Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

• Название: ОЗЕРО ТУМАНОВ
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Елена Хаецкая разместила в сети текст новой книги, которая не будет предлагаться издательствам. Книга называется "Озеро туманов", объём около 30 а.л… Написана в жанре фэнтези.

Далее перепечатка из ЖЖ поста:

По этой ссылке: http://yadi.sk/d/dOO-AZOZ69jp6

Можно скачать мой новый роман "Озеро Туманов".

По жанру это фэнтези.

Роман большой, 30 авторских листов. Он в трех частях.

Файл — архив, тексты в. doc.

Это роман в жанре фэнтези. Пожалуйста, помните об этом, если вам покажется, что я как-то не так описала битву при Креси, хотя я старалась не отклоняться от того, что в книжках (про Креси и еще про Иоанна Слепого).

Заплатить за роман можно на яндекс-деньги

41001432598842

Или, если хотите, могу прислать данные, как заплатить на карточку. Если кто уже платил мне на карточку, данные устарели, карту меняли.

Сумму я предполагаю рублей от ста до двухсот.

Если вы живете за границей, если вы не умеете пользоваться яндекс-деньгами или переводить на карту, если у вас нет ста рублей, если вы считаете, что сначала нужно почитать, а потом уж платить, — не стесняйтесь, без сомнений скачивайте и читайте, заплатите потом или еще как-нибудь.

Единственное, о чем я прошу, — не выкладывайте в сеть, потому что я категорически против того, чтобы за мои тексты получали деньги какие-то левые дяденьки, которые никакого отношения к работе над этими текстами не имели.

Этот роман не будет предлагаться издательствам.

---

Эрван де Керморван начал с главного и сказал прямо:

— Мне весьма полюбилась ваша дочь, сир, так что я не прочь взять ее в жены.

— Моя дочь? — Барон чрезвычайно удивился, услышав такое. Он призвал к себе Сибильду и несколько минут пристально разглядывал ее, после чего отослал прочь и только после этого произнес: — Но ведь моя дочь еще совсем маленькая девочка! Удивляюсь, как вы этого не увидели.

— А я удивляюсь тому, чего не видите вы, барон: домнилла Сибильда давным-давно выросла и стала взрослой! — возразил Эрван.

— Давным-давно? — прищурился барон. — Это с какого же, позвольте узнать, времени вы отсчитываете ваше «давным-давно»?

Но сбить Эрвана с толку оказалось трудным делом.

— С того часа, как я впервые увидел ее, — ответил он спокойно. — Я полюбил вашу дочь и, говорю вам, желаю взять ее в законные супруги. Не вижу причин отказывать мне: я знатен и нахожусь в родстве с лучшими фамилиями Бретани, а Керморван — превосходное владение.

Барон помялся немного.

— Скажите, правда ли то, что говорят о вас глупые люди?

— Глупые люди болтают много вздора, — сказал Эрван. — На то они и дураки — таково уж их предназначение на земле; а иначе дураками пришлось бы быть кому-нибудь другому, хоть бы и нам с вами.

— Доходили слухи, будто из-за вас умерла молодая женщина, — продолжал барон.

Удивление Эрвана при этих словах было таким глубоким и искренним — а он и в самом деле даже не подозревал о той роли, которую он сыграл в судьбе Сакариссы, — что всякие подозрения барона тотчас рассеялись. Повода отказать сиру Керморвану и впрямь не имелось. Что касается Сибильды, то она даже захлопала в ладоши от радости, едва лишь заслышала о сватовстве.

Она прибыла в замок Керморван за неделю до объявленной свадьбы и расположилась в отведенных ей комнатах с большим числом слуг, расставила там множество своих сундуков с приданым и вообще устроилась наилучшим образом.

Сибильда почти не виделась с женихом. Эрван де Керморван был занят приготовлениями, рассылал приглашения, принимал все новых и новых гостей, а также следил за делами на кухне, где ужасный грохот не умолкал ни на мгновение. Сир Эрван немалое значение придавал яствам и за предсвадебные дни измучил поваров придирками до полусмерти, так что один из них даже пытался покончить с собой и был остановлен только в самый последний момент.

В ночь перед самой свадьбой Сибильда наконец улучила момент и пробралась к своему нареченному. Эрван не спал — перебирал письма, хмурил лоб, безмолвно жестикулировал, словом, предавался раздумьям. Услышав легкие шаги девушки, он поднял голову и немало удивился, когда перед ним предстала его невеста.

— Что вам угодно? — спросил он. — Полагаю, вам известно, что ваш приход сюда нарушает все возможные обычаи и приличия. Подождите еще одну ночь, дорогая, и уж тогда мы с вами больше не расстанемся. Вы сможете ночевать в моей постели столько, сколько это будет любо вам и мне, то есть — до конца наших дней. А сейчас давайте-ка мне ваш лоб, чтобы я поцеловал вас, дитя мое, и отправляйтесь к себе под присмотр ваших мамушек.

— Я хочу кое-что рассказать вам, — сказала Сибильда, не обращая никакого внимания на благоразумные речи своего будущего супруга. — Поэтому позвольте мне остаться с вами наедине хотя бы на пару часов.

— Пара часов? — вскричал Эрван. — Да вам хоть известно, как это долго? За пару часов всполошится вся ваша прислуга, и в конце концов вас обнаружат здесь, сидящей на моей постели!

— Правда? — удивилась Сибильда. — В таком случае, это действительно очень долго!

