Гордон Диксон - Жизнь коротка

• Название: Жизнь коротка
• Автор: Гордон Диксон
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027446-7

«Музыкальная машина» Генри Каттнера и «Из глубин памяти» Филипа К. Дика.

«Завтра не наступит» Артура Кларка, «Время-предатель» Альфреда Бестера, «Ключи к декабрю» Роджера Желязны… Десятки названий, знакомых каждому знатоку фантастики в нашей стране.

Классика научно-фантастического рассказа.

Произведения, которые ОТКРЫЛ отечественному читателю Владимир Баканов.

Лучшие научно-фантастические рассказы в переводах В. Баканова — сборник, который украсит вашу полку!

---

— Идиот! — взревел я. — Что ты делаешь?!

— Вы увидите, что я делаю. — Держа меня на прицеле, он один за другим побросал все фонари. Деревянный обод колеса ярко запылал, и я буквально почувствовал, как картины, шестьдесят моих Лиз, сморщиваются, обугливаются и превращаются в никчемный пепел.

— Псих! — перекричал я треск пламени. — Ты даже не понимаешь, что ты наделал!

— Отлично понимаю, синьор, — спокойно отозвался Марио. — Я уничтожил мерзкий порнографический фильм.

— Ты!.. — прохрипел я как бесноватый. — Но ты самый испорченный тип из всех, кого я знаю! Ты пытался обобрать меня с первой секунды нашей встречи, ты грабишь свою бедную старую маму, торгуешь женщинами и наркотиками и готов идти на убийство! Ты даже не можешь спокойно проехать по улице, не задавив собаку!

— Все, что вы сказали, правда, синьор, — с достоинством ответил Марио, — но это не мешает мне быть патриотом. Это не мешает мне преданно любить славную Италию.

— Да? Какого черта ты тут мелешь про патриотизм?

— Великий Леонардо — самая выдающаяся личность в истории. Он гордость моей родины — но скажите, синьор, что будет думать мир об Италии, когда станет известно, что бессмертный Леонардо вот так продавался? Что скажут о нации, чей благороднейший художник тратил святой гений на… — его голос задрожал от душевной боли, — на средневековых проституток?

Машина с треском развалилась, взметнув облако искр. Пещера наполнилась дымом догорающего дерева.

Марио указал на выход.

— Вот и все, можно идти.

— Разве ты не собираешься нас убивать?

— Уже не нужно. Даже если у вас не хватит ума молчать, вам никто не поверит.

— Пожалуй, ты прав. — Я с новым интересом посмотрел на Марио. — А тебя не мучает сознание, что только что ты потерял шестьдесят миллионов долларов?

Марио пожал плечами.

— Между прочим, в связи с имевшими место событиями, если вы хотите вернуться в Милан на машине моей мамочки, вам придется доплатить небольшую сумму…

Задумчиво глядя на меня, Кэрол потягивала коктейль.

— Ты вел себя очень смело, несмотря на ружье.

— Невелика заслуга. Судя по всему, Сумасшедший Джулио никогда его не заряжал. — Я улыбнулся Кэрол через пламя свечи. — Ведь он не покупал даже батареек для фонарика.

— Все равно ты смелый. Я была поражена.

Так она вела себя весь ужин. Я напомнил Кэрол, что оставшаяся в Лос-Анджелесе картина сделает ее богатой женщиной, но и тогда ее странное поведение не изменилось. Очевидно, события прошедшего дня наложили свой отпечаток и теперь вызвали такую реакцию.

— Это кажется почти невозможным, — еле слышно проговорила она.

Я сжал ее руку.

— Постарайся забыть. Главное, что мы выбрались из пещеры в целости и…

— Я говорю о Моне Лизе, — перебила Кэрол. — Тот трюк, который она проделала со своей… м-м… своим реквизитом. Интересно, мне бы это удалось?

Я залпом допил бренди.

— Не сомневаюсь.

— Давай пойдем в мою комнату и убедимся, — неожиданно хриплым голосом произнесла Кэрол.

Я попытался глотнуть бренди из пустого стакана и едва не раздавил его зубами. Блеск в ее глазах говорил мне, что это не шутка.

Будучи истинным джентльменом, я не могу рассказать, как прошел остаток того вечера, но скажу вам одно: стоит мне увидеть репродукцию Моны Лизы и ее знаменитую улыбку, как я тоже начинаю улыбаться.

Гарри Тертлдав В НИЗИНЕ

Тертлдаву очень не повезло в России, его возможная популярность «убита» публикациями не самых удачных произведений в не самых удачных переводах. Глубоко веруя, что оптимизм, пусть даже часто проистекающий из неведения, лучше пессимизма, я именно этой повестью хотел бы закончить сборник. Любовь, приключения, юмор… вещь так и просится на премию! Увы, никаких премий она не получила. Присуждение премий и у них связано с мышиной возней — вот, пожалуйста, очередной повод для оптимизма!

