Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-5 [СИ]

• Название: Меч Господа нашего-5 [СИ]
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Альтернативная история

---

Стрельба на неизвестную дистанцию. Стрельба по движущейся цели. Стрельба с корректировщиком. Использование метеостанции Кестраль 4000, которую знали далеко не все гражданские стрелки. Стрельба на предельные дистанции — практически никто из гражданских стрелков не имел устойчивого опыта стрельбы на одну милю, а здесь им предстояло его получить. У самого Криса Кайла рекорд был две тысячи сто метров — именно с такого расстояния он убил ракетчика, который сидел на крыше с РПГ-7 и поджидал американский логистический конвой. Еще десять лет назад снайперы заканчивали обучение на одной тысяче метров — сейчас серьезные снайперы с одной тысяч метров начинали.[33] Еще давали практику стрельбы с движущейся неустойчивой платформы по движущейся цели — практика такой стрельбы накопилась в Ираке, когда останавливать конвои было нельзя — а отбиваться было нужно.

Они провели первоначальную пристрелку на щадящей пятисотметровой дистанции и перенесли ее на рабочую — полмили. Стрельбище было оборудовано куда лучше, чем армейское или морских пехотинцев. Здесь был автоматический учет попаданий — на армейских стрельбищах был защитный вал, за этим валом солдаты поднимали и опускали мишени вручную. Уже определились фавориты и отстающие. Фаворитом был гражданский пилот авиакомпании Дельта — возможно потому, что ему на работе приходилось мгновенно принимать решения и делать все точно. Одна из винтовок — Ремингтон, качество у них в последнее время не очень — вышла из строя.

Дело шло уже к обеду — для колорита обедали здесь в армейской столовке с известным набором набором блюд — когда прибежавший работник стоянки сообщил, что ганнери-сержанта Бунта ищет какая-то женщина. Ганни обернулся к своему новому работодателю — и тот утвердительно кивнул, разрешая отлучиться. Дело все равно шло к обеду.

Ганни Бунт вышел к стоянке — его машины тут не было, они приехали на арендованном под это дело трейлере. И около трейлера — стояла двадцатидвухлетняя девчонка с заплетенными как в Африке косичками и кольцом в носе. Ганни любил эту девчонку больше всего в мире — хотя ответной любви так и не дождался…

— Я приехала попрощаться — сказала Делайла Бунт, студентка пятого курса Аризонского университета.

— Тебя мама попросила приехать? — спокойно уточнил Ганнери-сержант.

Дочь сверкнула глазами.

— Нет, я сама!

Конечно же, ганнери-сержант Бунт был в разводе. Мало кто из жен сможет выдержать такую жизнь, какую он вел. Раньше такие были…

— Верю. Но разве стоит так огрызаться?

— Я… в общем я уезжаю!

Ганни кивнул на рюкзачок у ног дочери.

— Это я уже понял. Куда?

— В Африку!

Ганни понял, что ссора с матерью по этому поводу у нее уже была.

— Куда именно? — спокойно уточнил отец.

— Не знаю. Куда пошлют. Я присоединилась к благотворительной программе!

— То есть ты хочешь променять карьеру социолога на скитания по Африке, я правильно тебя понял? Тебе это действительно надо?

— Да, надо! Кто-то должен что-то сделать для этих людей. Они не виноваты…

— Делайла — перебил ее отец — ты не права. Ты должна понимать, что люди там живут так не потому что у них нет другого выхода. А потому, что они сами выбрали такую жизнь. Когда ты бросаешь мусор на дорогу, а не в контейнер — ты делаешь выбор. Когда ты гадишь на дороге на глазах у всех, а не в туалете — ты делаешь выбор. Когда ты режешь другого человека просто за то, что он родился в другом племени — ты тоже делаешь выбор. Когда ты кричишь Аллах Акбар и выходишь на дорогу с автоматом, чтобы кого-то обстрелять — это тоже выбор. Вопрос не в том, виноваты они или нет. Они сами сделали свой выбор. И тебе нужно сделать свой. Ты так и будешь бунтовать против всего мира? Или, наконец, ты станешь взрослой?

— А взрослой — это смотреть на мир через оптический прицел и время от времени нажимать на спусковой крючок, так? — поинтересовалась дочь.

Ганнери-сержант не отреагировал так, как отреагировали бы девять отцов из десяти. Просто он очень любил свою дочь.

— Возможно и так. По крайней мере, это ответственность, которую я беру на себя.

— Ответственность?! Ты убиваешь этих людей и берешь на себя ответственность за них.

— Не за них, Делайла. Я беру ответственность перед свой страной, перед своим народом. И даже перед такими бунтарями как ты, хоть ты это никогда и не признаешь.

— В таком случае, к черту ответственность!

Дочь повернулась и гордо зацокала каблучками…

— Я тоже тебя люблю! — крикнул Бунт, хотя на душе кошки скребли.

Делайла не ответила.

Ганни тяжело вздохнул, провожая взглядом фигурку дочери… даже в том, как она шла, был вызов. Потом — достал телефон, набрал номер… этот номер он старался не набирать без лишней надобности. Нервы все же были не железными.

— Мардж — сказал он, дождавшись ответа — ты в курсе?

— Она только что была у тебя, да? — голос жены звенел от гнева и обиды. От обиды на то, что этот мир не смог ей дать, и он тоже не смог ей дать. И от гнева — на то же самое.

— Да, была.

— И что ты ей сказал?

— Если она считает это правильным, я ей ничем не могу помешать. Она уже взрослая.

— Черт бы тебя побрал! — зазвенела трубка — хоть раз ты можешь выполнить свои отцовские обязанности как надо? Тебе больше нечего было ей сказать?

— У вас что, проблемы с оплатой учебы? Я могу помочь, у меня есть деньги.

— У нас проблемы с тем, какого отца я выбрала для своей дочери! Она вся в тебя, упрямая как вол и верит в какую-то дерьмовую правду!

На стрельбище раздался залп — и нервы ганни Бунта не выдержали.

— Послушай меня, Мардж! Если бы ты не думала, что главной обязанностью матери для дочери является поиск отчима, может быть, этого бы и не было!

И нажал на кнопку отбоя прежде, чем волна ругани ворвалась в ухо.

Господи, как он мог выбрать эту женщину?! Когда это было? Как? Зачем? Женился он вскоре после второго Сомали… ему нужно было хоть какое-то живое существо рядом. Нужен был ребенок — потому что в Сомали он понял, что в любой момент может умереть, и за ним ничего не останется на земле. А развелся через пять лет — просто больше не было сил и подточенные войной нервы не выдерживали войны еще и дома…

— Проблемы, ганни?

Ганнери-сержант Бунт стоял с бокалом безалкогольного напитка и смотрел на луну. Он только в последнюю секунду услышал, как го босс, бывший морской котик — подошел к нему.

— Разберусь, сэр.

— Да брось, ганни. Я же все-таки сын пастора. Облегчи душу…

Ганни допил напиток. Сплюнул.

— Делайла собралась ехать в Африку. Бросила университет. На пятом курсе. Ты сам знаешь, что там сейчас творится.

— Знаю…

Кайл присвистнул…

— Что тут сказать. В узде ты ее все равно не удержишь. Удерживая ее, ты добьешься только того, что она будет ненавидеть тебя.

— Но при этом она будет жива.

— Не знаю, ганни. Не думаю, чтобы мой отец хотел бы, чтобы я стал тем, кем я стал, верно? У меня тоже есть дочери…

— Угу. И что ты будешь делать, если одна из них в пятнадцать лет притащит домой панк-рокера с хаером на голове во все цвета радуги, а? Вот скажи мне, папаша?

Кайл пожал плечами.

— Не знаю, сардж. Наверное, пристрелю этого панка… что еще тут делать остается.

И два отставных офицера, за каждым из которых были годы Долгой войны и маленькое личное кладбище — рассмеялись. Но как то невесело…

14 июля 2015 года Северная Нигерия, неконтролируемая правительством территория Сокото

— … А теперь, что надо сказать?

— Спасибо, мэм!

Делайла Бунт смотрела на класс первоклашек, сидящий перед ней кто на чем — кому не хватало парт, тот располагался на притащенных с рынка ящиках. В классе, рассчитанном на тридцать человек, было больше пятидесяти. В штатах — для того, чтобы заставить среднего ребенка из не слишком хорошего района ходить в школу и учиться — нужно сделать что-то экстраординарное. У всех пацанов в таких кварталах — теперь в голове не изобретатели или летчики — а знаменитые баскетболисты, рэперы и преступники. Наибольшим шиком сейчас считается ездить на седане Крайслер-300 с заниженной подвеской, каждый день трахать белых телок, иметь на шее килограмм золота в виде собачьей цепи и петь про дела в тюрьме. Ах, да, еще позолоченный Калашников. Мексиканцы в основном были вооружены М4 — а негритянские банды предпочитали Калашниковы.

Господи… только за то, чтобы видеть глаза этих детей, искреннее стремящихся к знаниям — стоило здесь работать.

— Пятнадцать минут и продолжим. Дальше математика.

Делайла Бунт вышла из класса, прошла к комнатенке, маленькой и тесной, которую отвели для учителей в бывшем здании католической миссии. Совершенно без сил — налила из кулера воды, села на стул, глотнула и закрыла глаза…