Мари Хермансон - С чистого листа

• Название: С чистого листа
• Автор: Мари Хермансон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02732-0

До встречи с Ангелой жизнь Рейне Ольссона была серой и никчемной: у него не было ни работы, ни семьи. Такое же беспросветное одиночество Рейне увидел в полной женщине с молочно-белой кожей, которую он встретил в церкви. Ангела была молчалива и тиха, казалось, она не умеет ничего, кроме как вязать, смотреть телевизор и поглощать пирожные. Для Рейне Ангела была как чистый лист, с которого можно начать новую жизнь. Он учил ее всему, что знал сам, впервые за долгие годы осознал свою значимость и полюбил себя самого. У Рейне наконец появилась нормальная семья: жена, дом, ребенок. Но когда его сын тяжело заболел, оказалось, что счастье было не таким уж крепким и взрослый человек не может быть похож на страницу новой тетради…

---

Потом он бросился к ней. Он бежал все быстрее и быстрее, сердце его колотилось от радости и облегчения. Желтые кроны берез, лужи и фиолетовая бензиновая грязь мелькали по сторонам, словно стены туннеля.

Когда он подбежал ближе, женщина присела на корточки и раскинула руки, как делала всегда.

Он выбежал из туннеля и попал прямо в ее объятия, уткнувшись лицом в грубую шерсть исландского свитера, пахнувшего сигаретами и фруктовым желе.

— Как же ты быстро бегаешь, — сказала Беттина и высоко подняла Себастьяна на руках.

Глава 12

Красные, зеленые и синие линии кривых скользили по черному монитору. В палате полутемно. Шипит кислородный прибор. Под потолком с негромким жужжанием вращался вентилятор. Если не считать этих звуков, в палате стояла мертвая тишина. Не было обычной больничной суеты, к какой он привык, когда посещал в больнице Бьярне, — торопливые шаги персонала, грохочущие тележки с едой, разговоры и смех. Здесь же было тихое отделение для крайне тяжелых больных. Приглушенный свет, персонал в полувоенной зеленой форме и в резиновой, скрадывающей шаги обуви.

Рейне потребовалось немало времени, чтобы найти палату, в которой лежала Ангела. По дороге он по ошибке заглянул в несколько палат, прежде чем нашел нужную. Все пациенты неподвижно лежали на койках. Они либо спали, либо находились под действием успокаивающих лекарств. Было такое впечатление, что находишься в сонном царстве, и, когда Рейне отыскал, наконец, палату, в центре которой стояла койка с Ангелой, ему вспомнился сон про термометр.

Рейне сел на стул для посетителей, приставленный к койке, и стал смотреть на жену. Рот и нос были прикрыты прозрачной дыхательной маской. Со всеми этими шлангами и ремнями Ангела была похожа на пилота истребителя.

Он тихонько пожал ее вялую руку и шепотом заговорил с ней, но скоро сообразил, что это не имеет никакого смысла. В этом большом теле никого не было. Он вспомнил о многих случаях, когда, обнимая это тело, он чувствовал, что внутри его страшная пустота.

Теперь, когда она снова исчезла, исчезла странным способом, которым она одна так виртуозно владела, Ангела оставила в мире свое тело, как оставляет ящерица врагам сброшенный хвост. Но, уходя, Ангела оставила на своем бренном спящем лице выражение полной безмятежности.

Он спросил себя: интересно, где, в каких краях, она сейчас пребывает? Должно быть, это очень красивое место.

Только один из двух полицейских автомобилей доехал до барака. Первый, прибывший на Бьоркосвеген по звонку Йона Рагнхаммара, уехал недалеко. Когда полицейские затормозили, чтобы осмотреть барак слева, они заметили на автобусной остановке рыжеволосую женщину. На руках она держала мальчика, по описанию похожего на похищенного Себастьяна Гильфорса. Машина затормозила и вскоре помчалась назад, в город. На заднем сиденье находилась рыжеволосая женщина с ребенком на руках.

Второй полицейский автомобиль подъехал к бараку. Полицейские, увидев лежавшую на полу лицом вниз женщину и ружье рядом с ней, решили сначала, что она застрелилась. Но видимых огнестрельных ранений на ней не оказалось. Врач скорой помощи, прибывший на место по вызову полицейских, поставил диагноз тяжелого инфаркта миокарда.

Рейне легонько гладил Ангелу по руке, на которой виднелось множество синяков на местах уколов. Он смотрел на ее лицо, на закрытые глаза, на лоб, заклеенный прозрачным пластырем, которым медики фиксировали края раны.

Почему она никогда не рассказывала о себе? Он бы выслушал ее, понял и утешил.

Нет, подумалось ему. Он бы ее не понял, а она не хотела утешения.

Если бы тогда, в кафе, она не только выслушала его рассказ о жизни, но и рассказала ему о своей, то как бы он отреагировал?

Наверное, он бы испугался. Испытал отвращение. Постарался бы быстрее уйти, чтобы никогда больше не видеть этой женщины.

Что было бы, если бы она солгала и рассказала ему какую-нибудь сентиментально-слащавую историю, которую он сам за нее придумал?

