Николай Сухомозский - Испытание

• Название: Испытание
• Автор: Николай Сухомозский
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-8320-0668-2

Научная фантастика с элементами детектива, рассказы, герои которых оказываются в ситуациях необычных и таинственных - излюбленный прием автора, позволяющий исследовать поведение человека в экстремальных обстоятельствах и вместе с тем сделать чтение - увлекательной интеллектуальной игрой.

---

- Мог ли этот капкан в таком же точно виде существовать, к примеру, полчаса назад? - задал себе вопрос Брун.

И сам же себе ответил:

- Вряд ли! Иначе, как я, собственной персоной, сюда попал?

С другой стороны, то, что Брун находится здесь, - пожалуй, на данный момент, реально единственный факт, не требующий доказательств. Выходит, ловушка стала таковой уже после того, как он в нее попал. Откуда же взялась крыша?

Словно невидимая иголка тронула мозг: опасность. Что-то не так, что-то в последние секунды изменилось. Хотя темень - та же. Стены - никуда не делись. И потолок - протянул он ладонь кверху - тоже на месте.

Что же его встревожило?

Так… Прокрутим ленту воспоминаний с самого начала. Он размышлял о том, что представляет собой ловушка, в которой он неожиданно очутился. И вдруг… Да, сомнений не остается: вдруг по щеке словно потянуло легким сквознячком. Опять - загадка. Откуда ему взяться в наглухо замкнутом пространстве "куба"-тюрьмы?

Дьявол дери эту головоломку! Вместе с Магической Чертой и вингеротропом!

Кстати, что там за надпись загорелась в воздухе в тот момент, когда он шагнул на Платформу? Может, она что-то объяснит относительно катавасии, в которую его угораздило попасть? Жаль, вспомнить не удается. Непростительно, но что поделаешь? После боя, как известно, кулаками не машут, а в расстроенных чувствах машут чем-то другим.

Проклятье, была бы у него на худой конец хотя бы зажигалка! Во-первых, какое никакое освещение. А во-вторых, с помощью, пусть и слабенького, огонька легко определить направление сквозняка.

Брун чувствовал, как сначала виски, потом - спина и, наконец, все тело покрываются противно-липкой испариной. Грудь вздымалась все чаще, словно он не стоял, а бежал с приличной скоростью. Что за симптомы? Откуда эта слабость?!

Или… Страшная догадка ошеломила. Никакого сквозняка нет и в помине! Есть другое - куда как более страшное: утечка воздуха. Ему начинает не хватать кислорода - вот откуда испарина.

Брун, сам того не желая, на мгновенье представил картину собственной кошмарной гибели, от которой кровь буквально застыла в еще функционирующих жилах.

Вот он рвет на себе комбинезон, исступленно царапает грудь. Воздуха, воз-ду-ха! На губах появляется пена, глазные яблоки готовы вывалиться из орбит, удушающий кашель разрывает легкие, раздирает все внутренности. Воспаленный мозг уже не в силах контролировать ситуацию. "Беж-а-а-ать!" Мышцы подчиняются нелепой команде, и Брун со всего размаху натыкается на стенку. Не чувствуя боли, оседает вниз.

Прочь весь этот кошмар! Вместе с неуемно разыгравшимся воображением! Сейчас не время поддаваться первобытной панике. Даже если он чего-то напутал и сел, как говорится, не в свои сани, в отчаянье впадать не стоит: кошмар должен когда-то кончиться, ничто не существует вечно. А паника еще никогда и никому не сослужила доброй службы. Если боль - сторожевая собака здоровья, то отчаяние - вирус бешенства, поражающий собаку, готовую вонзить клыки в ногу ничего не подозревающего хозяина. Ему ли превращаться в злобного пса?

Дышать, между тем, становилось все труднее. Перспектива погибнуть в иезуитском склепе, само собой, Бруна нисколечко не прельщала. Выход - в чем он?!

Мозги, несмотря на то, что он старался не двигаться и дышал глубоко, но ровно, стараясь таким способом экономить кислород, соображали туго. Разноцветные круги нечеткими силуэтами расплывались перед глазами.

Врешь, он не сдастся!

Но как, каким образом воздух покидает - сомнений у него уже не оставалось - проклятый куб? Должно же быть хоть крошечное отверстие. Закрыть бы его пальцем, а там видно будет: или ишак помрет, или эмир сдохнет. Тьфу, кажется, наоборот, но это в данной ситуации никакого значения не имело.

Стены он обследовал хорошо, чтобы сделать горький вывод: с этой стороны помощь не придет.

Тогда вопрос следует ставить по-другому: почему уходит воздух?

Что это, перепад атмосферного давления или что-то иное? Если "иное", то что за ним скрывается?

Бруна внезапно осенило: а что, если кислород из этого застенка самым элементарным образом откачивают? Объяснений может быть сколько угодно. Простейшее: "там" не знают, что в каменный (или стальной?) мешок угодил человек.

К горлу подступала неумолимая, как топор палача, тошнота. Худо… Вяло сплюнул на пол. "Не поскользнуться бы, - пришла в голову нелепая в его ситуации мысль. - Здесь и ухватиться не за что, кругом - голые стены, - по инерции выдала информацию еще бодрствующая мозговая извилина. - Упадешь - не поднимешься".

Ухватиться… Стоп! Бороздка в шурупе или дьявол его знает в чем. Может, в ней спасение? Может, она - соломинка, ухватившись за которую, он останется жить?!

Ценой неимоверных усилий сделал шаг вперед. Чуть отвернул в сторону. Вот она, под пальцами, - пуговичка, вселившая надежду. Увы, дышать уже практически нечем. Колокольный звон в ушах. Про-тяж-ный з-в-о-н!

Между тем ногти бессильно царапают бороздку. Сдвинуть пуговичку с места не удается.

А в ней, не исключено, жизнь.

Неужели конец?

Как нелепо!

Или это - сон? Наваждение?

Как бы не так, он ведь сам решился на путешествие в вингеротропе.

Жетон!!! Почему он о нем забыл?

Достал кругляш из кармана, вставил в прорезь. Повернул что есть сил…

Сознание Брун если и потерял, то на мгновенье. Не больше. А может, у него просто сильно потемнело в глазах.

Когда же открыл их во всю ширь - ж-и-в! - оказалось, что стоит он в саду или роще невиданной красоты и неестественных красок. На краю тропинки, вьющейся среди густой травы и теряющейся вдали, за деревьями. Машинально сунув жетон-спаситель (авось еще пригодится) в карман, сделал несколько нерешительных шагов, будто заново учился ходить. Остановился. Куда ведет эта стежка-дорожка? И стоит ли по ней идти? Пожалуй, разумнее всего в его ситуации - не торопиться.

Опустившись на землю, Брун принялся анализировать события, в центре которых очутился. Многие его однокашники совершили путешествие на вингеротропе. И, судя по рекламному проспекту, не только они. Однако ни один из переступивших Магическую Черту не рассказывал ничего похожего на то, что пришлось пережить ему.

Справедливости ради надо признать: распространялись они не очень. А если точнее, то вообще отделывались общими, мало что значащими фразами. Единственное, что врезалось в память, так это заклинания ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в ход событий.

- Хорошенькое табу! - саркастически хмыкнул Брун. - Иначе не скажешь. Не вмешайся я в ход событий в коварном кубе, где бы был сейчас? Давно бы уже, поди, договаривался с апостолом Петром о блатном местечке в раю. Подох бы, как шелудивый пес, пропал ни за понюшку табаку.

Впрочем, кто может достоверно ответить: он еще в настоящем или уже в прошлом?

Судя по пикам и "шутке" с выкачиванием воздуха, попахивает средневековым варварством. С другой стороны, жетон - пропуск в прошлое - у него в кармане, вот он!

Так куда же, гром все разрази, он попал? Или завис между прошлым и настоящим?!

Чисто умозрительные заключения, насколько логичными они бы ни были, стопроцентно правильного ответа не гарантировали. А он ему нужен до зарезу, ибо еще одна маленькая неточность - и друзья закажут ему похоронный марш Шопена.

"Критерий истины - практика" - вот постулат, из которого он должен исходить. Иными словами, органы чувств плюс мозг - естественный компьютер, с участием которого Брун в множественности ложных координат должен найти единственную, в истинности которой не сомневается. Но где информация, которую нужно анализировать? Сидя на месте, как соляной столб, ее не получишь. Тактика должна быть осторожной, но наступательной. Так что с жаждой справедливости в груди ты, тропиночка, вперед меня веди!

…Дикая боль пронзила лодыжку, синдромом-эхом отозвалась в ступне. Что такое? Он не поверил собственным глазам. Левая нога, в полусогнутом виде покоившаяся на траве, приросла - вот это чудеса в решете! - к почве. Точнее, как Брун уточнил, не без содрогания разобравшись в штучках, очень смахивающих на лысенковские, это трава - коварный изумруд! - проросла сквозь его тело. Стебли вонзились в лодыжку довольно глубоко, судя по нестерпимой боли при попытке подняться.

Брун был убежден: такое невозможно, ибо противоречит всем мыслимым и немыслимым законам природы. И, тем не менее, факт оставался фактом: земля его цепко держала. Он стал как бы ее продолжением …

Или началом?

Положение осложнялось тем, что стебли, эластичные и гладкие у основания, вонзившись в тело, приобретали совершенно иные свойства, а именно: становились жесткими и, что еще хуже, у них появлялись отростки, подобные маленьким якорям. Вырвать даже один, значило причинить себе адские муки, - крылышки-отростки выдрали бы плоть живьем. А всего стеблей, вросших в лодыжку, Брун насчитал ни много, ни мало двадцать три. Избавиться от жуткого куста тривиальным способом означало оголить кость на изрядном участке любимого тела. Занятие, откровенно говоря, не из разряда особо приятных, доставляющих эстетическое и физиологическое наслаждение.