Тамара Пономарева - Потаенная любовь Шукшина

• Название: Потаенная любовь Шукшина
• Автор: Тамара Пономарева
• Жанр: История

---

Самое коробящее в этих баталиях, развернувшихся вокруг мертвого Василия Макаровича Шукшина, было то, что русскому человеку отказывали похороны на русском кладбище в столице, заложенной русскими людьми!

- За два месяца до этих событий изгнали из России, вывезя в Вену, Солженицына. А этого - на Алтай? - говорит Валерий Головченко, оператор Киностудии им. Горького.- Ситуация, как вы понимаете, была неоднозначная...

Чиновники, уяснив, что дважды повторенная ошибка - глупость, разрешили, наконец-то, похоронный вопрос в пользу Шукшина, выделив ему место на Новодевичьем кладбище, чтобы снять назревающий уже в международном плане скандал.

А Валерий Головченко, замечательный оператор, всегда проявлявший интерес только к незнакомому материалу, узнав, что похороны Василия Макаровича не будут снимать, а вернее "не велено", взвалил кинокамеру на плечи и отправился один к зданию Дома кино. Ведь нынешнюю аппаратуру, удобную, малогабаритную, даже сравнивать грешно с тем, что тащил на себе оператор Киностудии им. Горького, не имея ни помощника, ни машины, ни вышки, с которой снимали тогда в подобных случаях.

Затерявшись в толпе, Валерий Головченко снял поразительные кадры всенародного горя и любви.

В конце документального фильма "Памяти Василия Шукшина", созданного оператором киностудии им. Горького, после титра "Через год" показана вновь могила Василия Макаровича, утопающая в цветах, и бесконечная вереница людей, текущая длинной траурной рекой. Среди них много незнакомых, но явно искренних друзей Шукшина.

В первый день, когда до Москвы дошла весть о смерти Василия Макаровича, люди надеялись еще на неверный слух. Говорят, стихов много было, их оставляли вместе с цветами у гроба в Доме кино и на Новодевичьем кладбище, у могилы. Так что я была не единственная.

Валерий Головченко посетил Новодевичье кладбище через полгода, потом через год. И всякий раз находил там много цветов и посетителей. Потом за десять дней Валерий смонтировал свой двенадцатиминутный фильм, который стоит многого! Музыку к нему подобрала звукооператор Матвиенко, Валентина Кибальникова отредактировала фильм, Валерий Кузин дал пять фотографий, которые усилили зрительный ряд. Через год после смерти Шукшина, наконец-то, Василию Макаровичу была присуждена Ленинская премия "за актерскую и режиссерскую работу в кино", а фильм Валерия Головченко был продемонстрирован в Доме кино во время вечера, посвященного памяти Василия Макаровича. Очень тепло об этой короткометражке отзывался Алексей Каплер в одной из своих книг!

Валерий Головченко выполнил свой гражданский и человеческий долг. И многих потом удивило, что в картине толпы людей, сопровождавших похороны Шукшина,- невидимый фронт его друзей и нет именитых лиц. Когда Головченко выразили по этому поводу недоумение, он ответил кратко:

- Шукшин пришел из народа и ушел в него.

А разве это не так? Не многим выпадет из ныне живущих великая честь уйти в сердце народное навсегда.

И еще мне вспоминается до сих пор кадр, поразивший меня, когда алый гроб буквально плыл над толпой, передаваемый с рук на руки, да вдруг остановился и поднялась крышка его, и качнулась толпа.

Гроб приоткрыли для женщины, которая буквально прорвалась к нему. Взмолилась, чтоб ей показали хоть на миг Шукшина, потому что в жизни женщина ни разу не встречалась с Василием Макаровичем. И, видно, много было убедительности в словах и слезах женщины, потому что крышку гроба приподняли.

- Для нее,- внес ясность в мое недоумение Валерий Головченко.

Этой просительницей оказалась Софья Ивановна Фенько, потерявшая в гражданскую войну родителей, в Отечественную - мужа и детей. Обыкновенная работница, ныне пенсионерка, которая собрала в своей коммунальной квартире почти все публикации о Шукшине, фотографии и другие документы, еще раз подтвердив мысль, что народ преданно и искренне любил Шукшина.

Кто видел Шукшина последним...

Неведомыми путями приходит к народу весть, что он понят, уважаем, чтим, любим, и что художник, воспевающий историю, культуру, судьбу родных людей, именно тот, кого они ждали.

Ответом на все вопросы были всенародные проводы Шукшина, память о нем незамутненная именно в среде простой, в низах, куда чиновник просто не спускается с высоты поднявшей его власти. И он, этот чиновник, которого так боялся всю жизнь Василий Макарович, даже и подозревать не мог, какие молнии и громы ходят в народной гуще, какая печаль там царит, какой душевный траур охватывает сердца, преданные Василию Макаровичу.

Подтверждением моих мыслей и служит документальная запись рассказа одного представителя этого невидимого, многоликого, взыскующего фронта Шукшина.

