Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

• Название: Настоящая фантастика – 2013 (сборник)
• Автор: Андрей Бочаров
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63957-1

Космический грузовоз терпит крушение на планете, посадка на которую категорически запрещена. Но что тогда здесь делает экспедиция земного Института Ксенологии? У невольного робинзона Макса Горнова считаные дни, чтобы разобраться в этом…

Французский ученый Рене Миро на исходе девятнадцатого столетия создает мираклин – «сыворотку чудес». Открытие Миро способно изменить человечество, а ведь жестокий двадцатый век уже не за горами…

Почему в советское время уже тогда всемирно известных писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких не баловали литературными премиями? Как партийные чиновники «превращали» Стругацких в диссидентов? Это и многое другое в малоизвестном интервью с Борисом Натановичем Стругацким…

Борис Стругацкий, Дмитрий Скирюк, Ярослав Веров, Игорь Минаков, Антон Первушин, Андрей Дашков, Дмитрий Володихин, Дарья Зарубина, Майк Гелприн и другие в сборнике, выпущенном по итогам Международного фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг–2012».

---

И, пожалуй, никто. Ни доктор Вернон, присутствовавший при родах, ни счастливый отец, ни бабушка – мадам Клер – никто не предполагал, что этот краснолицый, захлебнувшийся плачем младенец всего через пару десятков лет принесёт в этот мир чудо.

Сам Рене тоже до поры до времени не подавал признаков гениальности. Как все окрестные мальчишки, он по воскресным дням ходил с маменькой и гранд-мам в церковь и покорно рассказывал святому отцу, как начинил дёгтем круассаны мадам Элоизы и как они с Жаном и Матье, сыновьями булочника Лаватена, на днях открыли перочинным ножом мёртвую крысу.

Священник мягко журил Рене за круассаны, втайне благодаря провидение, покаравшее гадкую сплетницу Элоизу. А вот за осквернение тела твари Божьей Рене, а также и более молчаливые на исповеди братья Лаватены каждый по две сотни раз прочли «Отец наш небесный» и обещались до самой Пасхи помогать церковному комитету убирать цветами алтарь. Что с успехом и выполнял Жан. Матье, к сожалению, не проявил достаточного вкуса и был привлечён к уборке и ремонту церковных скамей. А Рене? Рене составил несколько замечательных букетов для воскресной службы и, походя, начинил церковные свечи похищенной из аптеки Этьена Миро серой.

Даже заступничество мадам Клер, имевшей вес в церковном комитете, не смягчило гнева святого отца. Грех осквернения мёртвой крысы остался неотпущенным, а нечестивец Рене перестал сопровождать маман и мадам Клер на воскресные богослужения. И, признаться, не слишком расстроился. Его больше занимала мёртвая крыса…

Эти твари были повсюду. Их зрачки фосфоресцировали в темноте. Эйб лежал на деревянном ящике, укрытый от любопытных глаз сваленными в груду мешками. Адам подтащил к нему пару бочек и, поднатужившись, поставил одну на другую. В воздухе резко запахло порченой рыбой. Теперь даже самый внимательный пассажир «Екатерины» не заметил бы в нагромождении груза распростертое на досках, неподвижное человеческое тело. А если бы все-таки заметил – молча поспешил удалиться, решив, что бедняга уже переселился в более счастливое и весёлое место, где не было ни алчных крыс, ни сизой пыли, лохматой, как клочья ваты.

Но юноша был жив. Адам уже не верил обманчивой неподвижности брата. Лицо Эйба казалось чистым и безмятежным, как сентябрьское вечернее небо. Но Адам знал, что через какие-то пятнадцать-двадцать минут это небо вспыхнет, и мечущиеся лучи прожекторов выхватят из бархатной синевы чёрные силуэты «юнкерсов». Эйфория, охватывавшая брата после каждого чуда, проходила. Оставалось лишь надеяться, что «Екатерина» придёт в Кале в срок.

Барка мерно покачивалась на волнах. Эйб спал. Пока он спал, Адам мог отдохнуть. Он прикрыл глаза, но не убрал руки с рукояти «смит-вессона». Сон Эйба становился с каждым днём всё короче, и один Бог знал, во что в следующую минуту придётся всадить пулю.

В правом кармане оставалась ещё одна – последняя доза. И Адам надеялся лишь на то, что в Кале найдётся сумасшедший, готовый продать ему ещё.

Осенью 1891-го, когда в Брюсселе умирал Жан Сервэ Стас, а в далёком Санкт-Петербурге Иван Петрович Павлов намечал перспективы нового отдела физиологии Института Экспериментальной Медицины. Когда Роберт Кох возглавил основанный им Институт инфекционных болезней в Берлине, а Михаил Фёдорович Попов отдал в редакцию «Известий Томского Университета» статью «О птомаинах, токсальбуминах и об иммунитете», в маленькой лиможской аптеке появился новый помощник – сын аптекаря Рене. В день, когда Попов, заведующий кафедрой судебной медицины Императорского Томского университета, обрушился с критикой на идею Ломброзо о «порочной организации» преступников и провозгласил, что преступником человека делает воспитание, – в тот самый день Этьен Миро вернулся домой раньше обычного и собирался уже плотно поужинать, когда Эрнестина заговорила с ним о Рене.

Мальчик рос непослушным, огорчал святого отца, матушку и гранд-ма… Под потоком жалоб супруги Этьен отложил ложку, молчаливый, как кладбищенская статуя, направился в кабинет и потребовал к себе сына.

