Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

• Название: Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру
• Автор: Дан Борисов
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2012
• ISBN: 978-1-476-35366-1

Любая человеческая жизнь построена по законам классической трагедии, в ней всегда можно увидеть некоторую экспозицию – это условия жизни, родители и ближайшее окружение. Имеется много сюжетных линий: карьерная, любовная, духовная, наконец. Причем этих линий много. Однолюбы попадаются редко.

А конец всегда трагичен. Конец у всех один, как говорят.

А я в этом сомневаюсь. Пойдемте со мной, мой читатель, и я вам покажу, что степень трагичности конца зависит от развязки, которую мы сами себе устраиваем…

---

Начальник в женском коллективе должен иметь вид Казановы, но, ни в коем случае, не переходить границ игры. Проходя утром первый раз по цеху нужно улыбнуться всем по отдельности, чтобы у всех поднялось настроение и производительность труда. Если заметишь у кого-то непорядок, нужно подойти, хлопнуть слегка по попе или, лучше, приобнять за плечики и подвести к тому месту, где непорядок. Говорить при этом ничего не нужно - в цехе шумно, придется кричать, а это ни к чему.

Можно просто, проходя мимо погрозить игриво пальчиком. Она сама найдет, где у неё непорядок. При таком подходе каждая работница ждет начальника и даже мечтает, чтобы он к ней подошел. Руки у неё заняты, а голова свободна. Она уже начинает себе представлять, как она выходит вечером с фабрики, а тут он, начальник. Бог знает, куда такие мечтания могут её завести, но, я уже говорил, сам начальник не должен заходить дальше шутливой сексуальной игры, иначе могут быть большие проблемы. А ругаться нужно со сменным или старшим мастером и то, сначала лучше похвалить за что-нибудь.

У Божка всё было с точностью до наоборот. Он был сластолюбцем, но скрывая это, излишне строжился и сердился. Его хлопки по попе воспринимались прядильщицами с отвращением, как если бы у него были липкие, грязные руки. Когда Божок шел по цеху, они говорили: «Опять этот маленький идет», - и разбегались от него кто куда. При случае, они еще и жаловались на него начальству, особенно Муле, которого любили и жалели, что он от них ушел.

Я не принимал цех до тех пор, пока директор не пристроил мне специальное помещение для хранения патронов. В цехе стало просторно, удобно, но на третий день моего начальствования случился облом гораздо большего масштаба.

Зайдя утром в цех, я увидел, что все проходы завалены готовой пряжей. Она лежала прямо на полу, а это значит, что как минимум половина пряжи теперь испорчена. Три тонны брака это не просто скандал, это катастрофа вселенская! Что делать? Я взял за хивок сменного мастера, давай орать на него, а он тут не причем, ткачи в ночную смену отказались принимать пряжу. В пылу разборок я не сразу заметил директора фабрики, пробиравшегося через сваленный товар по проходу мне навстречу.

Я, насколько смог, сделал приветливую улыбку. Директор, подойдя, поинтересовался, как я вхожу в курс дел, не нужно ли мне еще чего-нибудь пристроить. Мило разговаривая, я проводил его до лестницы. Он ничего плохого не заметил! Директор был по образованию и призванию строителем, для него всё, что бы не происходило в цехах, было в порядке вещей. Страшны были Муля с Сашей, а до их прихода, мы со сменным успели утрясти скандал и убрать улики.

На рабочие вопросы мне хватало два, максимум три часа в день, но присутствовать надо было все восемь. Довольно часто мы со смежными начальниками запирались в кабинете и играли в преферанс. Весь выигрыш складывался в коробочку и пропивался по пятницам. Однажды лысый Акимыч, начальник аппаратного цеха, заметив, что я никогда не проигрываю, попенял мне:

- Послушай, - говорит, - Ты же каждую пятницу пьешь за наш счет!

- Нет, - ответил я ему, - Это вы за мой счет пьете. Вы же мой выигрыш пропиваете.

Стыдно, конечно, признаваться, что в рабочее время мы занимались ерундой, но что было делать? Как-то улучшить работу цехов было невозможно, упрочить свое материальное состояние тоже. Оклады точно соответствовали тарифной сетке, а премия зависела от количества и качества готовой ткани выпущенной фабрикой в целом. Дай я по своей пряже хоть два плана за день - ничего не изменится.

Дополнительные деньги мы имели по дополнительным нарядам. По выходным красили полы в цехах, ремонтировали стены, делали обмашку оборудования. С собой из рабочих брали только самых надежных. Что же касается свободного времени, то, как и на любом советском предприятии, всем желающим находилась общественная работа. Даже если ты нежелающий. Я, к примеру, совершенно не желая этого, выполнял обязанности председателя общества по борьбе с пьянством. Ужасы от Горби и К°.

