Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

• Название: Спляшем, Бетси, спляшем!
• Автор: Марина Маслова
• Жанр: Современные любовные романы

У Бетси был веселый гусь… и еще множество животных. Но это в песенке, а в жизни у Лизы было несколько мужей и любовников, но не всегда хотелось плясать. А странно, ведь жизнь ее внешне сложилась блестяще. Счастливое детство, любящие родственники и друзья. Любимая работа, сказочная карьера благодаря английскому мужу №3, положение в обществе, возможность самовыразиться в искусстве, но Бетси с детства мечтала о настоящей любви и искала ее путем проб и ошибок, а когда поняла, что любовь была все годы рядом, стала бороться за нее.

Сказки ушедшего века. Правда или выдумка? Сказка или действительная жизнь?

Эта история была написана с использованием фактов из жизни моих близких. На границе веков и даже тысячелетий хочется, чтобы не забылась та особенная жизнь, которая была повседневной жизнью наших мам и бабушек. Сейчас некоторые факты кажутся выдумкой, события невозможными или преувеличенными, однако все это — жизнь хорошо знакомых людей, которые так же влюблялись, мучились, боролись за счастье, учились и работали, любовались закатами и восторгались звездным небом. А теперь эта жизнь кажется сказкой, и век ушел, чтобы мы жили в новом...

---

Вечером после приема я звоню Клер и она рассказывает, что я оказалась права. У Джека и Дженни начинают завязываться отношения, которые возможно закончатся браком. Джек подал прошение о переводе, и через месяц его собираются направить в Данию. Дженни поедет за ним. Я прошу Клер не говорить никому, что я в Риме, чтобы не порвать тонкую ниточку, которая начала их связывать. В отеле я ложусь в постель (я всегда так делаю, мне легче там переживать бури, что регулярно бушуют во мне и надо мной) и думаю о том, что окончен последний этап моей жизни. Джек, несмотря ни на что, был мне дорог и, когда он женится, я окончательно останусь одна. Мне вдруг вспомнилось, как я пришла к нему первый раз в альпийском отеле, и как мы однажды любили друг друга на Большом канале в Венеции, чуть задернув шторки кабинки в старинной гондоле, и наши прогулки на пляжи среди скал на Джильо под палящим солнцем, и съемки фильма, где Джек несколько раз взбегал по крутой тропе со мной на руках, и его частое дыхание было совсем не от усталости, а от моей недоступной близости… И я впервые подумала: а не заслонила ли наша любовь, которая не дала ничего, кроме страдания ни мне, ни Коле, другое чувство, принесшее бы огромное счастье Джеку и мне — покой, умиротворенность и счастье жизни с человеком, который так сильно меня любил. Я вбила себе в голову, что люблю только Колю, но призналась же я, что с Алексом нас связывали особые узы, которые я потом назвала любовью. Возможно, я обманывала себя и Джека, когда убеждала, что не люблю его. Но теперь было поздно, я сама дала ему Дженни. Теперь я окончательно одна. Я давно уже не плачу, но в эту ночь, лежа без сна со страдающим сердцем, я очень жалею, что не могу выплакать все в подушку.

Через день, который я провела, встречаясь с нужными людьми по делам фонда и со своим издателем, я еду в Ватикан на встречу с Архиепископом. Наша беседа плодотворна, мы как-то встречались на приеме в посольстве, и он слушает меня благосклонно, хотя я подозреваю, что так кажется всем, кто с ним говорит. Но что бы там ни было, Архиепископ соглашается, что католическая церковь не должна стоять в стороне и поддержит милосердные действия фонда. Мне это и нужно. Едва пресса получит заявление об одобрении и причастности католической церкви, фонд в Италии сразу начнет получать пожертвования.

Полюбовавшись на восторженное счастье четы Минотти, я уезжаю домой, даже не поговорив с сестрой. Не хочется взваливать на нее свои проблемы. Дальше вся моя жизнь сосредоточилась вокруг фонда. Митя с Наташей и детьми уехали, теперь лечились и жили у меня дочка Шурочки и близнецы Ирины. Я устраивала аукционы, до одурения подписывала автографы на книгах, которые продавали в пользу фонда. На аукционе в Париже я сняла с себя браслет с бриллиантами и он был продан за сумму вдвое больше его стоимости. Когда я пригласила всех выпить по бокалу вина, ко мне внезапно подошел Ив Ферри. Я не ожидала его увидеть, но во мне ничто не дрогнуло. Спокойно я рассматриваю его, ведь прошло почти семь лет с нашей последней недели в Женеве. Я заметила, что Алиса на него все-таки похожа.

— Ты меня рассматриваешь? — удивился Ив, — А мне это ни к чему, я все время вижу тебя перед собой. Лиза, вернись ко мне! Я все еще люблю тебя! Я читаю все твои книги, смотрю тебя в фильмах. Я понимаю, что тебя нельзя держать в клетке. Но можно попробовать жить по-другому. Я не буду стеснять твоей свободы. Лиза, давай попробуем еще раз!

— Нет, Ив, мы не сможем жить вместе. Поздно, дорогой.

Он сжимает мою руку.

— Ты жестока со мной, как всегда. А я схожу с ума, видя тебя рядом. Ты стала такой потрясающей женщиной! Может, ты поужинаешь со мной сегодня?

Я еще раз окинула его взглядом. Почему бы и нет? Когда Ив не ревнует, он обворожителен. Вечером мы сидим в ресторане, Ив расспрашивает меня о моей жизни, я уклончиво отвечаю и больше рассказываю о работе в фонде.

— Да, кстати, считай это моим взносом, — Ив одевает мне мой браслет.

— Ив, так это ты купил?! Спасибо! Это очень ценный вклад.