Вероятно, он бы вежливо ее выслушал и на другой день забыл о ее существовании.

Причиной ее притягательности, его желания снова и снова ее видеть было как раз полное незнание ее прошлой жизни, именно то обстоятельство, что она ничего не стала ему рассказывать. Он безрассудно истолковал это молчание как отсутствие у нее всякого прошлого. Какой же он глупец. Кто же еще поверит, что человека сорока двух лет от роду можно уподобить чистому листу?

Он думал, что ему несказанно повезло, что он смог ее всему научить, формировать ее как личность. Но в действительности не она ли управляла и манипулировала им самим?

Газета со статьей о чудодейственном лечении доктора Перейры лежала на кухонном столе. Не лежала ли рядом газета, раскрытая на странице с описанием похищения ребенка? Или он что-то путает?

Вспомнил он и поездки на машине. Ему нравилось, как Ангела постоянно просила: «Сверни сюда, поехали туда, там так красиво». Они ездили по окрестностям того места, где жил ее младший брат. Возможно, она не забыла карту, которую он ей подарил. Может быть, она выбросила карту, но запомнила адрес, а потом позвонила в справочную, чтобы выяснить нужный ей номер телефона?

Не ходила ли она к брату в тот раз, когда ее очень долго не было и он поехал за ней на машине? Он представил себе, как она стоит с детской коляской перед домом Йона и не решается позвонить в дверь.

Внезапно в его памяти всплыл эпизод из жизни самого Рейне в детском приюте. Мать и ее друг забрали Рейне и повезли в парк аттракционов. Насколько он помнил, это был единственный раз, когда мать забирала его из детского дома. Это был чудесный день — солнце, мороженое, воздушные шары, карусели и смеющаяся, красивая мать в платье в горошек.

Но самым прекрасным впечатлением стала езда на аттракционе с автомобилями. Этими автомобилями надо было управлять самостоятельно. Ездить надо было по круговой дороге, тянувшейся вдоль живой ограды из цветов. Рейне нарезал один круг за другим. Когда закончилось время, он не захотел выходить из машины, и друг матери оплатил еще одну поездку.

Это было ни с чем не сравнимое ощущение. Он, ребенок из детского дома, ребенок, которым ежесекундно в течение всех суток кто-нибудь да помыкает — медсестры, учителя, воспитатели и старшие питомцы, — сам ведет довольно большую машину! Он давил на газ, делал крутые повороты, громко сигналил, в нужные моменты поворачивал вправо и влево, вовремя сбрасывал газ и тормозил, когда надо было остановиться в нужном месте. Мать и ее друг стояли у забора, восхищенно смотрели на него и махали рукой, когда он проезжал мимо.

Делая шестой или седьмой круг и подъезжая к тому месту, где стояла мать, он уже поднял руку для приветствия, но вдруг увидел, что матери на месте нет. Он ощутил страшное разочарование, перешедшее в ужас, когда он снова ее увидел. Мать и ее кавалер отвернулись от забора и целовались. Его охватили изумление и ревность, он так разволновался, что выпустил руль и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на них.

Автомобиль качнуло, и он вдруг снова вспомнил, что он — водитель. Он ехал на вазон с роскошными красными цветами. Пришлось схватиться за руль и быстро повернуть вправо. В тот же миг он заметил, что едет влево. Его охватил дикий страх — сейчас он передавит все цветы.

Но, к его великому удивлению, красные цветы вдруг исчезли из поля зрения. Машина свернула влево и покатилась как ни в чем не бывало по дороге, несмотря на его ошибку. Рейне положил руки на руль, перестал править машиной и убедился в том, что она продолжает идеально ехать по трассе. Руль, педали газа и тормоза не играли никакой роли в движении. Он оглянулся и увидел то, что поначалу ускользнуло от его внимания. Во многих машинах сидели по-настоящему маленькие дети, которые ели мороженое и глазели по сторонам, вообще не касаясь руля. На трассе были проложены рельсы, по которым машинки катились, как вагоны поезда или трамвая. У старта сидел человек и управлял движением с помощью рычага.

Он уложил безвольно расслабленную руку Ангелы вдоль края кровати. В разрезе ночной рубашки виднелись красные круги — следы наложения электродов дефибриллятора.

Он посмотрел на часы. В его распоряжении оставалось пять минут.

На откидных стульях в вестибюле больницы сидели двое — мужчина и женщина. Это были полицейские. Они дали Рейне полчаса на свидание с Ангелой, и теперь они отвезут его в следственную тюрьму.

Рейне сдался полиции сам. После того как первая полицейская машина забрала Себастьяна и Беттину, а полицейские второй машины обнаружили в бараке Ангелу, к дому Йона Рагнхаммара подъехала третья машина. Полицейские сначала выслушали рассказ Филиппы о женщине и мальчике в бараке. Потом Рейне решил признаться и начал рассказывать свою историю, но полицейские перебили его и сказали, что допрос придется продолжить в полицейском участке. Рейне уехал из дома шурина на полицейской машине.