Ба Цзинь - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Ба Цзинь
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002531-1

В книгу вошли лучшие произведения крупнейшего писателя современного Китая Ба Цзиня, отражающие этапы эволюции его художественного мастерства. Некоторые произведения уже известны советскому читателю, другие дают представление о творчестве Ба Цзиня в последние годы.

---

Я рос в большой помещичьей семье, обучался в домашней школе, знал назубок конфуцианский канон — Четверокнижие и Пятикнижие. Каждый год в седьмом месяце по лунному календарю, в день рождения мудрейшего учителя Конфуция, мы должны были отбивать поклоны, совершать церемонию. Но я терпеть не мог эту окружавшую меня плесень и гниль разложения. Я ненавидел «золотые лотосы» — бинтованные женские ножки, возвеличивание мужчин и унижение достоинства женщин, браки по сговору родителей, деспотизм главы семьи, безропотное подчинение молодых старшим… В моих глазах дед был самовластным тираном. В нашей семье одни бесстыдно развратничали, другие страдали и стонали.

Я помню, как старший брат со слезами жаловался на свою судьбу, и я поклялся ни за что не идти его путем. Он мечтал, что я «выучусь на чиновника и прославлю свой род», а я зарабатывал на жизнь своими сочинениями, и мое благополучие зависело от читателей. Я обличал разложившуюся систему феодального общества, ведь по сей день еще не выметен дочиста хлам феодальной культуры. Я утверждал вечное течение жизни, хотел сокрушить цитадель феодальной семьи и написал трилогию «Стремительное течение». В действительности мой дядя свел в могилу моего деда, так как, не дожидаясь смерти отца, начал растрачивать имущество, которое, по его мнению, он имел право получить при разделе наследства. Я не только никак не боролся против этого царства деспотии, я даже стоял на коленях перед телом деда. Некоторые склонны видеть в этом «изъян» моего романа «Семья». Но, простите, в то время я был всего лишь пятнадцатилетним мальчишкой. И, даже желая похвастаться, я не осмелюсь заявить, что наше поколение ставило этакую грандиозную задачу — «разрушить, сокрушить» китайскую традиционную культуру. Что касается моего личного опыта, то я всего лишь разорвал на куски книгу «Биографии добродетельных женщин», назвав ее страшной, насквозь пропитанной кровью. Но давайте подумаем спокойно, без эмоций: ведь нельзя отрицать, что и в наше время есть люди, считающие «Биографии» образцом поведения для женщины, видящие в женщине свою собственность, и, если она отвергает их любовные притязания, они готовы тотчас пустить в ход нож или топор. Так много еще феодального хлама! Но, как ни удивительно, находятся еще любители с превеликим шумом выискивать всюду частицы утраченной культуры. Вот пишут, что «движение 4 мая» «полностью разрушило историческую традицию, последовательно отрицало китайскую культуру», и в результате оказалась утраченной сама основа, благодаря которой мы выстояли в течение многих тысячелетий, а нация в целом… словно лишилась точки опоры, нарушился порядок в делах и отношениях между людьми.

Позвольте, какой порядок? Неужели нам по-прежнему надо по примеру правителей императорских династий соблюдать старую этику: «Государь должен быть государем, подданный — подданным, сын — сыном…» — и жить, как тысячелетия назад, без демократии, под властью самодержавных владык?

Какой порядок? Неужели мы, как и встарь, должны придерживаться правила: «Мужчина и женщина, передавая что-либо друг другу, не должны соприкасаться»? Проповедовать три устоя — пять постоянств[57], бинтовать женщинам ноги, брать наложниц, стараться иметь многочисленное потомство для приумножения славы предков?

Мне непонятны подобные рассуждения. Наша нация из-за «движения 4 мая» вовсе не «лишилась точки опоры». Как раз наоборот, благодаря ему она восприняла новые идеи, новую культуру; китайский народ наконец-то поднялся во весь рост, образовал единое социалистическое государство. Где бы мы сейчас были без «4 мая»? Но, как высоко мы его ни оцениваем, истинные заслуги и ошибки этого движения, правда и ложь о нем в конечном счете должны быть прояснены. И хотя нет моего вклада в «движение 4 мая», но при упоминании о нем меня всегда охватывает чувство гордости.

Я помню, с какой жадностью, словно изголодавшиеся и измученные жаждой, мы бросились читать все, что пропагандировало новую культуру, и шли под знаменами «движение 4 мая» — радостные, ликующие, полные энтузиазма и веры! Прославляя науку, требуя демократии, несколько поколений молодежи отдали весь свой пыл в борьбе за независимость родины и свободу народа. Но надо признать, что в науке наши достижения во многом оказались далеки от мечты, и до сих пор довольно широко распространены невежество и феодальные суеверия; что же касается демократии, то наши предшественники не оставили нам никакого наследства. Мы разглагольствуем об этом наследии уже несколько десятков лет, но, вспоминая свои юные годы и пытаясь доискаться до зерен демократии, я нахожу там лишь сцены, когда людей швыряли на колени, избивали, заставляли класть земные поклоны, приносить подношения. Мы не смогли отыскать демократических традиций, потому что у нас их никогда не было. Идеалы «движения 4 мая» по сей день до конца не осуществлены, его цели не достигнуты. Но в этом нет никакой вины самого движения. Кто бы мог подумать, что и теперь среди нас все еще находятся люди, намертво вцепившиеся в гнилые устои феодализма, готовые на фундаменте из тысячелетнего мусора возводить дворцы и пагоды. Они повсюду ищут корни, надеясь использовать доставшиеся нам от предков правила в делах и в отношениях между людьми.

Так какие же в конечном счете уроки мы извлекли из «4 мая»? Почему получилось «не полностью»? Почему «не до конца»? Почему не смогли отбросить традиции прошлого и не пошли смело вперед? Почему не пожали плодов науки демократии, которые так старательно взращивали? После долгих размышлений я в конце концов вынужден был признать реальный факт: стареем.

По моему глубокому убеждению, старостью не надо кичиться, надо относиться к ней с опаской. Вот у меня, например, немало смелых замыслов и высоких стремлений, но сил уже не хватает. Я постарел, и незачем мне чваниться своим долголетним опытом: надо учиться у молодых или уступить им место. Это закон природы.

А старые нации? Разве им не нужна свежая кровь?

29 июля

Перевод Т. Сорокиной

Примечания

1

Л. А. Никольская в своей книге «Ба Цзинь (очерк творчества)», вышедшей в 1976 г., приводит примеры прямой переклички между произведениями Ба Цзиня и нашего классика.

2

Меняется отношение Ба Цзиня к анархизму. Сам писатель говорил, что первые сомнения у него возникли еще во время работы над «Гибелью», хотя фактом является то, что уже после возвращения из Франции он написал несколько работ в духе более или менее ортодоксального анархизма.

3

В старом Китае время делилось на «стражи» — отрезок в два часа. Первая стража длилась с семи до девяти часов вечера. Таким образом, третья стража начиналась в одиннадцать часов вечера и заканчивалась в час ночи. — Здесь и далее примечания переводчиков.

4

Гуаньгун (Гуань Юй) — военачальник эпохи Троецарствия (III в.); возведен в недосягаемые образцы полководца, «бог войны».

5

Юань — основная денежная единица КНР.

6

Ли — мера длины, примерно равная 500 м.

7

Так сторонники монархии называли Синьхайскую революцию 1911 г., свергнувшую императорскую власть.

8

Милле, Жан Франсуа (1814–1875) — французский живописец и график.

9

Ципао — длинное платье с разрезом сбоку.

10

Очевидно, Ду Дасинь хотел сказать, что ему принадлежит перевод стихов К. Ф. Рылеева на китайский язык. В действительности эти стихи посвящены С. Наливайко, предводителю антифеодального крестьянского восстания на Украине и в Белоруссии (XVI в.).

11

Изречение, приписываемое древнекитайскому мыслителю Ян Чжу (V–IV вв. до н. э.).

12

Имеется в виду гоминьдан.

13

Имеется в виду Синьхайская революция 1911 г.

14

Хань — самоназвание китайцев, правители же Цинской династии были маньчжурами.

15

«Длинноволосые» — участники Тайпинской революции в середине XIX в. (Они по обету не стригли волосы.) Враждебность лавочников по отношению к «длинноволосым» объясняется тем, что они несколько лет держали Шанхай в осаде.

16

У — У Пэйфу, реакционный военно-политический деятель. Гуань Юй и Юэ Фэй — знаменитые полководцы средних веков.

17

Город Золотого холма — одно из названий Нанкина.

18

«Большой дым» — опиум.