...Случай свел меня с Пименом и Василисой Премудрой - так называли Софью Ивановну соседи и служащие комбината бытового обслуживания, где она работала. Иногда добавляли и другое - Сократ, на что Софья Ивановна обижалась:

- К пережиткам прошлого никакого отношения не имею.

Собрав почти все из публикуемого в периодике о Василии Макаровиче, Софья Ивановна, когда заходила речь о нем, такие подробности из биографии Шукшина любопытным выкладывала, что все диву давались: и откуда что берется?

Ей все время хотелось написать Шукшину письмо, подробное, исповедальное, как на духу, все рассказать о себе, о том, как Василий Макарович скрасил ее одиночество, какое потепление произошло в ее женской, нелегкой судьбе.

Через день работала на комбинате бытового обслуживания, выдавала чистые простыни, полотенца и другие необходимые принадлежности в номера, где были в одной комнате парилка, в другой - шестиметровый бассейн. И кого только не встречала здесь Софья Ивановна, всех перечислить времени не хватит. Из мира кино клиентов особо выделяла. От них-то и узнавала неизвестное из жизни и творческой судьбы Василия Макаровича.

А тут - бах! - умер. Умер Шукшин. Гром грянул среди ясного неба.

Товарки по дому и работе спрашивали о последних днях жизни Василия Макаровича. Из газет вычитала - был под Волгоградом, умер на пароходе в каюте. А она не верила: что-то не так, не то.

На панихиду в Дом кино отпросилась с работы безболезненно, потому что сослуживцы благодаря Софье Ивановне были самыми ярыми поклонниками Шукшина. Они поручили ей даже возложить к гробу Василия Макаровича прощальный венок от их организации.

Отстояла часовую очередь. Но перед самым носом вход в Дом кино перекрыли, а венок велели положить на грузовую машину, где лежала гора таких же. На такси помчалась на Новодевичье кладбище.

Ни разу не видела Софья Ивановна этого человека, как говорится, "живьем" и дала себе слово любой ценой увидеть Шукшина, хотя бы в гробу, положить на грудь кисти калины, за которыми специально съездила в осенний подмосковный лес.

Море людей теснилось у Дома кино, не меньше и на кладбище протолкнуться нельзя было.

Какой ценой прорвалась Софья Ивановна к красному гробу, одному Богу известно.

- Кто его последним видел? - тихонько спросила у соседа с надеждой узнать побольше.

- Не знаю. Спросите на киностудии,- одними губами ответил человек, смахнув скупую слезу с небритой щеки, и отвернулся от женщины, отрешенно и угрюмо глядя поверх человеческих голов.

"Сердешный ты наш!" - вздохнула судорожно Софья Ивановна, провожая взглядом плывущий над толпой гроб.

Сосед небритого, наоборот, был нервно возбужден, не переставая, болтал, и, прислушавшись, Софья Ивановна уловила - говорит не о чем-то постороннем, про Шукшина.

- В холерный год это было. Помнишь, арбузы, помидоры и другую овощ горами на юге жгли! А Василь Макарович под Астраханью натуру выбирал для Стеньки. Разин-то с монахами местными был в дружбе. Жил Шукшин в гостинице, забыл уж ее название. Сам знаешь, ездить мне приходится много, всего не упомнишь. А тут в Астрахани какое-то областное совещание. В здании напротив. Машины туда одна за другой подъезжают. Люди всякие важные собираются. А Шукшин в домашних тапочках на босу ногу неподалеку сидит на краю канавы и наблюдает все это.

- Чего он в этой канаве делал?! - спросил грозно небритый.

- Отдыхал,- засуетился маленький его товарищ.- Отдыхал. А что, нельзя? Там ведь асфальта нет, земля в канаве-то. А Василь Макарович без нее не мог, понимать надо. Ноги болели от асфальтов-то, оттого и носил тапки в свободное от работы время, а в другое - сапоги. Кирзовые. Не хромовые, заметь. Кирзовые-то - они покрепче. И вот сидит он так на краю канавы, а мимо люди, машины! И никто на него никакого внимания! А все кого-то ждут. Толпятся и в здание не заходят.

- "Внимания"! - рассердился не на шутку небритый, просто закипел весь, и тут же остыл, флегма сработала.- Много ему было внимания-то! У нас ведь оно - чаще после смерти.

- Да погоди ты! Сидит это он так, а тут бежит какой-то заполошный человек,- продолжал суетливый,- прыг через канаву, запнулся за ноги Шукшина, побежал дальше, а Василь Макарович: "Погодь! Вернись". А тот в ответ: "Да иди ты! Мы тут Шукшина ждем, должен быть на вечере профсоюзных деятелей и как сквозь землю провалился. Не видал случаем?" - "Вот и вернись,- говорит Василь Макарович.- Ты за ноги Шукшина запнулся!" - И захихикал, довольный произведенным эффектом, заозирался по сторонам очевидец астраханских событий.