У нас был прекрасный клуб, в отдельно стоящем здании в старинном парке. Там постоянно проводились культурные мероприятия, лучшим из которых я считаю КВН. Проводился он в плановом порядке в рамках общесоюзного конкурса. Ведущими были дикторы с центрального телевидения. Я был капитаном своей команды. Для музыкальных номеров я привлек своего постоянного подопечного по борьбе с пьянкой, подвозчика Вижо. Вообще-то он был членом союза композиторов, а у нас работал по направлению милиции, после ЛТП. Вижо собрал ансамбль - синтезатор, две гитары и ударник. Я играл на бас-гитаре. Поскольку мы играли хреновато, он забивал нас своей партией на синтезаторе. Он же вытащил из самого грязного угла нашего производства рыжую деревенскую девчонку, сказав, что у неё хороший голос.

Голос голосом, но она никак не могла попасть в такт. Мы на репетициях по двадцать раз играли вступление, прежде чем она сможет начать петь. То на полтакта раньше, то позже.

Перед самим выступлением мы собрались за кулисами. Не только как капитан команды, но и как председатель борьбы с пьянством на профсоюзные деньги я запасся коньяком, чтобы сбить волнение участников. Я налил уже всем понемножку, народ взбодрился, а Рыжая пропала.

Зал уже полон, ведущие торопят, а её нет. Она нашлась сама в самую критическую минуту. Надо сказать, принарядившись, она выглядела совсем не той деревенской дурочкой, как в цехе или на репетиции. Я было, по инерции, предложил ей рюмку коньяку, но она отказалась: я, говорит, уже бражки выпила. И только тут я увидел, что она возбуждена не в меру. Но что делать? Будь, что будет.

Поехали! Занавес открывается, мы играем вступление, на середине которого на сцену бешенным галопом вылетает наша Рыжая, хватает микрофон и начинает петь. В зале непонятные движения, из-за кулис нам что-то кричат. Выяснилось - Рыжая схватила запасной микрофон, за ней на проводе, повторяя её ужимки и прыжки скачет пустой штекер. Но мы играем, не останавливаясь, весь первый куплет, за это время наша солистка сориентировалась, поменяла микрофон и, войдя совершенно точно, запела всё сначала - с первого куплета. Дальше всё вошло в норму. И весь КВН прошел хорошо, мы победили.

Единственным темным пятном остался конкурс капитанов. Нам обоим поставили низкие оценки, и зал был не доволен, говорили, что мы слишком зло ругали друг друга. Мне это было довольно странно, я лично этого не заметил, тем более, что мы с этим капитаном противника, на самом деле, были добрыми приятелями и после окончания гуляли вместе всю ночь.

За победу в КВН нашу команду премировали беспплатной поездкой в Ленинград, но Рыжая туда не попала. Она уволилась сразу. Оказывается, в зале сидели музыкальные продюсеры, которые взяли её солисткой в какую-то группу.

8. Бизнес, начало

Всё переменилось после выхода в свет закона о Кооперации. Для меня главная перемена случилась на родительском собрании в школе у сына. Мне было там скучно и не интересно. Я взял с собой газету и почитывал втихаря. Почти весь номер был занят пресловутым законом, и я со скуки прочитал его полностью. И уже дочитав, вспомнил, что меня что-то привлекло в середине. Нашел - налогообложение.

Тут я забыл сразу про учителей и про всё остальное. Это же был Клондайк! Я не помню, сколько процентов уходило в налог с дохода. Помню, что по-хамски законодатель не включил зарплату в себестоимость, но это были мелочи, не стоящие внимания. Главное -ни слова не было про налог с оборота. А я слишком хорошо знал структуру цены, к примеру, на женские колготки. Розничная цена на них была три рубля, а фабричная себестоимость всего 23 копейки. Наценка торговли не больше двадцати процентов от себестоимости. Всё остальное забиралось государством как налог с оборота. На полях газеты я быстренько прикинул, сколько можно снять за месяц хотя бы с десяти чулочных автоматов и обалдел, получалось не меньше ста тысяч рублей. А если двадцать автоматов? Или тридцать? В масштабах страны капля в море, а для одного или нескольких даже человек?

На фабрике как раз об эту пору уволился начальник прядильного производства. По логике, мне надо было бы занять его место, и я мог бы это сделать, но уже не хотел.

Директор у нас был пенсионер, а директором назначают одного из троих начальников производств. Всё равно не хотел. Когда мы обмывали увольнение начальника производства, он сказал, что за пятьсот рублей в месяц готов говно руками носить, а тут светило неизмеримо больше. Все мысли у меня теперь были направлены на то, где взять оборудование и сырьё, а это было не так просто.

У нас всегда декларируется одно, а делается совершенно другое. На приобретение и того и другого нужны были фонды Госснаба, а никакому кооперативу этого не дадут. Я съездил на трикотажку и предложил руководству партнерство. Не оценили. Бабы то ли испугались ответственности в случае чего, то ли просто не поняли, но беседа не состоялась.