Ник Хоакин - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Ник Хоакин
• Издательство: Радуга
• Жанр: Драматургия
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002246-0

Том избранных произведений филиппинского англоязычного прозаика, драматурга, поэта и эссеиста Ника (Никомедеса) Хоакина дает читателю достаточно полное представление о творчестве этого выдающегося литератора. В многоплановом, отмеченном глубоким психологизмом романе «Женщина, потерявшая себя» автор пишет о коренных проблемах бытия, о борьбе добра и зла. Действие романа «Пещера и тени» развертывается на фоне политического кризиса в стране, приведшего в начале 70-х гг. к введению на Филиппинах чрезвычайного положения. Сборник включает социально-психологическую пьесу «Портрет художника-филиппинца», а также небольшую подборку рассказов.

---

Принесли напитки.

— И все это неправда, — сказал Бонг, увидев, что девушка не собирается продолжать, — будто бы в тот день была какая-то оргия, наркотики… У нас на шестерых были всего две сигареты с марихуаной, и, уж конечно, делиться с нею мы не собирались. Она травку не выдерживала и сама знала, что не выдерживает, но всякий раз хотела попробовать снова… Короче, в конце концов дали ей сделать пару затяжек.

— И случилось то, что должно было случиться, чего мы ждали, — вставила Мардж.

— Она сразу стала невыносимой, — продолжал Бонг. — Плакала, визжала, хватала ребят между ног. Потом заявила, что по ней везде ползают муравьи, сбросила сандалии и стянула с себя свитер. И это правда, под ним не было ни лифчика, ничего. Но она сказала, что ей все равно жарко и что везде чешется, и начала стаскивать с себя брюки. Ну а мы сидели и ржали, глядя на этот стриптиз, пока ее не начало рвать, да еще как! Будто она корову сожрала! Не меньше! Всю комнату, прости господи, заблевала.

— Мы, девчонки, отвели ее в ванную и вымыли. Она вся была в блевотине. Но пока ее отмывали, она начисто отключилась. Тогда мы положили ее на кровать, чтобы она проспалась, и спустились вниз наскрести чего-нибудь на ужин.

— А я с парнями вышел на крыльцо. Сидим, расслабились, вдруг — бац! — она выскакивает совершенно голая и бежит к воротам. Мы как рванули за ней! Сбили с ног, навалились сверху — в общем, слава богу, что у нас высокий забор, а то бы скандал был обеспечен!

— С ней случилась истерика, — сказала Мардж. — Она твердила, что ей надо домой, что у нее вечером важное свидание. В конце концов Бонг вывел свою машину, мы закутали ее в одеяло, потому что она отказывалась одеться, и впихнули на заднее сиденье. Отвозить поехали вдвоем. А одежду ее я прихватила.

— Когда это было? — спросил Джек.

— Около семи, — сказал Бонг. — Хорошо еще, что дом ее бабки в Сан-Хуане выходит задами в глухой переулок — там темно, кругом одни стены. Вы были там? Улица перед домом выше уровня переулка, поэтому сзади у дома есть еще настоящий этаж, не подвальный, и там, прямо под кухней, — комната Ненитц. А в заборе с тыльной стороны — калитка, так что она могла приходить и уходить когда вздумается, не попадаясь бабке на глаза.

— Когда мы везли ее, — подхватила Мардж, — она опять отключилась, но только подъехали к калитке и стали вытаскивать ее из машины, чтобы натянуть на нее одежду, как она снова пришла в себя, и тут такое началось — ужас! Ругалась, дралась, обзывала нас последними словами. В конце концов я разозлилась. Сказала Бонгу, что мы вовсе не обязаны волочить ее в дом и укладывать в постель, раз она стоит на собственных ногах у родимого порога. Мы просто вытолкнули ее и уехали, оставив у калитки.

— А на другой день, — сказал Бонг, — когда услышали, что ее нашли мертвой в пещере, то почувствовали себя виноватыми. Я подождал, пока отец не вернулся из Багио — он у меня адвокат, — и он отвез нас с Мардж к мэру Гатмэйтану, и мы сообщили все, что знали.

— А вы не узнали, — спросил Джек, — с кем у нее было важное свидание?

Мардж и Бонг переглянулись.

— Она не сказала, — ответила Мардж. — Да мы бы ей все равно не поверили.

— Она была патологической лгуньей, — добавил Бонг, — и вечно уверяла, что какая-нибудь знаменитость гоняется за ней. В чем дело, Мардж?

— Эмми делает мне знаки. Пойду узнаю, чего она хочет. Извините, Джек.

— Бедняжка Мардж не выносит вранья, — объяснил Бонг, когда девушка отошла. — Боится, что это может войти в привычку, как у Ненитц, боится стать патологической лгуньей. Но ей это не грозит — она когда врет, то не получает от вранья удовольствия, да и врать толком не умеет.

Он перелил оставленное ею питье в свой бокал.

— Ты хочешь сказать, Бонг, Мардж солгала, сказав, что не знает, с кем у нее было то важное свидание?

— О нет. Ненитц действительно ничего не говорила.

— А все, что вы сказали мне, правда?

— Да, обо всем этом мы заявили в полиции.

— Но кое-что все же утаили.

