Алана Инош - Дочери Лалады. (Книга 1)

• Название: Дочери Лалады. (Книга 1)
• Автор: Алана Инош
• Жанр: Короткие любовные романы

Это старинный языческий мир, наполненный чудесами, в нём люди живут по законам природы и умеют разговаривать с богами. Реки чисты, леса девственны и дремучи, а между западом и востоком протянулись Белые горы – богатая самоцветами и благословенная богиней Лаладой земля, населённая необыкновенным народом – женщинами-кошками, как их называют жители соседних земель. Рука женщины-кошки умеет и ковать зачарованное оружие, и возводить прекрасные жилища, и исцелять недуги. Быть может, мужчина и хотел бы коснуться этой руки, но в ладонь обитательницы Белых гор на свадебном обряде ложатся только девичьи пальчики – так уж повелось издревле.

---

«Как я людям в глаза смотреть буду?» – сокрушался Ярмола Гордятич.

Осень одела сад в яркий наряд, и Ждана, остановившись у пруда, поникла с распущенными косами над тёмной водой, как окаменевшая берёза. В водном зеркале ей мерещились отражения островерхих елей и горных склонов, а потом вдруг она увидела Лесияру. Та стояла на другом берегу и манила Ждану к себе, и в движении её губ девушка читала слово «люблю». Забыв, что кольцо она оставила дома, Ждана шагнула в привычно колышущуюся волнами гладь… только не воздуха, а воды. Хоть и умела она плавать, однако от неожиданности едва не захлебнулась; к счастью, дворовые слуги вовремя подоспели и вытащили её – мокрую, с безумно сверкающими глазами, бормочущую что-то бессвязное. Потом она обсохла и пришла в себя, но слух об этом происшествии не мог не разнестись. Стали поговаривать, что дочь Ярмолы Гордятича хотела утопиться, потому что якобы зачала ребёнка не от своей наречённой избранницы, что и стало причиной расстройства её свадьбы. Когда эти россказни дошли до самой Жданы, она только хмыкнула. Молча слушая упрёки отца, она думала о чём-то своём…

«Ославилась! Опозорилась! – кричал отец. – Что теперь мне с тобою делать? Людям рты не заткнёшь… Позор на всю семью… И на мою седую голову!»

Но какое было дело осени до слухов? Она тихо роняла листья в пруд, и склонившиеся над ним берёзы словно пытались высмотреть в его тёмной глубине какую-то тайну. Сидя на берегу, Ждана расчёсывала волосы и, найдя несколько седых нитей, не стала их выдёргивать, а пустила деревянный гребешок по воде…

Потом она сделала странную вещь: пришла к отцу на приём вместе с остальными просителями. Расхаживая среди важных бородатых мужчин, ожидавших своей очереди, она улыбалась всем причудливой улыбкой. В руке она сжимала свёрнутый в трубочку чертёж. Отец удивился и насторожился, когда она вошла.

«Что это значит? – нахмурился он. – Ты зачем явилась?»

«Батюшка, ну, может же быть у меня к тебе дело! – сказала Ждана. – Ты ведь по окончании приёмных часов дела не обсуждаешь, вот и пришлось действовать таким макаром. – Она развернула перед отцом чертёж – точнее, рисунок небольшой каменной постройки. – Построй мне гробницу, вот такую. Из камня: он долговечнее дерева. Пусть она стоит у пруда, среди берёзок. Внутри будет каменный гроб, выстланный изнутри можжевеловыми ветками».

Отец даже поперхнулся.

«Ты совсем рехнулась? Зачем тебе, живой, гробница?»

«Батюшка, так всё равно уж я для вас с матушкой – не живая, – улыбнулась Ждана, поблёскивая большими, до странности спокойными глазами. – Позор семьи. А позор лучше прятать… Вот и похороните меня. Нет меня – нет позора».

Ярмола Гордятич сначала побагровел, потом побледнел. Скомкав листок, он поднёс его к пламени свечи и бросил вспыхнувший комок в печь. Потом велел двум своим писцам выйти, после чего трясущейся рукой забрал бороду и проговорил:

«Ох, беда мне с тобой, дочка, беда… Ты нарочно, что ли, всё это делаешь? Ведёшь себя так, чтоб о тебе судачили? Вот эти два молодца, которые только что за дверь вышли… Наверняка уже болтают там с людьми. А те своим знакомым расскажут байку про то, как дочь Ярмолы Кречета разума лишилась и пришла просить себя заживо похоронить… И пойдёт очередная сплетня по городу. – Тряхнув седеющими кудрями, Ярмола Гордятич досадливо махнул рукой. – Иди-ка в свои покои и выбрось эту блажь из головы».

Ждана опустилась на стул. По мраморно-белым щекам из неподвижных, немигающих тёмных глаз скатились две слезы.

«Батюшка, – прошелестели слова, сорвавшись первыми снежинками с бледных губ. – Нет мне жизни. Нет мне жизни нигде, родимый… Живу я без сердца: оно осталось в Белых горах, где поселиться мне не суждено. Здесь у меня будущего тоже нет. В твоём доме оставаться – только хлеб твой зря есть. Потому и прошу построить мне последний дом…»

«Перестань! Перестань, замолчи! – рассердился отец, тряся головой и взмахивая руками. – Даже не думай о таком! Ступай к себе немедля!»