Через месяц с небольшим Рене начал работать в аптеке у отца. По совести сказать, Этьен Миро не слишком хорошо представлял, что делать неуёмному подростку в стенах аптеки, и потому Рене чаще скучал от отсутствия дела и доверия родителя, по сотому разу перемывая склянки, протирая пол или окна. От скуки он начал читать.

За чтением статьи «Применение пикриновой кислоты при определении растительных алкалоидов в токсикологии» в одном из новых, только что привезённых отцу парижских журналов, и застал мальчика звонок колокольчика.

Этьена Миро вызвали к мадам Лаватен – бедняжка лежала без чувств, муж опасался за её жизнь и рассудок, но никак не мог отыскать доктора. Причиной бедственного положения мадам послужила гибель Матье – его нашли поутру возле дерева, где мальчишки устроили себе дом на ветвях. Матье упал и разбился. Испуганный и встревоженный, Рене напросился с отцом.

Покуда месье Этьен хлопотал вокруг мадам Лаватен, Рене прокрался в комнаты, где, окружённый свечами, лежал мёртвый товарищ. Но, увидев его бледное, восковое лицо, заострившийся нос, сизые губы, Рене не почувствовал ни страха, ни отвращения, ни печали – маленький, похожий на лисёнка, он шмыгнул к гробу и внимательно вгляделся в лицо Матье.

– Мсье, – тихо сказал он отцу в экипаже по дороге домой, – мне кажется, Матье не умер…

– Я понимаю тебя, мой мальчик, – снисходительно отозвался аптекарь. – Он на небесах и смотрит на тебя.

– Нет, отец, – возразил Рене, и голос его окреп. – Я думаю, его убили. Я заметил на его шее пятна, думаю – его задушили, а потом сбросили с дерева.

Через шесть месяцев убийца Матье Лаватена был казнён. Рене Миро продолжал тайком вскрывать крыс, не ведая, что его судьба уже предрешена.

Ночь была так темна, что Адам не опасался случайных прохожих. Чёртовы лягушатники оказались ещё трусливее своих – взять новую дозу было неоткуда. Адам снял комнату в грязной гостинице, накрепко прикрутил Эйба к кровати, вколол брату морфий.

Пожалуй, за пару монет он уговорился бы с местными о помощи, да только дельце было не шуточное. И полагаться можно было только на себя. Поэтому он впервые за долгие месяцы решился оставить брата одного.

Адам размахнулся и воткнул лопату в землю. Искать свежую могилу в такой темноте было трудно – он пошёл на запах живых цветов, щупал пальцами ещё не осевшую землю. Наконец, выбрав наугад могилу, Адам принялся быстро, не щадя сил копать, покуда лопата не чиркнула о крышку гроба.

– Прости, друг, – тихо шепнул он, поддевая лопатой доску, – может быть, Господь наш простит тебе твои грехи за то, что я сейчас вынужден сделать.

Адам расстелил на земле простыню, взятую с кровати в гостинице, стараясь не дышать, вытряхнул на неё тело, развернул кожаный футляр с инструментами. Брюшина трупа поддалась легко, скальпель вошёл почти беззвучно. Адам ощупью нашёл то, что требовалось, тщательно отделил материал и положил во флягу со спиртом. Наскоро забросал гроб землёй, молясь, чтоб Эйб дождался его возвращения.

Парню было плохо – комната кишела тварями. Адам набрал ванную, переловил химер и утопил, чтоб не мешали работать. Пристрелить проще, да только постороннее внимание ни к чему. Реактивов почти не осталось: эфир и едкий кали отсутствовали вовсе. Адам выругался – в который раз за вечер.

Абрахам выгнулся, хрипя. Лопнула верёвка. В углу комнаты сгустилась тьма, и из неё тотчас соткались, устремились к нему полтора десятка толстых осьминожьих щупалец. Адам пару раз со злости ударил по ним кочергой и вышел. Кажется, на соседней улице есть небольшая аптека, возможно, если быть тихим и осторожным, лягушатник не заметит, что кто-то пользовался его гостеприимством.

В 1902 году, когда дело Роз Харсент стало известно далеко за пределами тихого Писенхола. Когда эсер Балмашев был повешен за убийство министра внутренних дел Сипягина. Когда пришедший на улицу Фобур Сент-Оноре в дом № 157 Альфонс Бертильон обнаружил на месте убийства его слуги Жозефа Рейбеля осколок стекла с жирным отпечатком пальца – и захватил с собой в лабораторию… так вот, в тот год молодой Рене Миро был всего лишь одним из многих молодых медиков, которых судьба привела под крылышко Сюртэ. Усердный анатом, Рене любил своё дело и был достаточно честолюбив, чтобы добиться многого. Но даже он не предполагал, что первым шагом к мировой славе станет дело Амелин Ортанс.

Амелин Ортанс (урождённая Сидэ) была женой доктора Жана Мориса Ортанса. Супруги благополучно прожили в браке более двадцати лет, подавая друзьям и знакомым пример супружеских отношений. Но безоблачному счастью не суждено было длиться вечно – Амелин заболела. Убитый горем муж диагностировал туберкулёз. От этой болезни Амелин скончалась на руках супруга и была похоронена на кладбище Монпарнас – безутешный Жан Морис не жалел денег и не скупился на обещания и мольбы. Ведь речь шла о его Амелин.