Юрий Борев - Луначарский

• Название: Луначарский
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03304-7

Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) был личностью многогранной и потому неординарной, и как подчеркивает автор в своей работе, отсюда и крайняя сложность в трактовке его позиции. Его называли романтиком и утопистом, он заметно выделялся среди других партийных функционеров своими идейными пристрастиями, сильно отличавшимися от российского варианта марксизма. Именно его мировоззрение, считает автор, делает Луначарского одной из самых противоречивых фигур в большевистском руководстве, наиболее подверженной критике со всех сторон.

---

Сюда, к своему товарищу и учителю, пришел он в трудный час своей жизни. И если он не может посоветоваться с ним реально, то мысленно он это может сделать… Надо вспомнить, как Ленин относился к нашим ошибкам… как он критиковал меня… что говорил при этом… Это была ленинская чистка…

Это был катарсис — «очищение с помощью подобных аффектов», с помощью критики и сочувствия, беспощадной правды и сострадания он старался вернуть в строй товарища по партии. При малейшей надежде на такую возможность Ленин не отталкивал от себя соратников. И только отчаявшись вернуть человека на правильную дорогу, Ленин решительно рвал с ним… рвал с сожалением, сохраняя порой человеческие симпатии, но отказывая в идейном и политическом доверии. Гуманные чувства позволяли Ленину даже спасать своих политических противников. Как беспощаден он был в своей политической цельности и как гуманен в своей беспощадности. Ведь он, разойдясь с Мартовым, ведя с ним и его мировоззрением непримиримую борьбу, буквально спас его после Октября, дав возможность уехать за границу.

Они хотят меня чистить и даже, вероятно, «вычистить» из партии, очистить от меня партию, а ведь Ленин говорил обо мне: «Луначарский на редкость одаренная натура. Он отличный товарищ и любое партийное поручение выполнит превосходно». Было бы нескромно приводить эти слова. Естественно, я умолчу о них, но дух, самый дух ленинского отношения к товарищам по партии я должен передать. Тут речь не о моей персоне, а о сути дела, о ленинских принципах нашей партийной жизни… Вот на этом я и должен сосредоточить мое выступление… 1920-е годы заканчиваются очень жестким отношением к партийным кадрам… Как-то все это развернется дальше?.. Вот и нужно напомнить о ленинских принципах — это мой долг. Дело не во мне, не в моей личной судьбе. Дело шире…

Луначарский разволновался, снял пенсне, протер его и вновь надел.

Нужно будет рассказать на собрании, как Ленин умно и тонко указывал на наши ошибки. Его критика была всегда остра и беспощадна. Я расскажу, как он критиковал меня и Богданова за наше богостроительство и махистские ошибки. Ленин сам сел за изучение философских сочинений Маха и Авенариуса, чтобы доказать, что его товарищи по партии ошибаются. Он выявил линию субъективно-идеалистического философствования, идущую от Беркли к Маху, от Маха — к Богданову и ко мне. Он привлек к этой полемике с нами, махистами, сочинения Дидро и других французских материалистов и сделал их своими союзниками. Ленин не жалел времени на убеждение, на борьбу за товарища по партии, а не против него. Поэтому-то я в июле 1917 года вновь смог вернуться в партию…

Солнце ушло в черную тучу, Луначарский вдруг остановился и посмотрел вокруг. Ему стало как-то зябко и неприятно. Он прошел уже от Красной площади к Москве-реке, и здесь, на набережной, ему подумалось, что это сырое и хмурое утро не предвещает ничего хорошего. Он рассердился на себя: сколько раз в жизни он выступал на самых ответственных собраниях, конференциях, съездах партии, сколько докладов и лекций было в его жизни. Он не готовился специально ни к одному своему выступлению. Ведь вся предшествующая жизнь: учеба, творчество, борьба, деятельность — была подготовкой практической и теоретической, жизненной и мыслительной, эмоциональной и интеллектуальной, бесконечной подготовкой к любому самому трудному выступлению и делу.

А здесь какому-то мальчишке, критику Авербаху поручено выступить по поводу его литературоведческих ошибок, и еще трем таким же недорослям — о его философских, эстетических и политических ошибках, и он, Луначарский, струсил. Он почти не спит! Он ходит с рассвета по Москве и готовится к выступлению!.. Или выступать, когда обсуждают твою жизнь, особенно трудно, если она заведомо поставлена под сомнение? Видимо, дело в том, что нет презумпции невиновности. Ты заранее знаешь, что обвинен и должен оправдываться.

Он не знает, что ему повезет и он всего лишь какую-нибудь пятилетку не доживет до тех времен, когда обвинения будут предъявляться, но не будет предоставляться возможность оправдания.

Да, у него были ошибки… Были, и он заплатил уже за них и тяжкими переживаниями, и выбытием из партии. И он, и Богданов тогда, еще задолго до Октября, в эмиграции были исключены за ошибки. Горький рассказывал, что Ильич говорил тогда ему: «Богданов не вернется в партию, а Луначарский — вернется. Люблю этого человека, в нем есть французский блеск и легкомыслие…» Блеск и легкомыслие… Легкомыслие улетучилось… Боже мой, он, блестящий импровизатор, готовит выступление… Да не просто выступление, а защиту своей жизни, оправдание прожитого и пережитого…

Главное — рассказать, как Ленин относился к товарищам по партии. Как был строг, справедлив, доброжелателен… Главное — вспомнить и рассказать, что Ленин говорил о моих ошибках, как критиковал меня и как помогал встать на ноги, а не топтал…

Домой после собрания он шел удовлетворенный и почти радостный. Он выступил хорошо. Самокритично и верно по тону. Главное, он рассказал о Ленине и его взгляде на целый пласт внутрипартийных проблем, о принципах его отношения к товарищам по партии. Ему удалось сегодня главное. Из четырех ораторов, которые должны были его сегодня растоптать и заклеймить как ошибавшегося интеллигента, которые призваны были перечеркнуть всю его жизнь, на трибуну вышел только один — самый бессовестный и развязный — Авербах. И как он, Луначарский, срезал его репликой! Одной репликой. Авербах по поводу его воспоминаний о ленинских принципах отношения к товарищам по партии стал говорить, что он, Авербах, читал всего Ленина и смеет заверить, что Владимир Ильич не говорил того, о чем нам здесь поведал товарищ Луначарский.

— Это он вам не говорил, а мне лично говорил! — воскликнул Анатолий Васильевич.

Реплика вызвала смех и аплодисменты в зале, и секретарь, ведший партсобрание, строго постучал по графину. После Авербаха никто уже не вышел на трибуну выступать против Луначарского. Это безусловная победа… Однако победа в какой-то странной и бессмысленной гражданской войне со своими! Не отрицаю, в исторических условиях конца 1920-х годов чистка нужна, но она не должна протекать в авербаховских формах!

Может быть, его отставка с поста наркома просвещения открыла череду невзгод? Ведь вряд ли по собственной инициативе Молотов в 1931 году в отсутствие Луначарского на сессии президиума ВЦИКа при обсуждении кандидатур членов президиума ВЦИКа выступил против избрания Анатолия Васильевича в новый состав этого органа власти, обвинив его в связях с Троцким. Для расследования заявления Молотова была создана специальная комиссия, в которую вошли Киров и Орджоникидзе. Комиссия отвергла обвинения в адрес Луначарского. Однако пока комиссия разбиралась, выборы членов президиума ВЦИКа уже прошли и Луначарский впервые с октября 1917 года не был избран членом президиума.

За кулисами жанра: факты, слухи, ассоциации

В 1931 году Сталин назначил Ивана Товстуху заместителем директора нового института Маркса — Энгельса — Ленина. Товстуха уничтожал отдельные документы Ленина и собирал компромат на врагов Сталина. Ему было поручено изучить бюллетени XIII съезда на предмет, кто из делегатов голосовал против Сталина.

* * *

Идет чистка партии. Ведет ее революционер и крупный партийный деятель Мануильский. Проходит чистку и директор «Мосфильма».

— Скажите, что писал Энгельс в письме Конраду Шмидту?

— Я воспитанный человек и чужих писем не читаю.

— Запишите выговор.

* * *

В конце 1920-х — начале 1930-х годов чистки не обошли и казацкую станицу Вёшенскую. Процедура была такой: за столом, накрытым кумачом, сидел президиум, а в зале — партийные и беспартийные станичники. Выходил коммунист, клал на стол наган и партбилет и рассказывал о себе, потом отвечал на вопросы. Когда приходил черед Шолохова, дотошные станичники из года в год неизменно спрашивали: «Кто написал „Тихий Дон“?» Шолохов отвечал: «Написал я. А использовать писатель может любые документы и материалы».

* * *

Звездные игры, или О том, как вожди увлекались астрономией.

В три часа ночи в Совете народных комиссаров раздался звонок. Говорил Сталин:

— Товарищ дежурный, у нас тут интересная игра. Товарищ Ворошилов утверждает, что над Кремлем находится Марс, а товарищ Молотов — что Юпитер. Узнайте, кто прав.

Дежурный поднял с постели всех профессоров и академиков, имеющих отношение к звездному небу. Наконец астроном Фесенко, ворча спросонья, сказал:

— Это созвездие Кассиопея.

Обрадованный дежурный позвонил в Кремль:

— Товарищ Сталин, над Кремлем — созвездие Кассиопея!

— При чем тут Кассиопея?! Мы уже играем в другие игры.

Глава тридцать пятая ОШИБКИ 1920-х ГОДОВ СФОРМИРУЮТ БЕДЫ 1930-х