Ждана не стала дожидаться, пока распространится очередная сплетня о ней. Уединившись вечером в своей комнате, она исписала много листов, но потом всё сожгла. Написала только: «Прощай, матушка, прощай, батюшка» – и положила на свой янтарный столик рядом с неоконченной вышивкой, после чего переоделась в белогорский костюм – чёрную юбку с безрукавкой и полосатым фартуком, надела кольцо и перенеслась к семиструйному водопаду близ западной границы Белых гор.

Это место было любимым у Млады, но в тот вечер Ждана там её не встретила. Слушая в синих сумерках грохот воды и любуясь голубым туманом брызг, девушка присела на корень старой ели – тот самый, на котором они с женщиной-кошкой сидели когда-то. Белые горы… Единственное место на земле, где ей хотелось бы и жить, и умереть. Только здесь её душа звенела всеми струнами и пела вместе с птицами, только здесь она остро ощущала радость бытия, но… Не судьба.

Сняв кольцо, она положила его на плоский камень, встала и подошла к краю, не думая ни о чём, просто любуясь мертвенной, сияющей голубизной струй водопада. Что жизнь опавшего листка? Ничто. Если он упадёт туда, то пропадёт.

Вдруг её схватили сзади очень сильные руки, и мужской голос воскликнул приглушённо:

«Ты чего удумала, дура?»

Крепкая ладонь заглушила крик Жданы, и её неумолимо поволокли прочь от водопада. Сколько она ни билась – всё напрасно: мужчина оказался силачом, которому ничего не стоило, завязав девушке рот, перекинуть её через плечо и бегом понести по каменистому спуску к реке… Впрочем, незнакомец не слишком-то бережно относился к своей ноше, ибо в спешке непреднамеренно ударил Ждану головой о ствол дерева.

Ждана пришла в себя с жуткой головной болью. Чёрное небо, свет факелов, парус, скрип вёсел, кряхтение гребцов… Холод ветра на лбу, запах мужского пота. Кажется, она лежала на палубе ладьи. Над ней склонился чернобородый мужчина в богатой одежде и шапке, отороченной чёрным мехом, грузноватый, широкоплечий, с глубоко посаженными пронзительными глазами и угрюмыми бровями.

«Как тебя звать, красавица? Ты – белогорская дева?»

Нет, судя по голосу, это был не похититель, да и фигура подкачала. Незнакомца, оттащившего её от края, Ждана плохо разглядела, но телосложением, как ей помнилось, он отличался отменным: могучие плечи, тонкая талия, узкие бёдра. А этот… Слегка обрюзгший, с животиком, и уже не молодой, хотя ещё и не дряхлый старик – между сорока и пятьюдесятью годами, и пока без единого седого волоса. Попытавшись пошевелиться, Ждана поняла, что связана по рукам и ногам, но рот был свободен.

«Вы кто… куда вы меня везёте?» – пробормотала она.

Чернобородый нахмурился.

«Сначала ответь на мой вопрос!»

Ждана отвернулась и сжала зубы. Пусть хоть что делают… Хоть бьют. Она им ничего не скажет.

И не сказала.

Её не били, напротив – обращались терпеливо и не грубо, хотя она пыталась кусаться и лягаться. Одному высокому и статному голубоглазому богатырю руку прокусила даже до крови, когда он поднёс ей кружку с водой, но он её не ударил, только белозубо засмеялся. Ждана прищурилась, узнавая… Фигура в синем тумане у водопада… Похож! Ожесточённо скалясь, она сплюнула кровь на доски палубы, а молодец, зализав место укуса, тоже сплюнул розовую слюну, продолжая незлобиво усмехаться. От этого жеста сердце Жданы странно ёкнуло… Вспомнилась первая встреча с Младой и то, как она зализывала себе порез. И вообще, этот дюжий детина до оторопи напоминал Ждане женщину-кошку – формой и отчасти цветом глаз, бровями, взглядом и улыбкой. Чисто выбрить ему лицо и выкрасить русые кудри отваром скорлупы желудей в чёрный цвет – и будет почти не отличить… Ну, если не раздевать, конечно.

«Меня Доброданом зовут, а тебя как?» – как ни в чём не бывало, спросил он.

«Ждана», – пробормотала девушка. Это было единственное слово, которым она перемолвилась с похитителями за всю дорогу.

Эта осень забросила её далеко от родных краёв – в загородную усадьбу князя Вранокрыла под Зимградом. Недавно овдовевший властелин Воронецкого княжества загорелся дерзкой идеей передать кровь дочерей Лалады своим потомкам, а для этого ему нужно было добыть белогорскую деву, чтоб та родила ему наследника. Долголетие и сила, несокрушимое здоровье и неувядающая красота – вот те качества, которые привнесла бы уроженка Белых гор в княжеский род. Все дети князя умерли в младенчестве, в живых пока оставалась лишь одна шестимесячная дочь, а он мечтал о сыне.

Но со Жданой вышла оплошность: она не была белогорской девой. Казалось бы, какие тут сомнения: место похищения, красота, наряд – всё сходится, ан нет. Промолчав всю дорогу, Ждана не поспособствовала разъяснению недоразумения, и ошибка обнаружилась намного позже – уже в усадьбе князя, когда девушке всё же пришлось заговорить. В ярости Вранокрыл занёс руку, чтобы ударить Ждану, но голубоглазый молодец Добродан, лучший княжеский ловчий, перехватил запястье владыки.