Юрий Клименченко - Штурман дальнего плавания

• Название: Штурман дальнего плавания
• Автор: Юрий Клименченко
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1983

Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.

---

Курсак рванулся с кресла. Капитан остановил его:

— Война, Александров. Сейчас Игорь Петрович придет и все расскажет. Скажи ребятам, чтобы оделись почище.

Матрос, испуганно посмотрев на капитана, убежал. Дрозд оглядел присутствующих:

— Опоздали… В машину теперь не попадешь. Игорь Петрович и Константин Илларионович, идите к команде. Постарайтесь объяснить все. Я сейчас оденусь и спущусь.

Из капитанской каюты вышли молча. Да и что тут скажешь, когда над всеми нависло это черное, страшное слово — «война».

7

Оторванные от родины, которая подверглась смертельной опасности, безоружные, лишенные возможности защищаться, люди сразу осознали весь трагизм своего положения. Они очутились в лапах сильного и безжалостного врага.

Это был коварный план, скрывавшийся за такими недавними улыбками, рукопожатиями, уверениями в добрососедских отношениях. За два дня до того, как Гитлер начал войну, в немецкие порты пришли советские торговые суда.

Пришли и на родину больше не вернулись.

8

Микешин и Чумаков прошли в столовую. Там собралась почти вся команда. Люди, одетые в выходные костюмы, сидели молча и ждали. Увидя Микешина и замполита, несколько человек бросились им навстречу:

— Константин Илларионович, неужели война? А как же с нами? Что будет? Вот сволочи…

— Эх, если бы быть в Ленинграде, со всеми вместе…

— Война, ребята. Сейчас трудно сказать, что с нами будет, какое решение примут гитлеровцы. Но мы живы пока, а живой человек может много сделать. Я не думаю, чтобы немцы нас уничтожили. Все-таки мы находимся под защитой международного закона.

Чумаков говорил спокойно и ласково. Так говорят, утешая людей в большом горе. В столовую вошел Дрозд. Впервые за два года совместного плавания Микешин увидел капитана в форме. На нем были синий костюм с блестящими нашивками и новая фуражка. На груди орден Красного Знамени.

«Оказывается, у него есть орден; Дрозд ничего об этом не говорил», — подумал Микешин, с удивлением и уважением глядя на капитана.

Дрозд выглядел совсем другим: он выпрямился, плечи у него расправились. Спокойное величие читалось в его лице, в пристальных небольших черных глазах.

Теперь это был не просто капитан теплохода «Тифлис» Дрозд, а представитель огромной страны, гордящийся тем, что он ее представляет. Первый удар врага на этом маленьком кусочке советской земли принимал он.

Дрозд сел, и его сразу, так же как и Чумакова, забросали вопросами. В открытую дверь за притихшей командой с интересом наблюдал немецкий матрос-автоматчик.

— Что делать-то будем, Виталий Дмитриевич? — спросил боцман так, словно ожидал от капитана обычных распоряжений по судну. От этого, такого обыденного, вопроса губы Дрозда чуть тронула улыбка, но тотчас же исчезла.

— Что делать? Будем держаться вместе. Не поддаваться на провокации. И помнить, что мы русские, советские люди. Пока больше ничего. Подождем властей.

— А домой нас не отправят? — с надеждой спросил один из матросов.

— На эти вопросы я не могу ответить. Все выяснится очень скоро. А теперь завтракайте поплотнее. Я пока пойду к себе. — И капитан вышел из столовой, не взглянув на посторонившегося автоматчика.

Микешин вышел на палубу вслед за ним и задумчиво остановился у фальшборта.

Со стоявшего напротив финского парохода на советское судно с любопытством смотрела команда. Игорь уже не думал о том, что будет с ним самим, с экипажем. Он представил себе гитлеровские «мессершмитты», летящие над родным городом, звук сирен, падающие бомбы, взрывы, горящие дома и убитых людей.

Все это совсем недавно Игорь видел в кинохронике, в которой немцы с садистской скрупулезностью показывали свои «победы» на Крите, бомбежку Ковентри и Дюнкерка. Офицеры, сидевшие в зале, неистово хлопали и кричали «хайль». Микешину стало противно, и он, не досмотрев картину, ушел из кино.

Врезалась в память светловолосая француженка, совсем молоденькая, прижимавшая ребенка к груди. Они лежали у обочины дороги, у матери изо рта бежала струйка крови. Мимо громыхали танки с черными крестами на башнях.

Микешин содрогнулся. Может быть, вот так же лежит Женя с Юркой…

Он представил себе границу в это тихое летнее утро, фашистские полчища, попирающие его землю, уничтожающие все на своем пути, лица врагов, злобные, хищные и жестокие. И, пожалуй, эти лица были отвратительнее всего. Он чувствовал, как исчезают все его мысли, уступая место ненависти к этим лицам.

