Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

• Название: Спляшем, Бетси, спляшем!
• Автор: Марина Маслова
• Жанр: Современные любовные романы

У Бетси был веселый гусь… и еще множество животных. Но это в песенке, а в жизни у Лизы было несколько мужей и любовников, но не всегда хотелось плясать. А странно, ведь жизнь ее внешне сложилась блестяще. Счастливое детство, любящие родственники и друзья. Любимая работа, сказочная карьера благодаря английскому мужу №3, положение в обществе, возможность самовыразиться в искусстве, но Бетси с детства мечтала о настоящей любви и искала ее путем проб и ошибок, а когда поняла, что любовь была все годы рядом, стала бороться за нее.

Сказки ушедшего века. Правда или выдумка? Сказка или действительная жизнь?

Эта история была написана с использованием фактов из жизни моих близких. На границе веков и даже тысячелетий хочется, чтобы не забылась та особенная жизнь, которая была повседневной жизнью наших мам и бабушек. Сейчас некоторые факты кажутся выдумкой, события невозможными или преувеличенными, однако все это — жизнь хорошо знакомых людей, которые так же влюблялись, мучились, боролись за счастье, учились и работали, любовались закатами и восторгались звездным небом. А теперь эта жизнь кажется сказкой, и век ушел, чтобы мы жили в новом...

---

— Продолжай, пожалуйста. Алекс, ты делаешь это так нежно, мне очень приятно, — шепчу я.

— Бедная маленькая Бетси, ты мечтаешь об объятьях совсем другого мужчины, а вынуждена терпеть больного старика.

— Алекс, как ты можешь говорить! Ты не старик и я себя не принуждаю.

— Ты говоришь правду?

— Конечно! Вообще общение с тобой доставляет мне большое удовольствие, и сейчас — тоже.

Алекс нежно касается губами моего лица.

— Ты щедрая душа.

— Ты — тоже. Без тебя я была бы в Лондоне такой одинокой и несчастной.

— Значит, мы спасаем друг друга?

Он опять осторожно проводит ладонью по моему телу. Я блаженно вытягиваюсь под его рукой, тело невольно отзывается на ласку.

— Ты как кошечка, которая выгибает спинку, когда ее гладят.

— В прежней жизни я, должно быть, была кошкой. Я так люблю, когда меня гладят.

— Спи, милая, а я буду тебя вот так ласкать.

Я, конечно, не сплю, но лежу тихо, пока рука его не замирает. Мы засыпаем, обнявшись. Следующим вечером, устав от долгой прогулки и заснув, едва коснувшись подушки, Алекс опять просыпается с криком от приснившегося кошмара.

— Алекс, Алекс, что с тобой, опять плохой сон?

— Я опять умираю один, Бетси!

— Не думай об этом, обними меня.

Я быстро снимаю пижамную кофточку и прижимаюсь к нему, расстегивая пуговицы на его пижаме. Желание отвлечь его от страшных видений не дает времени подумать до конца о последствиях своих действий.

— Бетси, — потрясенно шепчет он, — что ты делаешь!

— То, что мне хочется. Приласкай меня.

Просунув руку в расстегнутую пижаму, я глажу его напряженную спину, привлекая в объятья. На какое-то время он теряет тот жестокий самоконтроль, в котором живет постоянно. В его движениях, когда он, приподняв меня за плечи, приникает к груди, в силе и страсти его ласки виден отблеск того великолепного любовника, каким он был до двойной трагедии и болезни. Услышав мое участившееся дыхание, он отстраняется и говорит сдавлено:

— Это опасная игра, Бетси. Она не принесет нам ничего, кроме разочарования.

— Ты не прав, подумай вот о чем. Если бы ты, совершенно здоровый человек, вдруг ослеп, ты перестал бы любоваться красотой женщины, но ты слышал бы ее, говорил нежные слова, ты мог бы чувствовать ее всей кожей, ласкать и вдыхать аромат — женщина осталась бы для тебя женщиной.

— Ты хочешь сказать, что я тоже должен находить радость в том немногом, что мне еще осталось?

— Конечно, ведь у тебя еще так много чувств!

— А ты? Как же ты? Ведь ты сейчас вся затрепетала от ожидания, которое неосуществимо для тебя со мной.

— Нет, мне тоже хорошо рядом с тобой.

— Бетси, ты жертвуешь собой ради меня?!

— Если бы все жертвы были так приятны, мир заполнился бы самоотверженными людьми. Иди ко мне!

Алекс опять привлекает меня в свои объятия, нежно и бережно лаская. Отныне начинается наша странная жизнь, целомудренная и полная любовных ласк, которые спасают Алекса от ужаса надвигающейся смерти. Днем мы по немому уговору больше не затрагиваем эту тему. Тайная ночная жизнь не меняет сложившихся дружеских отношений.

Рождество мы проводим в Фернгрин, там мы устраиваем крестины Алисы. Крестная мать, Сара, держит ребенка, рядом стоит Алекс — за Колю, которого он предложил сделать крестным отцом. Старый священник Хартнелл произносит прочувствованную речь о том, что бог не оставляет милостью своей человека, забрав к себе одного, тут же одаривает другим. Я думаю, что три смерти к одному рождению — не очень-то справедливая статистика в небесной канцелярии.

Миссис Марш, увидев Алекса, пугается его вида. Она осторожно пытается меня расспросить, но я уклончиво говорю, что он тяжело болел гриппом и, возможно, еще не поправился. Не могу же я ей все выложить. Это не мое дело. Сара, которая все знает, по моей просьбе беседует с Алексом. Я всегда поражалась его сильной воле, которая помогает ему скрывать отчаяние, но теперь, находясь все время рядом, я знаю, как ему на самом деле тяжело. Поговорив с ним, Сара печально заявляет, что ничем помочь не может, Алекс и так удивительно владеет собой.