Она задумалась, покусывая кончик пальца, а потом перевела взгляд на Эрвана, и он понял, что она в большом затруднении.

— Но что же мне делать? Если я не открою вам всего сейчас, после вы сможете узнать об этом от чужих людей, и это будет то, чего я желаю меньше всего на свете!

Сир де Керморван был, когда это требовалось, человеком весьма решительным, и потому он сказал:

— Коли дело обстоит так серьезно, то оставайтесь и рассказывайте!

Сибильда помолчала, собираясь с духом, и наконец выпалила:

— До восьми лет у меня были черные волосы!

На лице Эрвана отразилось такое облегчение, что Сибильда почувствовала себя обиженной и стала приставать к нему с вопросами:

— Почему вы молчите, мой господин? Неужели вам нечего на это сказать? И вы не почувствовали ни страха, ни отвращения?

— Но перед чем я должен, по-вашему, испытывать страх? — удивился Эрван. — Мне доводилось видеть вещи и пострашнее, чем черноволосая девочка восьми лет от роду! К тому же вам сейчас вдвое больше, и волосы у вас светлые…

— Вот именно! — вскричала дочь барона. — Бывали случаи, когда дитя рождается с белыми волосами, которые со временем как бы наливаются краской и темнеют. Но кто и когда слыхал о таком, чтобы у ребенка волосы были черные, как ночь, а начиная с восьми лет начали светлеть и к шестнадцати превратились в чистое золото?

— Стало быть, теперь и о таком услышат, — добродушно проговорил Эрван. Ему хотелось, чтобы Сибильда поскорее ушла. Ее присутствие сильно волновало его, но он был тверд в своем намерении хранить чистоту невесты до свадьбы.

Но Сибильда и не думала уходить. Напротив, она придвинулась к своему будущему мужу плотнее и продолжала:

— А все случилось из-за моей няньки. Так и отец мой думает, и многие другие, кто знает историю.

«Недосуг мне слушать по старых нянек, — подумал Эрван с большой досадой в сердце. — Но, кажется, так просто она не уйдет. Лучше уж пусть выскажется».

Он встал и принялся расхаживать по комнате. Сибильда следила за ним взглядом и говорила:

— Нянька моя была молода, но безобразна, и особенно нехороша была одна бородавка у нее на кончике носа. Тем не менее в замке все любили ее — может быть, за веселый нрав, а может — за то, что она никогда не отказывала мужчинам.

— Клянусь ногой! — закричал Эрван, теряя терпение. — Да откуда было восьмилетней девочке знать такие вещи?

— Она сама мне рассказывала, — призналась Сибильда. — Я еще подумала тогда: «Хорошо не отказывать мужчинам! За это они будут любить тебя». Но когда я сказала моей няньке об этом, она всполошилась и стала объяснять: мол, для меня это будет нехорошо. Но я все равно решила не отказывать и целый месяц была со всеми мила и любезна: приносила питье и сладости с кухни, когда меня об этом просили мужчины, даже и простые воины из замка. Я улыбалась и «переставала кукситься», если мой отец высказывал подобное пожелание. А еще во всем слушалась нашего кюре, так что все были мною довольны.

И когда мой отец похвалил меня за благонравие, я ответила: «Это все потому, что я положила для себя за правило — ни в чем не отказывать мужчинам». Мой отец нахмурился и спросил, кто научил меня такому. Я ответила: «Моя нянюшка».

Отец призвал мою бедную няню и долго бранил ее. Но выгнали ее из замка вовсе не за глупую науку.

— А за что? — полюбопытствовал Эрван. Он чувствовал, что давно пора задать какой-нибудь вопрос, чтобы не вышло, будто он равнодушен к рассказу своей невесты.

— За то, что она танцевала и пела, когда была совсем одна, — объяснила Сибильда. — Потому что так поступают только корриганы, которые живут в полых холмах. Люди поют только если у них есть слушатели, и ни один человек не станет танцевать в одиночку, если у него нет пары или если он не в хороводе. Лишь корриганы так сильно любят песни и пляски, что не выдерживают без этого и дня.

Отец мой подсмотрел, как нянька пляшет в лунных лучах. И хоть танцевала она вполне пристойно, и была совершенно одета, и даже в башмаках, все равно ее призвали наутро для разговора. Мой отец спросил, для чего она танцевала, а она ответила, что этого просило все ее естество. Тогда мой отец прямо назвал ее отродьем древнего народа, и она призналась в том, что это — чистая правда. Ведь корриганы не лгут, если их по-настоящему припереть к стенке. Они будут увиливать от прямого ответа, но коли уж кто-то догадался о правде — ни за что не скажут неправды, даже если это будет им в убыток.

Вот тогда-то ее и выгнали из нашего замка. Я очень плакала при разлуке, и она сказала, что подарит мне кое-что на память. Потом она поцеловала мои волосы и убежала. Я смотрела ей вслед, и мне казалось, что она растворяется в моих слезах…

Сибильда всхлипнула. Эрван с удивлением понял, что она расплакалась от одного только воспоминания о детстве и лучшей подруге, утерянной навсегда.

— Ну, будет, — сказал Эрван с грубоватой лаской и вытер ее слезы ладонью, — не стоит плакать. Все это давно уже в прошлом. Теперь я стану заботиться о том, чтобы у вас всего было вдоволь и чтобы вы не скучали.

Сибильда кивнула и постаралась больше не плакать.

— С того самого дня мои волосы и начали светлеть, — заключила она. — Теперь вам известно все, и я могу идти.