Бонг молча сделал несколько глотков. Потом взглянул на Джека:

— Джек, только как мужчина мужчине, ладно? Вы меня не заложите? Во всяком случае, это не преступление, к тому же я слышал, что дело уже закрыто. Так что я могу сказать вам. Да, кое-что мы скрыли, потому что не хотели впутывать в историю стариков. «Чти отца своего и мать свою». В том числе отцов и матерей знакомых ребят. В нашей компании старики — тема запретная, трепать о них языком никому не позволено. Это у нас правило номер один. Всякий, кто нарушает его, — просто трепло. Пусть даже ты знаешь, что чей-то отец в чем-то замешан, — все равно помалкивай. Вы меня понимаете, Джек?

— Я усвоил ваше правило, Бонг.

— Вот и хорошо. Так вот, когда мы с Мардж туда приехали, то поставили машину в переулке, чуть дальше задней калитки, и пытались вытащить Ненитц, а она не пожелала с места сдвинуться. Ей вообще нравилось делать все назло. Мардж хотела одеть ее, а она дала ей пощечину. Ну тут уж я вышел из себя. Выволок ее из машины и отхлестал по щекам. А потом мы с Мардж просто сели в машину и уехали.

— В каком положении вы оставили ее?

— Прислонили к стене, голую. Она еще делала непристойные жесты.

— Значит, она протрезвела?

— Наверное. А когда мы приехали домой, то обнаружили, что ее одежда осталась у нас — красный свитер и вельветовые джинсы. Мардж хотела выкинуть их, но я сказал: нет, отвезу их назад. Я уже начал жалеть о случившемся — ведь Ненитц какое-то время была моей девушкой. Да и ехать туда недолго, я живу в Санта-Месе. Мардж не захотела поехать со мной и надулась, так что я поехал один.

— В котором часу это было, Бонг?

— Кажется, около восьми. Я не стал заезжать в переулок, припарковался на улице и с вещами пошел к дому. В переулке было темно, но, не дойдя еще до калитки, я увидел машину — она ехала навстречу. Белый «камаро». Притормозила у стены, как раз там, где мы оставили Ненитц, и из нее вышел человек. Постоял, потом подошел к калитке — она высокая, из железных прутьев, — посмотрел по сторонам, наклонился вперед и заглянул внутрь — там между калиткой и задней дверью дома есть маленький дворик. А я прижался к стене и следил за ним. В общем, я этого человека узнал.

— И кто он был, Бонг?

— Ну вот, теперь я сам трепло. Но это же не пустая болтовня, тут дело серьезное… Как мужчина мужчине, да?

— А не слишком ли было темно в переулке, чтобы узнать человека?

— О, я-то его рассмотрел. Вы знаете сенатора Алекса Мансано?

— С детских лет. Ты уверен, что это был он?

— Слушайте, я учился в школе с его сыном Андре и бывал у них в доме. И я знаю, что у него белый «камаро».

— Что ты сделал потом?

— Пока он стоял так, спиной ко мне, я улизнул. Добежал до машины и уехал домой. И рассказал только Мардж, больше никому — ни отцу, ни полиции.

— А одежда Ненитц?

— Мы сдали ее в полицию. Да, снова эта полиция… Джек, а вы им не скажете? Ну, про то, что я видел?

— Пока не знаю.

— Я все время об этом думал, но отца впутывать не хотелось, потому и не сказал ему. Это хорошо, что теперь решать будете вы, Джек. — Юноша улыбнулся с облегчением. — Эмми говорит, что вы приходитесь Ненитц кем-то вроде дядюшки?

— Кем-то вроде. А какой она была в жизни?

— О покойнике, кажется, плохо не говорят?

— Как мужчина мужчине, Бонг.

— Ну что ж… Ненитц Куген вовсе не была такой уж оторви-да-брось, как старалась показать. Часто давала отбой. Парни ей нравились, а то, что они делают, — нет. Ну, конечно, она могла повиснуть на шее, дать себя пощупать; иногда доведет до точки и сама уже вот-вот… Но дальше — ни-ни. До конца дело никогда не доходило. Во всяком случае со мной. Она только дразнила. Я ее бросил, Джек, потому что был уже сыт этим по горло. Это так похоже на нее — умереть голой, словно все еще дразня. И все-таки ужасно, что мое последнее воспоминание о Ненитц — та сцена в переулке, непристойные жесты…

— А когда ты вернулся, ее в переулке уже не было?

— Нет. До появления сенатора я никого в переулке не видел.

Джек представил себе переулок, высокую стену, старый дом на крутом склоне. В этом доме в годы их беспечной юности он ухаживал за Альфредой…

— Эй, Джек, вернитесь на землю. Не выспались? Давайте хлопнем еще по стаканчику, а?

Делая заказ, Джек вдруг осознал, что в музыкальном автомате звучит музыка, которая преследовала его весь день.

— Скажи мне, Бонг, что за мелодию они играют?

— А, это. Последняя новинка. Называется «Бен». О крысе. Фильм не видели? Сейчас все только ее и поют. Когда в старости услышу эту мелодию, буду вспоминать семьдесят второй год.

Пустое, в сущности, замечание Бонга заставило Джека содрогнуться, как тогда в пещере. Август семьдесят второго. А что, если нелепо разряженные люди за длинным столом, сами того не зная, собрались на этот маскарад для того, чтобы сегодняшний день был обозначен в будущем как канун чего-то важного? Да, сегодняшний день предвещает опасность — вот что почувствовал Джек, приехав в столицу, и чувство угрозы усилилось именно этой мелодией.