Роберт Енгибарян - О, Мари!

• Название: О, Мари!
• Автор: Роберт Енгибарян
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91768-34

В психологическом романе-драме на фоне многочисленных общественно-политических событий, трансформаций общественных отношений разворачиваются трагические события жизни современников автора.

Человек и система, любовь и чувство долга, дружба и предательство, нетерпимость юности и мудрость зрелости, мотивы человеческих поступков, капризы изменчивой фортуны – это лишь немногие вопросы, над которыми размышляет автор. Действия, описанные в романе, основаны на реальных фактах, все герои имеют своих прототипов и часто выступают под своими настоящими именами.

Динамичный сюжет, яркие, колоритные персонажи, шокирующая правда о беспределе на государственном уровне воспроизводят живую картину недавнего прошлого – изнанки романтизированной хрущевской оттепели.

Для широкого круга читателей.

---

Вместе со мной на очное перевелись еще четверо. Среди них Рафаэль – сын министра местной промышленности республики. Выше среднего роста, стокилограммовый крепыш с телосложением боевой машины, борец и боксер, драчун со шрамами на лице и шее, с русским образованием, с исключительно неуравновешенным характером, готовый за любое не понравившееся ему слово или косой взгляд лезть в кровавую драку – и в то же время с прекрасным чувством юмора, добрый и отзывчивый. Спортом (вольной борьбой) мы занимались вместе у Норайра Мушегяна, чемпиона мира и Европы, молодого талантливого тренера старше нас лет на десять-двенадцать. Наши родители были хорошо знакомы, несмотря на разность их профессий. Родители Рафы, так все звали моего приятеля, просили, чтобы я по возможности присматривал за ним, хотя их сын был старше меня на три года.

Все мои студенческие годы прошли в тесной дружбе с Рафаэлем, этот период моей жизни связан с ним неразрывно. На момент поступления в университет мне было семнадцать лет, а ему двадцать – разница в этом возрасте значительная. Мы знали, что у Рафы были проблемы с законом – в драке с ним погиб известный уличный авторитет, и пока шел судебный процесс, родители, опасаясь мести, где-то прятали сына. После двухлетнего судебного разбирательства он был оправдан по статье «необходимая оборона», год провел в каком-то военном училище, потом перевелся сюда и мы вместе стали получать юридическое образование. Ребята на курсе уже были наслышаны о Рафе, сторонились его и откровенно боялись.

Первый же день нового учебного года начался с неожиданного инцидента со старостой курса – им оказался нескладный худой человек со злым и неприятным лицом. Я запомнил его еще на приемных экзаменах: тогда он носил военную форму с погонами старшего сержанта и кирзовые сапоги. Председатель предметной комиссии по истории, пожилой лысый человек с огромным носом, обратился к нам, пришедшим со школьной скамьи в университет: «Смотрите, человек выполнил свой долг перед родиной, а вы без жизненного опыта хотите стать юристами, решать человеческие судьбы». Тот, в военной форме, слушал его с торжественным видом, высоко подняв голову на петушиной кадыкастой шее, и поглядывал на нас со злобой и презрением.

– Вот вас, молодой человек, как зовут? – кивнул в мою сторону председатель.

– Давид.

– Почему вы не хотите честно выполнить ваш гражданский долг перед родиной, отслужить в Советской армии? Это же такая честь! Или поработать в колхозе – с вашими-то физическими данными! Ах, вы городской житель?! Тогда на завод, на производство! Или пошли бы в институт физкультуры… А вы сразу в университет, да еще и на самый конкурсный факультет. Любите историю и общественные науки? Придется вам это доказать… И не ухмыляйтесь: боюсь, через час вам будет не до смеха…

Замечу, правда, что, к его великому удивлению, после интенсивного часового экзамена, когда уже вся комиссия перешла на мою сторону, он был вынужден поставить мне отличную оценку.

И вот через год мы снова встретились с молодым человеком в военной форме, которого председатель приемной комиссии привел мне в пример. Носил он причудливое имя Князь – в те годы многие родители, особенно те, которые не обладали высоким культурным уровнем, давали своим детям экзотические имена: Принц, Князь, Фердинанд, Марсель (Маркс, Сталин, Ленин), Пушкин, Бабель и т. п. Князь вел себя высокомерно, всегда носил, невзирая на жару, костюмы преимущественно светлых тонов – по-видимому, чтобы скрыть сутулость, – и красный галстук, а из нагрудного кармана его пиджака постоянно выглядывал уголок платка. Когда перед началом занятий, войдя в аудиторию, я сел за последнюю свободную парту у окна, он с другого конца комнаты громким голосом обратился ко мне:

– Эй, молодой, это мое место!

Если бы не его оскорбительный тон, в котором сквозило явное желание при всех унизить новичка, я бы уступил.

– А где тут написано твое имя? И вообще, я уже сел, найди пока другое место. На перемене разберемся, кто где должен сидеть.

– Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать? Пошел вон, а то сейчас вышвырну за шкирку!

Это была уже явная агрессия, притом со стороны человека на голову ниже меня и явно килограммов на двадцать – двадцать пять легче.

