Клара Ярункова - Мой тайный дневник

• Название: Мой тайный дневник
• Автор: Клара Ярункова
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1962

Смешная повесть о двух чехословацких шестиклассниках, как они готовились лететь на Марс.

---

— А может быть, как раз на нас смотрят марсиане? А может быть, они смотрят на эту советскую ракету? А может быть, знают, откуда она вылетела и всё время восхищаются?

Миша сказал:

— Наверняка, восхищаются и удивляются. И, наверно, придут к тому, что раз уж с нашей Земли вылетела ракета, так значит, здесь должны быть и живые существа. Иначе кто бы её послал? И кто знает, может, через неделю-другую и они к нам пошлют своих людей, чтобы с нам познакомиться.

Я очень обрадовался. Вот было бы здорово! Но потом я испугался, потому что вспомнил, что Марс — это бог войны, значит, и марсиане хотят войны.

Но Миша сказал:

— Ты все-таки дурак, Мирослав. Если к нам марсиане и прилетят, так это же будут не капиталисты. Подумай об этом научно. Если уж они здесь окажутся, так это будут такие же люди, как мы с тобой, и думают теперь они не о войне, а о семенах для мичуринских полей, верблюдах или подарках для пионерского отряда.

И я начал думать по-научному и уже вообще больше ничего не боялся.

Товарищи

Мой самый лучший товарищ до самой смерти — Миша Юран. И люблю я его больше всех на свете. Мама говорит, что однажды, когда мы ходили еще в детский сад, Миша не захотел со мной играть, и тогда я проплакал до самого вечера и не успокоился даже ночью. Так и плакал во сне. А во втором классе, когда Миша заболел ветрянкой, я нарочно влез к нему в постель, чтобы тоже заболеть. Отец потом об этом узнал и хотел меня побить. Но уже не мог, потому что оспинки появились у меня везде, даже на носу. До сих пор одна ямка так и осталась. А потом, после великого допроса, меня оставили лежать у Юранов, и нам было очень хорошо.

С тех пор мы уже все время, всегда-всегда были товарищами: и в болезни, и в школе, и на дворе. И я уже стал думать, что только Миша может быть товарищем, а другие нет.

Но теперь я вижу, что и другие могут быть.

Вот сегодня у нас было рисование, а рисование мы очень любим.

Мы разводим краски и красим друг друга и себя.

Один раз у Бучинского была новая прическа — «аргентинская трава», и мы выкрасили ему волосы в зеленый цвет, а Канторису — в черный, чтобы он стал похож на аргентинского буйвола. Раз есть трава, кто-нибудь должен ее и съесть.

Сегодня перед рисованием Миша спросил:

— Ты заметил, что коричневой краской мы вовсе не рисуем? У меня она еще вся цела, а вот, например, кармин почти весь израсходован. Давайте разведите-ка коричневую и сделайте из меня леопарда.

Он снял с себя рубашку, и мы нарисовали коричневые пятна на его спине, на груди и на ребрах. Лицо себе он решил разрисовать сам.

Потом Миша посмотрелся в оконное стекло и сказал:

— Еще не похож. Помажьте, пожалуйста, по коричневой немного черной, а потом придайте желтизны.

А Анчу Парикову, которая у нас лучше всех рисует, он попросил:

— Положи-ка мне на лицо еще черной и подведи желтой усы. Пасть у меня должна быть грозной.

Когда все приготовления были закончены, он страшно заревел и начал гоняться за девчонками. Те совсем забыли о том, что это Миша Юран, и испугались его, как настоящего леопарда, и поэтому истошно завизжали.

У нашего класса тонкие стены, и, наверно, нас кто-нибудь подслушал, потому что в класс тотчас же вошла учительница.

Сначала она ничего не сказала, но потом взяла со стола Мишину рубашку и спросила:

— Кто это забыл здесь свое белье?

Все засмеялись, и Миша выступил из своего укрытия — он прятался за Шпалу. Усы свои он смазал, но остальное не сумел, и тогда учительница взяла его за руку и отвела в учительскую.

Когда они шли по коридору, все первоклашки забились в углы от страха.

В учительской Мишу никто не узнал, а ведь Миша идет у нас по математике лучше всех.

Потом ему пришлось умываться в учительском умывальнике. Он умылся, но спина так и осталась разрисованной, потому что он не мог до нее достать.

Когда они вернулись в класс, вода у Миши капала с волос и учительница потребовала:

— Признавайтесь добровольно, кто должен быть отмечен за такое художество.

Мы знали, как будем отмечены, и поэтому лучше решили помолчать. Искоса взглянули мы на Червенку и на Элишку Кошецову, не будут ли они ябедничать? Но те рук не поднимали, сидели тихо.

Потом Миша сказал:

— Это я все нарисовал сам.

Учительница не поверила:

— Ну, ты, видно, великий артист, прямо фокусник: умеешь разрисовать собственную спину! Жаль вот только, что не умеешь так же ее и вымыть. Знаете что, товарищи? Подумайте получше, даю вам срок до грамматики. Если виновники добровольно не признаются, будет наказан весь класс. Садись, Юран.

Потом мы рисовали очищенную кольраби, а кожуру отдельно. У Канториса кольраби не было, потому что он ее съел. Кожура была, а ядра не было. Поэтому он все срисовывал у меня.

После рисования мы советовались всем классом, как же все-таки быть с этим леопардом. И все смотрели в сторону Червенки и Элишки Кошецовой, и те от этого очень нервничали, а Червенка даже сказал:

— Что это вы на нас все время смотрите? Мы хоть и невиноватые, но не какие-нибудь ябеды.

Потом Анча Парикова выработала план действий и во время грамматики обратилась к учительнице от имени всего класса:

— Мы знаем, что некоторые из нас виноватые. Во время перемены мы обо всем подумали и увидели, что есть среди нас даже и невиноватые. Но именно эти невиноватые и не хотят признаваться и решили лучше страдать вместе с нами. Собственно, они ведь тоже виноваты, потому что они нас не остановили. А как вообще было дело? Некоторые из нас не получили билетов в цирк, когда он был здесь, и никогда в жизни еще не видели леопарда. Ну, мы и решили: пусть его увидят!

— Ах, вот оно что! Вы решили попробовать разрисовать себе кожу, как индейцы, да? — спросила учительница.

— Да, — сказала Анча. — Мы хотели посмотреть, возможно ли рисовать на коже.

Учительница засмеялась, хотя и про себя. Но мы-то все-таки хорошо видели, что она смеется.

— Если бы у вас вообще было правилом так вот вместе держаться — и во время уроков, и во время работы, — я бы ничего против этого не имела. А то с вами просто беда: только когда набедокурите, тогда вы едины. Все учителя меня жалеют, какой мне достался недисциплинированный класс. На будущий год ни за что с вами не останусь, пусть берет вас кто хочет.

Мы тут же начали просить, чтобы она нас не оставляла.

Но учительница сказала:

— Нет, больше я вас не хочу даже и видеть.

Но мы знали, что говорит она это уже просто так. Она пугает нас так с третьего класса и все еще не оставляет.

Но на перемене мы ей пообещали, что больше сердить ее не будем.

А после обеда мы пошли все на мичуринское поле и на самом деле держались там все вместе даже во время работы. Мы вообще не ссорились. Иногда мы, конечно, ссоримся, но сегодня ни разу и даже никто не подрался.

Мы выпололи все грядки, чтобы учительница заметила и похвалила нас.

Червенка радовался больше всех: на этот раз он выдержал наравне со всеми и даже забежал в гараж за автолаком, чтобы выкрасить палки, которые мы приставляем к помидорам, в красивый оранжевый цвет.

И еще договорились, что поймаем зеленую лягушку, посадим ее в банку от огурцов и Шпала сделает маленькую лесенку. Лягушка будет лазать вверх и вниз и предсказывать нашей учительнице погоду, чтобы у нее никогда не было ревматизма.

Потом пришла учительница и действительно похвалила нас.