— Бетси, ты справишься? Не слишком ли много ты на себя взяла? Из его слов я поняла, что у вас одна спальня?

— Ах, Сара, это не то, что ты думаешь, он ведь серьезно болен. Я ночью ему нужнее, чем днем. Бывают такие приступы отчаяния, что утешить могут только объятья, как ребенка.

— Бетси, ты еще не пришла в себя от жизни с Ивом. Как у тебя с нервами?

— Я выдержу.

— Скоро тебе понадобится сиделка.

— Пока я обхожусь.

— Это пока он не слег.

Несмотря на это, Рождество проходит мирно. В Сочельник мы все собираемся в холле у камина. Распаковав коробки, все удивленно рассматривают подарки. Только я и Сара знаем, что Алекс в свое последнее Рождество прощается с нами. Миссис Марш с изумлением примеряет роскошный шерстяной жакет, у Клер — дорогие часы, Саре достается модная сумка из крокодиловой кожи. Алиса завалена подарками ото всех нас, Алекс же положил в колыбельку у камина, где она мирно спит, как младенец Иисус, коробочку с девичьими бриллиантовыми сережками. Когда я открываю свой красиво упакованный подарок и вижу там футляр от Картье, я принужденно улыбаюсь и благодарю.

— Примерь, — предлагает Алекс и застегивает у меня на шее очень красивое колье, — тебе не нравится?

— Спасибо, — говорю я, — но давай это тоже подарим Алисе.

Я не хочу расстраивать его, но драгоценности у меня ассоциируются только с ревностью Ива. Ночью в постели мы все-таки обсуждаем эту тему.

— Я хотел подарить тебе машину, но я знаю, что ты не в ладах с нашим левосторонним движением.

— Алекс, я не хочу от тебя никаких дорогих подарков, неужели мою память надо будет подстегивать! Я и так тебя не забуду.

— Ты права, то, что ты делаешь для меня, не оплатить никакими подарками.

— Я не делаю ничего особенного. Любая женщина сделала бы то же для своего мужа.

— Но я ведь тебе не муж.

— В твоем возрасте глупо так говорить. Ты не любовник, но ты мне муж и самый лучший из всех, что у меня были. У меня ведь есть, с кем сравнивать. Ты так деликатен и заботлив и ты любишь Алису? Для жены это ведь главное. И мы так понимаем друг друга.

Я пожимаю его руки, которые держу в своих.

— Спасибо тебе, спасибо, — шепчет Алекс, целуя меня.

Клер подходит ко мне на другой день и тихо спрашивает, почему Алекс подарил ей дорогие часы.

— Леди Элизабет, вы ведь не думаете, что я дала повод к таким подаркам!

— Успокойся, Клер, я знаю причину. Алекс поблагодарил тебя за все, что ты еще сделаешь для Алисы.

— Но почему?

— Потому что он умирает. Ему осталось совсем немного. Ты разве не заметила, как он меняется?

— Да, но я не думала, что это настолько серьезно. Так он знает об этом?

— Он знает уже год.

— Боже мой! — только и может сказать она.

— Я очень тебе благодарна, Клер. Ты так заботишься об Алисе, я ведь не могу уделять ей много времени, а скоро день и ночь буду с Алексом.

Когда мы возвращаемся в Лондон в машине, Алекс вдруг резко тормозит, я вижу, что он бледнеет и пугаюсь.

— Алекс, что с тобой, тебе плохо?

— Да, голова кружится…

— Как же быть? Нужно скорее домой.

— Давайте, я сяду за руль, — предлагает Клер.

Без нее я бы не знала, что делать. Мы привозим Алекса домой и я вызываю врача. После осмотра врач разговаривает со мной в холле.

— Леди Ферндейл, наступают самые страшные для вас времена. Болезнь вступает в последнюю стадию, скоро у него начнутся боли. Вам нужна будет сиделка.

— Я ночами нахожусь в комнате Алекса, пока я сама буду наблюдать за ним. Сиделку я приглашу, когда нужна будет квалифицированная помощь.

Врач оставляет мне снотворное и обезболивающее и обещает заранее подыскать сиделку. Вскоре Алекс перестает выходить из дома, но по-прежнему спускается вечерами в холл, и мы сидим у камина. Ему уже трудно играть и мы слушаем пластинки. Днем Алекс подолгу играет с Алисой. Она начинает улыбаться и тянется ручками за погремушкой. Когда Алекс напевает песенки, она внимательно слушает, глядя прямо на него.

— Я уже и забыл, какие они забавные. Как жаль, что я не увижу, как она сделает первый шаг. Элизабет, я не знал, как это будет тяжело, когда вы рядом. Я не хочу умирать!

Я ничего не могу сказать в утешение, я могу только обнять его, поцеловать, нежно погладить по щеке. Каждый вечер я спрашиваю, хочет ли он выпить снотворное. Алекс пить его боится, ведь если приснится все тот же смертный кошмар, он не сможет проснуться, что бы найти у меня утешение, но с другой стороны он не хочет мешать мне спать. Когда я понимаю, в чем тут дело, я перестаю предлагать лекарство. Постепенно Алекс перестает выходить из своей комнаты и весь дом сосредотачивается в его спальне. Я делаю последние правки романа, устроившись за маленьким столиком. Клер приносит Алису поиграть, когда она не спит. Алекс сам иногда кормит ее из бутылочки, уложив рядом с собой на диван и напевая смешные песенки. Каждый отпечатанный лист романа я отдаю прочитать Алексу. Он очень внимательно относится к моей работе, я рада, что у меня такой заинтересованный первый читатель. Но он совершенно не критикует написанное. Когда я спрашиваю, что ему не нравится, он отвечает: