Юрий Борев - Луначарский

• Название: Луначарский
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03304-7

Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) был личностью многогранной и потому неординарной, и как подчеркивает автор в своей работе, отсюда и крайняя сложность в трактовке его позиции. Его называли романтиком и утопистом, он заметно выделялся среди других партийных функционеров своими идейными пристрастиями, сильно отличавшимися от российского варианта марксизма. Именно его мировоззрение, считает автор, делает Луначарского одной из самых противоречивых фигур в большевистском руководстве, наиболее подверженной критике со всех сторон.

---

Декабрьское вооруженное восстание захлебнулось… Завтра Новый год… Что принесет он? С этими мыслями Анатолий Васильевич пробудился ото сна ранним утром 31 декабря 1905 года в номере гостиницы на Владимирском проспекте. Он не встал, а разрешил себе поваляться в постели. Он лежал, глядя в потолок и перебирая в памяти события последнего месяца, который был особенно напряженным. В Москве шло восстание, и правительство пустило в ход не только казачьи части, но и артиллерию. Плохо вооруженные рабочие дружины героически сражались на баррикадах. Пресня… кровь и героизм… жестокость и доблесть… бесстрашие и государственная сила…

Мысли текли сначала медленно, потом стали убыстряться и наконец стремительно понеслись в его голове. А может быть, Плеханов прав и «не надо было браться за оружие»? А может быть, прав Ленин и за оружие надо было браться, но браться более подготовленно, более решительно. А вообще-то говоря… состоялась репетиция… Всякое историческое действо, как и сценическое, прежде, чем возникнет какой-то результат, должно быть проиграно вчерне… должно быть отрепетировано и в его ход должны быть внесены режиссерские поправки…

Он окончательно проснулся, но не встал с постели. А воспоминания о бурном и напряженном последнем месяце уходящего, 1905 года не покидали его. Поток его сознания стал более внятным и логичным. С месяц тому назад газета «Новая жизнь», которой он отдал так много сил, была закрыта правительством. Закрыли и газету «Начало». Ленин решил создавать новую газету. Вместе с Лениным он организовал переговоры большевиков и меньшевиков. Он председательствовал на встречах, а линию искусно вел Ленин. Им удалось сделать почти невероятное: 6 декабря 1905 года вышел первый номер газеты «Северный голос». Там было сказано, что это издание выходит «по соглашению объединенных фракций РСДРП и под объединенной редакцией». Редкий и удивительный факт преодоления ленинской большевистской нетерпимости к любому разногласию…

…Он написал предисловие к книге Бебеля. В предисловии рассматривалась актуальнейшая тема: «Массовая политическая стачка и социал-демократия». Ему удалось проанализировать и определить условия успеха стачечного движения.

Он не отвлекал себя от воспоминаний никакими текущими делами, ведь 31 декабря — день подведения итогов прожитого в уходящем году. Он стал вспоминать, что же произошло с ним, с партией, с Россией в завершающемся через несколько часов 1905 году. Однако его воспоминания иной раз нарушали временной период сроком в один год и уходили немного в ближайшее прошлое… Да, он прав: одно слово может охватить все, что происходило и происходит, — революция. Однако это слишком общее, всеохватывающее слово обретало смысл и историческое содержание, когда память выхватывала из недавнего третий съезд, борьбу с меньшевиками, в которую и он, Луначарский, был страстно включен… Десятки статей в газетах, написанных им за этот год, ленинская телеграмма, которая, как по тревоге, вызвала его из мирной обители гармонии и высокого искусства — Флоренции — в охваченный революционной борьбой Петербург… Надо бы все это осмыслить. У Толстого в «Войне и мире» изображена эвакуация из Москвы. Какой-то кучер кричит: «Запрягать надо!» — а смертельно раненный Андрей Болконский слышит: «Сопрягать надо». Замечательно сказано: «сопрягать надо». Как же сопрячь все эти события в одно целое, именуемое революцией? При этом явно видно, что революция терпит поражение… Однако борьба еще не кончена… Она уходит в грядущее.

Нет, не суждено было Анатолию Васильевичу, неспешно вспоминая и раздумывая, бездействовать. В дверь постучали.

Вошел молодой энергичный человек с румяными от мороза щеками. Это был большевик Ермолаев. С ним в комнату ворвался запах арбузной свежести морозного утра. Ермолаев восторженно и возбужденно заговорил:

— С наступающим тебя! Можно ли так долго валяться в постели?

— Тебя тоже с Новым годом!

Луначарский стал быстро собираться, продолжая говорить:

— Мы сегодня хорошо встретим Новый год в тесной компании с Горьким, Шаляпиным, Скитальцем.

— Ничего себе тесная компания! Человек пятьдесят ожидается. Однако до Нового года еще почти пятнадцать часов. Мы же договорились участвовать в собрании членов партии Невского района! Там и путиловцы будут.

— Сейчас поедем.

Ермолаев вытащил из внутреннего кармана пальто два парабеллума, один из них он перепрятал в карман брюк, а другой передал Луначарскому:

— Возьми на всякий пожарный…

Луначарский спрятал парабеллум в боковой карман пиджака. Они сбежали по лестнице, вышли из гостиницы и быстро зашагали по Владимирскому проспекту. В булочной купили две французские булочки, а в мясной лавке сонный хозяин нарезал им краковской колбасы. Они взяли извозчика и по дороге позавтракали всухомятку.

Они проехали Нарвскую Заставу и, расплатившись с извозчиком, ради осторожности прошли два квартала пешком. Все было спокойно, и они свернули во двор школы Императорского технического общества, обогнули здание и с черного хода прошли на второй этаж. Организатор дискуссии Ольга Белошицкая встретила их в коридоре и провела в большую залу, где уже сидели человек тридцать глухо переговаривающихся рабочих и интеллигентов. Белошицкая еще минут десять похлопотала и посуетилась по поводу ведения собрания и его безопасности. Она послала одного из студентов дежурить во дворе школы, встретила и провела в класс еще несколько человек, подошла к Луначарскому и попросила его выступить, а потом подбежала к человеку лет тридцати, одетому в форму гимназического учителя, и предложила ему представить на диспуте точку зрения меньшевиков. Наконец Белошицкая перестала суетиться, вышла к доске и объявила дискуссию, посвященную вопросам революционной борьбы и ее тактики, открытой.

Слово было предоставлено Луначарскому. В своем выступлении он развил ленинскую точку зрения о руководящей роли пролетариата в современной русской буржуазной революции и особо остановился на проработанной им теме о значении стачки в тактике революционной борьбы: «Успех стачечного движения зависит от ряда почти неуловимых факторов. Роль организации, роль руководящих центров сводится скорее к объединению и оформлению движения, чем к созданию его. Сознательность в стачке — это акушерка, помогающая рождению высших форм политико-экономической борьбы. Сознательность должна стоять на высоте современной науки. И даже если сегодня революция потерпит поражение, сознательность поможет осмыслить опыт борьбы и извлечь уроки».

Докладчик от меньшевиков попытался опровергнуть утверждавшееся Луначарским положение о руководящей роли пролетариата в современной русской буржуазной революции. Анатолий Васильевич вступил в полемику, и благодаря его ораторскому мастерству и убедительности аргументации была принята большевистская резолюция.

Заседание уже заканчивалось, когда быстро вошел студент, дежуривший во дворе, и, нагнувшись к сидящей за столом импровизированного президиума Белошицкой, сказал ей несколько слов. Она встала и без особого волнения произнесла:

— Товарищи, прошу всех соблюдать спокойствие и организованность. Здание школы окружено. Бежать поздно. Все компрометирующие бумаги постарайтесь уничтожить до прихода жандармов.

Ермолаев, потрогав оттопыренный карман брюк, спросил Луначарского:

— Что будем делать?

— Ничего, — ответил Анатолий Васильевич. — Здесь женщины и много безоружных молодых людей. Отстреливаться? Смешно даже думать. Нужно срочно избавиться от оружия.

Анатолий Васильевич отдал свой парабеллум Ермолаеву, и тот вышел в коридор к окну, с силой открыл его и, целясь в сугроб снега во дворе, метнул один за другим два парабеллума.

Вскоре в зале, где проходила дискуссия, появились солдаты. Все присутствующие были подвергнуты тщательному обыску, а потом их окружили солдаты и повели в шлиссельбургский участок.

По дороге арестованные переговаривались:

— Обидно под Новый год попасть в тюрьму.

— В тюрьму всегда не ко времени…

— Посмотрите на эти несознательные рожи солдат!

— Да, судьбы революции печальны!

— Успокойтесь! Их просветят, и настанет день — они поведут в тюрьму царя и его министров.

— Пока что в тюрьму ведут нас.

— Товарищи, — тихо, но внятно обратился к своим невольным спутникам Луначарский. — Нам надо сообщить на волю о случившемся и постараться передать резолюцию нашего собрания для публикации в партийной печати. Если кто-либо будет отпущен, сообщите…

Тут офицер приказал прекратить разговоры, и арестованные пошли молча.

Луначарского и его товарищей заключили в тюрьму «Кресты». Там его поместили в одиночную камеру. В одиночке он продолжает работать, пишет драму в стихах «Королевский брадобрей» и много читает — благо в тюрьме оказалась вполне приличная библиотека, задумывает книгу «Великие мученики», в которой собирается описать судьбы Пушкина, Рылеева, Лермонтова, Белинского, Добролюбова, Гаршина, Лессинга, Шелли, Бодлера, По. Анатолий Васильевич вспоминает и записывает факты своей жизни и творчества, ведет дневник.