— Я сделал это для тебя, Лиза. Ведь этот браслет тебе подарил я.

— Да, я помню, после того, как ты устроил мне скандал, приревновав к голландским лыжникам.

— Ты злопамятна!

— Нет. Меня это уже не волнует.

В лифте отеля, когда он провожает меня в номер, он вдруг наклоняется и проводит губами по моему горлу. Я задыхаюсь от неожиданности, а Ив, торжествуя, говорит:

— Ты ведь все еще хочешь меня, Лиза! Помнишь, как нам чудесно было вдвоем?

— Ив, оставь меня, — шепчу я внезапно пересохшими губами. Я отталкиваю его лицо, склоняющееся ко мне, но он прижимает меня еще крепче.

— Нет, сегодня ты моя!

Он знал, как меня завести. В коридоре у двери я с трудом вставила ключ, так у меня дрожали руки. Почти год одинокой жизни, которую я выбрала сама и с гордостью культивировала, довел мои чувства до предельного обострения. Закрыв за собой дверь, я со стоном отвечаю на его поцелуи, едва держась на ослабевших вдруг ногах.

— Лиза, мы созданы друг для друга. Разве ты сейчас не почувствовала совершенное наслаждение? Вернись ко мне.

— Ты прав, но разве любовь — это только наслаждение? Я не люблю тебя, Ив. Но все-таки, спасибо. Я действительно люблю совершенство во всем. И ты один из самых совершенных любовников, что у меня были.

Его руки сжимают мои плечи.

— У тебя было много любовников!

— Это уже не твое дело, Ив.

— Завтра вечером встретимся еще?

— Посмотрим.

Утром я улетаю в Лондон. Билет был заказан заранее, но у меня ощущение, что я тайком бегу из Парижа. Я никогда не чувствовала себя слабой женщиной. Я бывала одинокой, тоскующей, несчастной, но слабой — нет. Я пассивный человек, всю жизнь меня болтает на волнах и несет, куда дует ветер, но над собой я всегда имела власть. И сейчас я почувствовала, что готова поддаться. Эта ночь с Ивом была огромным соблазном. Коля как-то сказал, что поддаться зову плоти — не грех. Грех заплатить за это непомерную плату. Я бежала от мужчины, который знал меня наизусть, каждый сантиметр моего тела, знал, что я захочу в следующее мгновение, знал, как сделать, чтобы я рыдала от наслаждения в его руках, но я ему не верила. Он еще заставил бы меня расплатиться за семь лет свободы. И потом, Алиса должна быть как можно дальше от него.

Вернувшись в Лондон, я жду сведения от Светланы. Она сама приезжает к нам с Сашей. Через две недели у меня начинаются в Риме съемки, я ожидаю только, когда Алиса закончит школу, чтобы взять их с Аликом с собой. Светлана приезжает с массой приветов, подарков, новостей. Пятнадцать картин подарили художники для нашего фонда. Коля согласился помогать в Ленинграде комплектовать картины для продажи в Лондоне, Париже, Риме.

— Света, ну как он там? — голос у меня сдавленный и Светлана внимательно смотрит на меня.

— Не волнуйся так. Он жив и здоров. Но, ты знаешь, женатый мужчина так не выглядит, — и поясняет на мой вопросительный взгляд, — Он какой-то голодный, хотя сыт и очень хорошо одет. Это ты постаралась?

— Да, года три назад, в Париже.

— Домой он меня не пригласил, мы встретились в его салоне. Из долгов он не вылезает. Этот салон — уже третий: как только они ремонтируют помещение и начинают получать доход, им тут же отказывают в аренде и они опять ищут ободранный подвал, занимают денег на ремонт и все начинается сначала. Вообще, ситуация в стране очень интересная, но это я тебе еще расскажу. А Коля… Он так спросил, не вышла ли ты замуж, что у меня холодок побежал по спине. Лиза, ты знаешь, я ведь долго была влюблена в него и, скажу тебе честно, когда уезжала в Германию, он все еще много значил для меня. Но я ведь всегда знала, что вы созданы друг для друга. Вы не можете жить врозь. Как вы живете?!

— Мы не живем, — устало говорю я, — Но «все проходит, пройдет и это». Алик не помнит, что у него есть отец. Света, я научилась жить одна, так и буду жить дальше. Не говори мне больше ничего. Но Коле нужно помочь. Как это можно сделать? Послать денег?

— Нужно сделать лучше. Ты должна открыть в Ленинграде представительство фонда и арендовать салон. Пошли кого-нибудь. И еще, Лиза, если фонд будет все время давать о себе знать в Союзе, может быть ты, как председатель, сможешь приехать туда. Знаешь, там теперь происходит что-то интересное, кажется что-то начинает меняться.

— Да, я проконсультируюсь, что можно сделать. У меня ведь нет сотрудников, правление фонда — общественный орган. Но я подумаю, что можно сделать. Я через две недели улетаю на съемки.

— Лиза, я порисую тебя немного, раз уж я здесь?

— Рисуй, Бог с тобой, но я буду работать. У меня несколько деловых визитов.

У меня, кроме всего прочего, встреча с Мэтом, каноником Фаулзом. Мы оба любим наши беседы, и темы могут быть самые разнообразные. Иногда он приезжает посоветоваться по каким-то студенческим проблемам, которые вызывают у него затруднения, а каноник гордится своей связью с молодежью, доверяющей ему. Иногда предметом разговора могут быть какие-нибудь моральные принципы. Он объясняет, что так готовится к воскресной проповеди, но мне кажется, что ему просто хочется поговорить со мной. Он заходит обычно, закончив все дела в Лондоне, и мы беседуем допоздна. На этот раз мы обсуждаем, как увеличить объем помощи.