасно и чувствовал себя хорошо, так как на воду действительно нельзя было смотреть: она слепила.

Импровизированные чалмы, широкополые соломенные «сомбреро», тропические шлемы, прозрачные теннисные козырьки покрывали головы «гдовцев». Сплошной черноморский курорт…

Обычно после купания занимались физкультурой на турнике, который был установлен на кормовой палубе. Потом снова купание. И так от вахты до вахты. Вся жизнь проходила на палубе. На палубе обедали, развлекались, спали. С наступлением ночи на спардеке и ботдеке появлялись подвесные койки. Подвешенные на разной высоте, они напоминали листья пальмы, а бронзовые тела моряков — кокосовые орехи.

Теплая тропическая ночь над пароходом; на небе зажглись звезды Вега, Антарес… Лежишь на койке и думаешь о далеком Ленинграде, о том, что там сейчас уже утро следующего дня, о своих друзьях и близких… Что-то сейчас делает Женя? Думаешь до тех пор, пока ласковое укачивание океана не усыпляет тебя.

5

Шесть часов вечера. Из громкоговорителя раздается:

— Слушайте ночной выпуск «Последних известий»…

Москва! Как-то особенно бьется сердце, когда слышишь за тысячи миль от Родины голос Москвы. Необъяснимое чувство охватывает тебя, когда ты слышишь гудки автомобилей на Красной площади и бой кремлевских часов. И, несмотря на расстояние, на бесконечное море, чувствуешь себя гражданином великого Советского Союза. Гражданином, который живет интересами своей Родины. В такие минуты особенно хочется быть дома. Передачи из Москвы — это заслуга нашей радистки. Надежда Яковлевна ежедневно ловит Москву, дает нам музыку и говорит с родным Ленинградом. Она — наши уши и язык.

Ежедневно у радиорубки можно встретить несколько лиц, жаждущих послать домой телеграмму. Они пристают к Надежде Яковлевне:

— Пошлите, пожалуйста. Необходимо. Дома беспокоятся.

Надя берет телеграмму и читает:

— «Люблю помню целую пиши Ваня».

— Слушай, — возмущается радистка, — ведь только позавчера ты послал точно такое же послание. И опять… Ну где я буду ловить Ленинград? Теперь уж очень далеко.

— Надежда Яковлевна! Пожалуйста!

И вот начинается ночная вахта радистки Румянцевой. Где-то еле слышно в наушниках отзывается Ленинград. Надя упорно связывается с ним до тех пор, пока Ленинград не примет всех радиограмм «Гдова».

Если же из-за атмосферных условий Ленинграда не слышно, то Надя ищет советские суда, идущие в разных морях, и через них передает многочисленные слова экипажа «Гдова». Если бы не было ежедневной связи с Ленинградом, жилось бы очень грустно. Точка, точка, точка, тире, две точки, — выстукивает ключ.

— Ленинград, ты слышишь нас?

И в наушниках из сумасшедшего воя в эфире вырывается:

— Я вас слушаю, «Гдов».

6

Подходим к Вест-Индским островам. Мы должны пройти проливом Мона, между островом Пуэрто-Рико и Гаити. После двенадцатисуточного перехода океаном, имея только астрономические наблюдения, очень важно выйти прямо на пролив. Если мы так выйдем, то наши определения безукоризненны и точны. Штурманская честь поставлена на карту!

Утром на «пляже» Андрей Федорович громогласно заявил:

— Кто первый откроет берег, тому дарю бутылку шампанского.

Экипаж потерял спокойствие. Конечно, дело не в бутылке с вином. Важно было открыть землю. Быть современным Колумбом! А главное — спортивный интерес.

Тубакин предложил мне:

— Давай открывать берег вместе. Пока я обедаю, ты будешь смотреть, а потом я залезу на мачту и буду искать землю. Идет?

— Давай, — согласился я.

Когда я вышел на палубу, на полубаке и на мачте сидели полуголые люди с биноклями и пожирали глазами затуманенную полоску горизонта. Я тоже вооружился биноклем, но в течение двух часов не увидел ничего.

