Рене Кастр - Бомарше

• Название: Бомарше
• Автор: Рене Кастр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02565-2

Эта книга посвящена одному из самых блистательных персонажей французской истории — Пьеру Огюстену Карону де Бомарше. Хотя прославился он благодаря таланту драматурга, литературная деятельность была всего лишь эпизодом его жизненного пути. Он узнал, что такое суд и тюрьма, богатство и нищета, был часовых дел мастером, судьей, аферистом. памфлетистом, тайным агентом, торговцем оружием, издателем, истцом и ответчиком, заговорщиком, покорителем женских сердец и необычайно остроумным человеком. Бомарше сыграл немаловажную роль в международной политике Франции, повлияв на решение Людовика XVI поддержать борьбу американцев за независимость. Образ этого человека откроется перед читателем с совершенно неожиданной стороны. К тому же книга Р. де Кастра написана столь живо и увлекательно, что вряд ли оставит кого-то равнодушным.

---

Но вскоре они убедились, что и другие города страны утратили свое очарование. В Ивето Гюдена арестовали, поскольку у него не было паспорта, хотя он утверждал, что направляется в Англию; чтобы спасти его от тюрьмы, пришлось уплатить тысячу экю залога.

И все же, несмотря на все препятствия, 22 сентября 1792 года Бомарше и Гюден прибыли в Гавр, где Пьер Огюстен, заключив в объятия жену и дочь, получил короткую передышку от всех выпавших на его долю испытаний.

28 сентября он отбыл в Лондон и занял там у одного английского негоцианта 30 тысяч ливров, чтобы в Голландии завершить наконец операцию с ружьями.

Прибыв в Гаагу, он явился к французскому послу и нашел того в полном неведении, поскольку ни инструкций на его счет, ни денег посол не получил. Бомарше стало известно, что его враги послали в Голландию своих секретных агентов с заданием провалить его миссию. Напрасно он забрасывал письмами Лебрена, напоминая тому о данных им обещаниях; в конце концов министр иностранных дел решил вообще устраниться от этого дела и посоветовал Бомарше обращаться к военному министру Пашу, а тот ответил, что правительство отказывается от покупки ружей.

Чудесным утром 1 декабря 1792 года, развернув гаагскую газету «Ла газетт де Лаэ», Бомарше прочел о том, что его обвиняют в тайном сговоре с Людовиком XVI и в казнокрадстве и что на его имущество и дом в третий раз наложен арест. В это же самое время он получил предупреждение, что за ним не просто собираются послать агентов, которые должны заковать его в кандалы и препроводить в Париж, но что эти агенты получили приказ убить его в дороге.

Самым разумным было вернуться в Англию, и он отправился в Лондон, где ознакомился с текстом доклада, с которым выступил в Конвенте депутат Лоран Лекуантр. Этот парламентарий, введенный в заблуждение чиновниками военного министерства, не оставившими надежды отстранить Бомарше от операции по поставке ружей, представил Конвенту данное дело в совершенно искаженном виде, весьма опасном для Бомарше: по версии Лекуантра, покупка оружия была одним из звеньев крупномасштабного заговора, в котором автор «Женитьбы Фигаро» действовал заодно с бывшими министрами Людовика XVI Гравом и Шамбонасом.

«Эти низкие и корыстолюбивые люди, — утверждал Лекуантр, — прежде чем низвергнуть отчизну в пропасть, ими же для нее уготованную, оспаривают друг у друга гнусную честь сорвать с родины последние лохмотья».

В который уже раз Бомарше оказался облитым грязью. В глазах Лекуантра он был «человеком, порочным по натуре и прогнившим от ненависти, возведшим безнравственность в принцип, а злодейство в систему».

Как известно, в ходе этой операции Бомарше отдал в залог обеспеченные золотом облигации на сумму в 745 тысяч франков, приносивших 72 тысячи годового дохода, а взамен получил лишь 500 тысяч франков ассигнациями, реальная стоимость которых не превышала 300 тысяч ливров. Поэтому в данном случае скорее правительство можно было обвинить в недобросовестности. Что касается моральной стороны, то здесь потери Бомарше были еще более серьезными, поскольку публичное обвинение в предательстве могло привести его на гильотину.

Другой на его месте укрылся бы за границей, он же, не утратив боевого духа, ринулся было во Францию, чтобы выступить в свою защиту перед Конвентом, как когда-то выступал перед парламентом. Но английский негоциант, давший Бомарше взаймы деньги, которые тот отвез в Голландию в качестве залога за ружья, слабо верил в справедливость Конвента. Он воспротивился отъезду своего должника из Англии, потребовав, чтобы тот вначале расплатился с ним, и для верности упрятал его в тюрьму.

Пьер Огюстен вновь оказался за решеткой, правда, на сей раз в одной из самых комфортабельных тюрем — тюрьме Бан-дю-Руа, куда заключали несостоятельных должников благородного звания.

Разумнее всего было подчиниться этому решению, которое позволяло ему выиграть время, но у Конвента были серьезные средства воздействия на Бомарше: в его руках находилось не только состояние автора «Женитьбы Фигаро», но и свобода, а может быть, и жизнь его жены и дочери.

Бомарше поручил Гюдену достать с помощью банкира Перего необходимую сумму, чтобы расплатиться с британским кредитором, а сам, в ожидании платежа, принялся писать пространные мемуары в свое оправдание, адресованные Лекуантру и получившие обобщающее название «Шесть этапов».

Покинув стены английской тюрьмы, он сразу же обратился к Тара, новому военному министру, с просьбой разрешить ему вернуться во Францию. Проявив немалую смелость, он издал написанный им мемуар тиражом 6000 экземпляров и разослал его во все французские властные структуры и клубы, а кроме того, написал наводящему на всех ужас Сантеру, командующему Национальной гвардией: «Я явился положить голову на плаху, если не докажу, что я — великий гражданин. Спасите меня, генерал, от грабежа и кинжала, я еще смогу принести пользу нашему отечеству».

Эта отчаянная отвага, характерная для Бомарше, не могла не вызвать уважения к нему. По всей видимости, его письмо произвело сильное впечатление на Сантера, бывшего пивовара из Сент-Антуанского предместья, поскольку тот ответил на него, что никогда не верил клевете на Бомарше, что сам он знает его как человека, делающего добро беднякам, и хочет, чтобы Бомарше наконец объяснился и чтобы в результате правда восторжествовала.

По совету Сантера и утвердившейся в то время традиции Бомарше вывесил на воротах своего поместья афишу для народа и отправил мемуар якобинцам, сопроводив его следующей запиской:

«Первое, что должен сделать любой добропорядочный гражданин, подвергшийся несправедливому обвинению, это оправдаться в глазах нации. Именно этого и добивался гражданин Бомарше, публикуя свои „Шесть этапов“, один экземпляр коих, в ожидании решения Конвента, он просит принять Национальное собрание — мать всех патриотических сил».

В этих пространных мемуарах, суть которых мы уже изложили, порой проскальзывали весьма опасная ирония по поводу царившего в стране беспредела и суровая критика установившегося порядка — вернее, беспорядка; также в них нашлось место для весьма смелых слов в защиту министров Людовика XVI. После создания «Женитьбы Фигаро» прошло менее десяти лет, и некоторые высказывания ее автора в адрес Конвента казались поразительными:

«В этом деле национального значения только министры-роялисты выполнили свой долг, тогда как препятствия исходили от народных министров. Мне многое пришлось вынести при прежнем режиме, но притеснения, которые мне чинили первые министры, кажутся детскими шалостями по сравнению с ужасами, которые творили последние».

Как ни странно, но эти слова принадлежали человеку, которого, пусть и не совсем правомочно, считали одним из ниспровергателей монархии! Фигаро заговорил здесь тем же языком, каким изъяснялся в «Преступной матери», позабыв о дерзостях, что позволял себе в «Цирюльнике» и «Женитьбе»!

Смелая концовка «Шести этапов» вообще могла стоить головы их автору, она достойна того, чтобы потомки знали эти слова наравне с самыми известными его творениями:

«О, моя отчизна, залитая слезами! О, горемычные французы! Какой толк в том, что вы повергли в прах бастилии, если на их развалинах отплясывают теперь бандиты, убивая всех нас? Истинные друзья Свободы! Знайте, что главные ее палачи — распущенность и анархия. Присоедините свои голоса к моему, давайте вместе потребуем законов от депутатов, которые обязаны дать их нам, ведь именно для этого мы назвали их нашими представителями! Заключим мир с Европой. Разве не был самым прекрасным днем нашей славы тот, когда мы провозгласили мир всему миру? Укрепим порядок внутри страны. Сплотимся же, наконец, без споров, без бурь и, главное, если возможно, без преступлений. Ваши заповеди воплотятся в жизнь; и если все народы увидят, что вы счастливы благодаря этим заповедям, это будет способствовать их распространению куда лучше, чем войны, убийства и опустошения. Но счастливы ли вы? Будем правдивы. Разве не кровью французов напоена наша земля? Отвечайте! Есть среди нас хоть один, которому не приходится лить слезы? Мир, законы, конституция! Без этих благ нет родины и, главное, нет свободы!»

Публикация этого текста 6 марта 1793 года, то есть менее чем через полтора месяца после казни Людовика XVI, была тем более смелой, что Бомарше не собирался покидать Париж. В очередной раз его спасло лишь то, что он с неумолимой логикой доказал, что доклад Лекуантра — сплошная ложь и глупость, поскольку последний утверждал, что Бомарше является кредитором Казначейства. Пьер Огюстен без обиняков заявил представителям общественной власти:

«Вы не сдержали своего обещания помочь мне дополнительными субсидиями и содействием вашего посла в Голландии, чтобы я смог доставить во Францию ружья, которые закупил для вас и которые голландское правительство силой удерживает в Тервере (Тервюрене). Я готов вернуть вам 500 тысяч франков в ассигнациях, что вы авансировали мне, а вы верните мои 745 тысяч, которые вы заставили меня внести в качестве залога, и мы будем квиты. Я напрасно старался и истратил столько денег на поездки? Как бы то ни было, но я все равно вытащу эти ружья из Тервера, а вы покупайте себе оружие, где сможете».