* * *

Два десятка туристов сошли с омнибуса и, возбужденно переговариваясь, стали спускаться вниз. Рэднал вез Кробир изучал их из-под длинного козырька кепочки, сравнивая с предыдущей группой, которую он провел по Котлован-Парку. Такие же, решил гид: старик, транжирящий деньги напоследок; молодежь, ищущая приключений в чересчур уж цивилизованном мире; и еще несколько типов, не укладывавшихся однозначно в какую-либо категорию: то ли художники, то ли писатели, то ли ученые — да кто угодно!

Женщин-туристок Рэднал вез Кробир разглядывал с особым интересом. Как раз сейчас он вел переговоры с одним семейством на предмет покупки невесты, но сделка была незавершена; и с точки зрения закона, и с точки зрения морали он оставался свободным человеком. А в этой группе было на кого посмотреть — две изящные узкоголовые с восточных земель, державшиеся друг друга, и такая же, как Рэднал, широкобровая — посветлее, чуть пониже и покоренастее, с глубоко посаженными серыми глазами под тяжелыми надбровными дугами.

Одна из узкоголовых, завидев гида, ослепительно ему улыбнулась, и Рэднал улыбнулся в ответ, торопясь в белой шерстяной мантии навстречу группе.

— Привет, друзья! Вы все знаете тартешский? Отлично!

Говорил он под щелканье камер. Рэднал привык к этому — почему-то туристы всегда хотели запечатлеть гида на пленке, хотя приехали смотреть вовсе не на него.

— От имени Наследственной Тирании Тартеша и всех сотрудников Котлован-Парка, — начал он обычную приветственную речь, — с радостью говорю вам: «Добро пожаловать!» Если вы не понимаете нашей письменности и не можете прочесть табличку у меня на груди, то подскажу, что зовут меня Рэднал вез Кробир. Я работаю в Парке биологом и в течение двухлетнего срока исполняю обязанности гида.

— Срока? — переспросила улыбнувшаяся ему девушка. — Звучит словно вас сослали на каторжные работы в шахты.

— Я не хотел, чтобы так звучало…

Он улыбнулся самой своей обезоруживающей улыбкой, и многие туристы тоже заулыбались. Лишь у некоторых лица остались хмурыми — вероятно, у тех, кто подозревал, что улыбка напускная, а в шутке значительная доля истины. В сущности, так оно и было, но иностранцам лучше об этом не догадываться.

— Сейчас мы подойдем с вами к ослам, и начнется путь вниз, в глубины самого Котлована, — продолжил Рэднал. — Как вы знаете, мы стараемся не допускать в Парк достижения нашей машинной цивилизации, чтобы сохранить Низину в первозданном виде. Тем не менее нет никаких оснований для беспокойства. Это очень покладистые и надежные животные. За многие годы мы не потеряли ни одного осла — и даже ни одного туриста.

На этот раз в прозвучавших смешках определенно чувствовалась нервозность. Вряд ли кому-то из «путешественников» доводилось сталкиваться с таким архаичным занятием, как верховая езда. Туго придется тем, кто задумался об этом только сейчас; а ведь правила были сформулированы весьма недвусмысленно. Хорошенькие узкоголовые девушки казались особенно удрученными. Покорные ослы тревожили их куда больше, чем дикие звери Котлована.

— Давайте оттянем неприятный момент, — предложил Рэднал. — Идите сюда под деревья и поговорим с половину день-десятины о том, что же делает Котлован-Парк уникальным.

Тургруппа гуськом последовала за гидом в тень; кое-кто облегченно вздохнул. Рэднал с трудом сохранил серьезное выражение лица. Тартешское солнце нельзя назвать прохладным, но если им трудно здесь, то внизу, в Котловане, бедолаги просто изжарятся.

— Двадцать миллионов лет назад, — начал Рэднал, указав на первую карту, — Низины не существовало. Море отделяло то, что сейчас нам известно как южная часть Великого континента, от всего остального. Потом на востоке поднялись две массы суши, и здесь возникла горная гряда-перемычка. — Он вновь указал на карту. — Это море, теперь часть Западного океана, сохранилось.

Рэднал перешел к следующей карте, увлекая туристов за собой.

— Приблизительно шесть с половиной миллионов лет назад, по мере того как юго-западная часть Великого континента дрейфовала на север, вот здесь, у западной оконечности внутреннего моря, поднялась новая гряда. Потеряв связь с Западным океаном, море начало высыхать, поскольку впадающие в него реки не могли компенсировать испарение. Теперь прошу подойти сюда…

На третьей карте разными оттенками синего было изображено как бы несколько слоев.

— Потребовалось тысячи лет, чтобы море превратилось в Низину. За это время оно неоднократно наполнялось водами Западного океана, когда тектонические потрясения «глотали» Барьерные горы. Но в последние пять с половиной миллионов лет Низина практически не меняет тот вид, который известен нам сегодня.

Изображение на последней карте было знакомо каждому изучавшему географию школьнику: впадина Низины пересекала Великий континент гигантским шрамом, для показа глубин которого атласу понадобились уникальные цвета.