Боцман забрался на самую стеньгу мачты. Долго он наблюдал, но открыть берег ему также не удалось. Уже все наблюдатели разошлись. Уже давно должны были показаться горы Пуэрто-Рико, но желанного берега никто не увидел.

— Да, видно, не придется мне, как Колумбову матросу, закричать: «Земля, земля!» — сокрушенно сказал Павел Васильевич и пошел отдыхать.

— Кажется, буду пить шампанское я сам, — пошутил капитан, не сходивший все время с мостика. И тут же закричал:

— Вижу берег! Несите шампанское!

Все бросились наверх. Едва заметно, черной узенькой полоской на горизонте виднелся берег. Принесли шампанское. Желающих поздравить с «открытием Вест-Индии» нашлось человек двадцать. Хлопнула пробка и улетела далеко в океан. Капитан налил по наперсточной рюмке и сказал:

— Хотя по праву я должен был бы выпить эту бутылку сам, но ввиду того, что вы все так усердно смотрели вперед (хотя и ничего не видели), я угощаю всех. Да здравствует советское мореплавание!

— Ура! — закричали все, опрокидывая «наперстки».

Традиция была соблюдена.

— А теперь напишите широту, долготу, дату и название судна. Запечатайте записку в эту бутылку и бросьте в океан. Может быть, через несколько лет ее прибьет к берегам Африки, если она не будет проглочена акулой, — заключил капитан.

Сейчас же приготовили записку, и через секунду на легкой ряби воды закачалась зеленая бутылка.

Тем временем берег все приближался и приближался. Уже можно было различить высокие пальмы, белые тропические жилые дома и маяк «Банкуэт», расположенный в густой зелени. Определения наших штурманов оказались блестящими, и только дымка берегового тумана не дала возможности горам открыться вовремя. С берега неслись душистые запахи тропиков. Пуэрто-Рико — экзотический остров.

Каких только прелестей нет на этом кусочке земли! Бананы, ананасы, кокосы, какао, кофе, сахар… Даже ром. Все производится на этом острове. И между тем самая жестокая эксплуатация царит на плантациях Пуэрто-Рико.

«Гдов» проходит широким проливом Мона. Стемнело.

— Открылся маяк на носу! — докладывает впередсмотрящий.

Это светит маяк острова Мона, расположенного в середине пролива. Дойдем до него и ляжем курсом на Панамский канал, пройдя Карибское море за три с половиной дня.

7

«Гдов» подходил к рейду порта Колон. Слева над городом поднималось оранжевое зарево. С каждой пройденной милей оно увеличивалось и вскоре приняло вид пожара. Видно стало, как переливался светящийся газ в трубках громадных рекламных рисунков, поднятых над городом. Запах берега, пряный и душистый, долетал на палубу парохода. На рейде можно было различить стоящие на якоре суда.

— Якорь к отдаче приготовить! — тихо скомандовал с мостика Андрей Федорович.

— Якорь готов, — так же тихо ответил с бака боцман.

Не хотелось нарушать тишины и будить сонный порт громким разговором. Пароход вошел в ворота, развернулся и медленно стал подходить к якорной стоянке. Через десять минут отдали якорь. Все, кроме вахтенных, утомленные долгим переходом, легли спать.

Утром мы увидали Колон во всей его красоте. Белые здания, белые склады, белые пароходы… Издали он похож на восточный сказочный город. Высокие изогнутые пальмы, увенчанные кронами листьев, возвышались над невысокими домами. Ровные аллеи тропических магнолий и кокосовых пальм прорезали зелеными лентами белый город. На рейде стояли десятки судов. Флаги всех наций развевались у них на флагштоках. Большие пассажирские лайнеры, белоснежные банановозы, закопченные грузовики — все ожидали своей очереди пройти канал. Все пришли сюда из разных уголков мира, сюда, на пересечение океанских путей. Здесь встретились немцы, англичане, греки, американцы, — встретились для того, чтобы, выйдя из канала, может быть, никогда не увидеть друг друга.