Ну ничего. Получите же вы! Не по зубам Гитлер схватил кусок…

9

К «Тифлису» подходил военный катер. Он ошвартовался у стенки. Матросы-автоматчики вытянулись по стойке «смирно», — на борт поднимались какие-то важные морские чины. Щелкнув каблуками и вытянув руки, немцы прокричали «хайль Гитлер» и кучкой остановились у трюма № 4.

Один из офицеров, видимо старший, жестом подозвал к себе матроса и отдал какое-то приказание. Двое автоматчиков бросились наверх.

Через минуту на палубу медленно сошел Дрозд. Он высоко держал голову, смотрел прямо перед собой. Дрозд остановился, широко расставив ноги, как бы утверждая свое право стоять на этой палубе, и заложил руки назад.

За ним, почти касаясь автоматами его спины, встали матросы-немцы.

К капитану подошел старший морской офицер:

— Великая Германия сегодня объявила России войну. Хайль Гитлер! Ваше судно, капитан, мы берем как военный приз. Спустите флаг.

Капитан не двигался и молчал.

Команда «Тифлиса», находившаяся на палубе, застыла в ожидании. Что-то должно было сейчас произойти.

— Вы поняли меня, капитан? — раздраженно спросил немец. — Опустите флаг.

Дрозд на чистом немецком языке ответил:

— Только «величием» Германии можно объяснить это подлое нападение. На объявление войны у нее не хватило ни честности, ни мужества. Германия ударила Россию в спину; поэтому я протестую. Мое судно было бы призом, если бы его захватили в открытом море. Вы плохо знаете международное право. «Тифлис» принадлежит Союзу Советских Социалистических Республик, и до флага ни я, ни один человек из моей команды не дотронется. А если это сделаете вы, то это будет насилием.

Капитан замолчал. Он прекрасно понимал, что протест ничего не изменит, но он должен был его заявить. Это единственное, что оставалось у него, чтобы показать гитлеровцам свое отношение к происходящим событиям. Лицо немецкого офицера покраснело. Он со злостью взглянул на капитана и крикнул:

— Лейтенант! Спустите флаг!

Молодой немец козырнул и побежал к флагштоку.

— Я протестую. Не трогайте флаг! — снова раздался голос Дрозда. Он невольно сделал шаг вперед. Автоматчики схватили его за руки.

На палубе стало так тихо, что было слышно, как дышит капитан. Микешин рванулся к корме, но услышал знакомый голос Чумакова:

— Спокойно, Игорь Петрович!

Все кипело внутри у Микешина. Ненависть, любовь к судну, обида за флаг и за свое бессилие…

Немецкий офицер развязывал флагофал.

Флаг пополз вниз — медленно…

У всех стоявших на палубе перехватило дыхание. Дрозд вырвал у автоматчика руку и поднес ее к фуражке. Кто-то обнажил голову, кто-то замер в напряженной позе. Командный состав «Тифлиса» стоял неподвижно, так же, как и капитан, держа руку у козырька.

Моряки прощались со своим флагом…

За этот флаг умирали в революцию их отцы, завоевывая право на светлую жизнь, с ним шли в бой голодные и оборванные бойцы Красной Армии в гражданскую войну. Его поднимали везде, где раздавалось призывное слово «свобода». Они плавали под этим флагом, с достоинством нося его на флагштоке. Они гордились его цветом.

Алый флаг Родины…

Слеза поползла по щеке Микешина.

Ничто не нарушило этой минуты тишины. Офицер спустил флаг, отвязал его, аккуратно свернул, положил в поданную ему немецким матросом каску и понес на катер.

Книга третья. ILAG-99

Глава первая

1

У борта «Тифлиса» остановился грузовик. Из него выпрыгнули солдаты и офицер в большой фуражке, на которой тускло поблескивал знак: череп и кости. Офицер бегом взбежал по трапу. За ним, стуча сапогами и цепляясь автоматами за трап-тали и леера, на палубу неуклюже поднялись солдаты. Нескольких слов, которые резко бросил вновь прибывший немецкому морскому офицеру, было достаточно для того, чтобы морские власти уступили место сухопутным.

Раздался свисток командира, и моряков-немцев как ветром сдуло с палубы «Тифлиса». Теперь на пароходе хозяйничали пресловутые гитлеровские охранные войска СС, или «Черная смерть», как их называли сами немцы.

Офицер-эсэсовец подошел к капитану и, невозможно ломая русский язык, сказал заранее, наверное, вызубренную для этого случая фразу: