Роберт Сойер - Гоминиды

• Название: Гоминиды
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Альтернативная история

---

Чутких нюх имеет свои достоинства, хотя Лурт слышала, что одной из причин, почему люди едят так мало растений, тогда как другие приматы только ими и питаются, является то, что существам с таким чувствительным носом трудно мириться с метеоризмом, который является следствием растительной диеты. Но сейчас это было как раз то, что доктор прописал, даже если доктором был физик, пытающийся не пойти под нож.

Лурт показалось, что она учуяла запах первой, хотя её комната не была ближайшей к тому месту, где она оставила устройство. Впрочем, она ожидала его учуять, так что её нюх был обострён, а ноздри — рефлекторно расширены. Но она не должна быть первой, кто отреагирует. Поэтому она сидела у себя в комнате, пока снаружи не донеслись звуки беготни, потом вышла в коридор, пытаясь сдержать рвотные позывы, вызванные ужасающей вонью. Здоровенный кряжистый мужчина выскочил из одной из соседних просмотровых комнат, зажимая пальцами нос. Лурт подумала, что это, должно быть, и есть принудитель, ведущий наблюдение за Адекором. Догадка подтвердилась, когда она прошла мимо комнаты и через оставшуюся открытой дверь заметила внутри голосферу с выходящими из дома Адекором и Жасмель.

— Откуда эта вонь? — содрогаясь, спросила Дабдалб, Хранитель Алиби, когда Лурт проходила мимо неё.

— Какая гадость! — воскликнул другой посетитель, спеша через вестибюль к выходу.

— Откройте окна! Откройте окна! — крикнул третий.

Лурт присоединилась к небольшой группе посетителей, торопящихся выбраться из здания на открытый воздух. Лурт знала, что пройдёт не менее четверти дня, прежде чем запах рассеется и в здание можно будет снова войти.

Она надеялась, что этого времени Адекору хватит, чтобы осуществить задуманное.

* * *

На следующее утро Мэри отправилась в Лаврентийский университет, потратив некоторое время, чтобы отвязаться от поджидавших её в холле «Рамады» журналистов. Они были явно разочарованы, узнав, что Понтер не поселится здесь же. По-видимому, на это намекнул Рубен, пытался сбить их со следа; вчера Мэри отвезла Понтера обратно к Рубену, и, насколько она знала, он всё ещё был там.

В 10:30 утра Мэри, к своему изумлению, заметила в коридоре рядом со своей лабораторией Луизу Бенуа. На ней были короткие джинсовые шорты и белая рубашка, завязанная узлом на плоском животе. Да, подумала Мэри, сегодня на улице и правда жарко, как в аду, но, в самом деле — она будто напрашивается…

Нет.

Мэри мысленно обругала себя; она не должна так думать. Как бы женщина ни одевалась, она имеет право на безопасность, имеет право ходить и не бояться, что её изнасилуют.

Мэри решила проявить дружелюбие и извлечь из себя пару французских слов.

— Bonjour, — сказала она, когда подошла ближе. — Comment ça va?

— Отлично, — ответила Луиза. — А вы как?

— Всё хорошо. Вас сюда каким ветром?

Луиза показала на дальний конец коридора.

— Заходила навестить знакомых ребят с физического. В обсерватории по-прежнему нечего делать. Там закончили откачивать воду, и монтажники с завода начали заново собирать акриловую сферу, но это займёт несколько недель. Так что я решила сходить пообщаться и обсудить одну свою идею — посмотреть, не наделают ли они в ней дыр.

Мери шла к ряду торговых автоматов, надеясь раздобыть пакетик своих любимых чипсов «Мисс Викки» с морской солью и солодовым уксусом — удовольствие, которое она сейчас могла себе позволить только в финансовом смысле, однако начинать каждую рабочую неделю с 43-граммового пакетика которого уже давно вошло в привычку.

— И как, наделали? — спросила Мэри. — Дыр в идее, я имею в виду.

Луиза покачала головой и пошла следом за Мэри в сторону вестибюля.

— Ну, значит идея первый сорт, не так ли? — сказала Мэри.

— Да, похоже, — согласилась Луиза. Добравшись до вестибюля, Мэри порылась в кошельке в поисках мелочи. Выудив из него гагару[36] и четвертачок, она скормила их торговому автомату. Луиза тем временем купила в соседнем автомате кофе.

— Помните ту встречу в конференц-зале «Инко»? — спросила Луиза. — Я тогда сказала, что согласно многомировой интерпретации квантовой механики если квантовое событие может пойти по двум различным путям, оно обязательно пойдёт по двум путям.