Его замысел сразу стал мне понятен: он хотел унизить перед девушками (на курсе их было всего две, и одну из них даже можно было счесть симпатичной) новичка – высокого, спортивного, с виду явно городского парня. К тому же было понятно, что и он, в свою очередь, запомнил меня на приемных экзаменах. Я не смог удержаться и вступил в перепалку:

– Слушай, клоун в галстуке, а где твоя военная форма и сапоги, с помощью которых ты вымогал оценки на экзаменах? На перемене мне расскажешь, куда их дел! А вот платок, который у тебя из кармана торчит, тебе еще пригодится!

– Эй, чучело, а он прав, – вступил в разговор Рафа, только что вошедший в аудиторию с неизменной улыбкой на лице.

Князь, который впервые встретился с ним и ничего о нем не знал, обернулся и вместо ответа оскорбительно шлепнул Рафу по лицу. Тот отреагировал мгновенно, автоматически отвесив Князю жестокий хук в лоб – годы тренировок в спортзале не прошли даром. От мощного удара староста пролетел метра два и грохнулся у входа, потеряв сознание.

Весь курс пораженно встал.

– Рафа! Ты что, дурак? А если этот клоун умрет? Ребята, помогите, давайте отнесем его в туалет, приведем в чувство. Ничего страшного, парни просто познакомились… Ведь так?

– Ну да, – согласились со мной двое-трое парней, пришедших вместе с нами с вечернего факультета. Остальные молчали, понимая, что с приходом новичков что-то изменилось…

– Держите, чтобы язык не заглотил, а то задохнется «белоснежка», он в глубоком нокауте, – спокойно, с чуть смущенной улыбкой сказал Рафа. – Дав, – обратился он ко мне, – следи и, если нужно, вызови скорую, а то вдруг возьмет да умрет, подлец, а это мне ни к чему…

Девушки плакали, несколько ребят наклонились над лежащим, подняли его и понесли в туалет. Я последовал за ними. Там мы долго держали голову Князя под холодной водой. Постепенно он пришел в себя, но пока не мог твердо стоять на ногах и плохо соображал. Кто-то из наших сокурсников пошел искать такси. Подъехала машина, Князя вывели и один из его друзей поехал вместе с ним в поликлинику.

Две недели Князь не появлялся на занятиях, а вернувшись, первым делом обратился ко мне:

– Ты у меня еще попляшешь… Он кто? Отморозок! Я с тобой еще разберусь…

– Ну хватит, хватит! Давай помиримся! Что было, то было, ты ведь сам все это начал. Хочешь, уступлю место у окна? Правда, тогда ты будешь сидеть за одной партой с Рафой… Думаю, он будет рад с тобой подружиться – ты такой живучий…

– Да пошел ты, молокосос!..

– Перестань, я все понимаю, ты обижен. Все пройдет, забудем…

– Ну уж нет! Ты меня не забудешь! Сто раз пожалеешь, что оскорбил меня…

И действительно, Князь слов на ветер не бросал. Когда много лет спустя наши жизненные пути опять пересеклись, он неустанно писал на меня во всевозможные инстанции сотни писем и анонимок, обвиняя во всевозможных грехах, в основном в предательстве коммунистических идеалов, и продолжал это делать даже тогда, когда я давно покинул республику. С тех пор я неоднократно успел пожалеть, что нажил себе такого врага – явного шизофреника, но при этом изобретательного и исключительно последовательного.

Князь был неудачником, злым и почему-то обиженным на весь мир, однако амбициями обладал непомерными. За склоки и нечестность был с позором уволен с должности судьи, а после – уже не без моего участия – и с преподавательской работы. Написанные им анонимки пытались использовать против меня и другие, более влиятельные недоброжелатели. Повсеместное злобное стукачество вообще было характерно для тех лет, но настоящая вакханалия бесчинствующих анонимщиков началась с назначением Константина Черненко заведующим общим отделом и секретарем ЦК КПСС. Под предлогом борьбы с разного рода правонарушениями начали проверять любую, даже самую абсурдную анонимку («жалобы трудящихся», как называли это явление маразматические руководители страны, считавшие, что люди боятся подписывать свои письма, опасаясь мести чиновников). Было время, когда Князь и некоторые его друзья, такие же озлобленные люди, изгнанные из правоохранительных органов, стали знаменитыми в республике: одни функционеры использовали их в борьбе против других функционеров, и часто небезуспешно. Как-то раз я спросил его, трясущегося от ненависти, чего же он хочет – ведь, в конце концов, он уже наказан жизнью и обществом. Ответ поразил меня: «Ты занял мое место в жизни…»

* * *

Но вернемся в далекие дни моей молодости. В ноябре того же года был готов новый корпус Ереванского университета, и юридический факультет перевели туда. Условия для учебы там были значительно лучше, чем в старом корпусе. Юристы размещались на первом этаже, на втором – филологи, а третий и четвертый этажи занимал факультет иностранных языков. На пятом этаже находилась большая университетская научно-учебная библиотека на восемьсот мест. Это было чистое, удобное место для чтения, которое использовалось и для свиданий.