— Расщепление мировой линии, — сказала Мэри, опираясь задом на обтянутый винилом подлокотник стоящего в вестибюле кресла.

— Oui, — подтвердила Луиза. — Так вот, мы с Понтером довольно долго это обсуждали.

— Понтер упоминал об этом, — сказала Мэри. — К сожалению, не помню того разговора.

— Это было поздно ночью, и…

— Так вы в ту ночь ходили к Понтеру снова, после уроков языка? — Мэри сама не ожидала, что почувствует такую… о Боже, да ведь она ревнует.

— Ага. Я ж ночью почти не сплю, сами знаете. Хотела побольше узнать об их взглядах на физику.

— И? — сказала Мэри, пытаясь совладать с голосом.

— Ну, это было интересно, — сказала Луиза и отхлебнула кофе. — В нашем мире существует две интерпретации квантовой механики: копенгагенская интерпретация и многомировая интерпретация Эверетта. Первая постулирует особую роль наблюдателя — что сознание фактически формирует реальность. Но дело в том, что некоторых физиков эта идея не удовлетворяет, поскольку они видят в ней возврат к витализму. Многомировая интерпретация Эверетта стала попыткой обойти это противоречие. Она гласит, что квантовые явления приводят к постоянному расщеплению вселенной, так что каждый возможный результат квантового события реализуется, но в своей отдельной вселенной. Для формирования реальности не нужен наблюдатель; наоборот: каждый мыслимый вариант реальности возникает автоматически.

— О'кей, — сказала Мэри, не потому что и впрямь всё поняла, а чтобы не затягивать лекцию.

— Так вот, у народа Понтера есть одна-единственная квантовомеханическая теория, которая является как бы синтезом двух наших. Они допускают существование многих миров — то есть, параллельных вселенных, но возникновение этих вселенных вызывается не случайными квантовыми процессами. Скорее, это происходит лишь в результате действий осознающих себя наблюдателей.

— А почему у нас нет такой объединенной теории? — спросила Мэри, пережёвывая один особенно крупный чипс.

— Частично из-за того, что математические модели двух интерпретаций противоречат друг другу, — сказала Луиза. — И, конечно, из-за старинной проблемы политики в науке: физики, отстаивающие копенгагенскую интерпретацию, потратили жизнь на доказательство её верности, так же, как и учёные из лагеря Эверетта. Просто заявить теперь, что «возможно, мы частично были правы, а частично ошибались» они уже не могут.

— Ах, — сказала Мэри, — это всё равно как мультирегиональная гипотеза против гипотезы замещения в палеоантропологии.

Луиза кивнула.

— Вам виднее. Но предположим, что неандертальская синтетическая теория верна. Она подразумевает, что сознание — человеческая воля — обладает способностью создавать новые вселенные. Это поднимает важный вопрос. Предположим, что в самом начале, в момент большого взрыва, была лишь одна вселенная. В какой-то более поздний момент она начала расщепляться.

— А я думала, что Понтер не верит в большой взрыв, — сказала Мэри.

— Да, по-видимому, неандертальские учёные считают, что вселенная существует вечно. Они считают, что красное смещение — наше основное доказательство расширения вселенной — пропорционально не расстоянию, а возрасту; другими словами, что масса изменяется со временем. Они также думают, что макроструктуры галактик и галактических скоплений создаются монополями и сжимающими плазму магнитными вихревыми волокнами. Понтер говорит, что фоновое микроволновое излучение, которое мы считаем реликтовым излучением большого взрыва, это результат поглощения и переизлучения микроволновых волн электронами, захваченными этими магнитными полями. Многократное поглощение и переизлучение, происходящее во многих галактиках, по словам Понтера, сглаживает эффект и создаёт однородное фоновое излучение, которое мы регистрируем.

— И как, вам это кажется правдоподобным? — спросила Мэри.

Луиза пожала плечами.

— Будем разбираться. — Она отхлебнула ещё кофе. — Но знаете, рассказав мне это, Понтер сказал ещё одну поразительную вещь.

— Какую? — спросила Мэри.

— Я так понимаю, вы показали ему церковную службу, так?

— Да. По телевизору.

Луиза уселась в одно из обтянутых винилом кресел.

— Ну, — сказала она, — по-видимому, после этого он провёл какое-то время за просмотром «Вижн-TV», изучая это явление. Он сказал, что наша теория возникновения вселенной — такой же миф о сотворении мира, какой описан в Библии. «В начале Бог сотворил небо и землю» и всё такое. «Даже ваша наука, — сказал Понтер, — оказалась заражена ошибками религии».