Герман Гессе - Собрание сочинений в четырех томах. Том 3

• Название: Собрание сочинений в четырех томах. Том 3
• Автор: Герман Гессе
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0317-9

Духовно гармоничный Нарцисс и эмоциональный, беспорядочно артистичный Гормульд — герои повести Г. Гессе «Нарцисс и Гольдмунд» — по-разному переживают путь внутрь своей души. Истории духовных поисков посвящены также повести «Индийская судьба» и «Паломничество в страну Востока», вошедшие в третий том настоящего издания.

Нарцисс и Гольдмунд. Повесть, перевод Г. Барышниковой

Паломничество в Страну Востока. Повесть, перевод С. Аверинцева

Индийская судьба. Повесть перевод Р. Эйвадиса

Путь сновидений (сборник)

Запись. Рассказ, перевод Г. Снежинской

Трагедия. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Детство волшебника. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Краткое жизнеописание. Рассказ, перевод И. Городинского

Европеец. Рассказ, перевод Г. Снежинской

О степном волке. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Птица. Рассказ, перевод Г. Снежинской

Эдмунд. Рассказ, перевод Г. Снежинской

Швабская пародия. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Город. Рассказ, перевод Р. Эйвадиса

Сказка о плетеном стуле. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Король Юй. Рассказ, перевод И. Алексеевой

Сон о флейте. Рассказ, перевод Г. Снежинской

---

— Возможно, — ответил он. — А ты — поэт, как мне кажется. Если так, спой попутную песню!

Не сразу собрался я с духом — я чувствовал робость перед строгим седым кормчим, и корабль наш скользил по реке так необычайно быстро, так бесшумно… Я запел о реке, что мчит корабли по волнам, в которых отражается солнце, о реке, что шумит у скалистых утесов и радостно завершает в море свое странствие.

Лицо кормчего было недвижно, и, когда я умолк, он кивнул мне чуть заметно, словно находился во власти грез. И тут, к моему изумлению, он и сам запел, и он тоже пел о реке, о ее странствиях через долины, и песнь его была прекрасней и мощней, чем моя, и все в ней звучало иначе.

Река, о которой он пел, мчалась с гор, хмельная, все сметающая на пути, буйная, грозная; с рычанием покорялась она мельничным плотинам и жестоким оковам мостов и ненавидела все корабли, которые ей поневоле приходилось нести; и в волнах своих, в длинных зеленых водорослях она с недоброй усмешкой покачивала белые тела утопленников.

Все это мне не понравилось, однако песня звучала столь прекрасно и таинственно, что я почувствовал растерянность и смущенно молчал. Если истинно то, о чем пел этот прекрасный мудрый старый певец глуховатым своим голосом, значит, все мои песни — лишь глупая, наивная детская игра. Значит, мир в своей сути не добр и не светел, как сердце Господне, о нет, он темен и страждущ, жесток и грозен, и если леса шумят, то шум их — не радости шум, но страдания.

Мы плыли и плыли, и тени стали длинней, и всякий раз, когда я пытался запеть, моя песня звучала все глуше, мой голос слабел, кормчий же всякий раз отвечал мне песней, в которой мир представал все более непостижимым, все более полным страданий, и оттого все более возрастали моя печаль и мое смятение.

Душе моей было больно, я сожалел, что не остался на берегу — с цветами или с красавицей Бригиттой, и, чтобы найти хоть малое утешение, я в сгущавшемся сумраке снова запел, глядя на рдевший закат, громко запел о Бригитте и ее поцелуях.

Но вскоре стемнело, и я умолк, и снова запел кормчий; как и я, он пел о любви, о блаженстве любви, о карих и синих глазах, о розовых влажных устах, и все в его скорбной песне, разливавшейся над темной рекой, было прекрасно и волновало, но даже сама любовь была в его песне грозной и страшной, смертельной тайной, которую тщетно стремятся постичь люди — обезумевшие, терзаемые болью слепцы, что мучат и губят друг друга тайной любви.

Я слушал его песню и чувствовал изнеможение и печаль, словно странствовал долгие годы и все это время путь мой лежал в юдоли скорби и бед. Казалось, от незнакомца струятся холодные токи тоски и печали, которые пронизывают мое сердце.

— Так, значит, не жизнь — смерть прекрасней и выше всего! — воскликнул я с горечью. — Тогда, о печальный король, спой мне песнь смерти!

И кормчий запел о смерти, и эта песнь была прекрасней всего, что я когда-либо слышал. Но и смерть не была чем-то самым прекрасным и возвышенным, и она не приносила утешения. Смерть есть жизнь, и жизнь есть смерть, они сплелись навеки в безумной любовной схватке, и лишь в ней был последний итог, конечный смысл мира, и лишь из нее изливался свет, что озаряет сиянием любые несчастья, лишь из нее рождалась и тень, что омрачает любое блаженство и красоту. Но во мраке жарче пылает блаженство, и ярче светит любовь в этой ночи.

Я слушал, и все во мне стихло, я всецело утратил волю, теперь меня вела воля незнакомца. Он же глядел на меня тихим взглядом, с какой-то печальной добротою, его серые глаза были полны боли и красоты всего мира. Он улыбнулся мне, и тогда, собравшись с силами, я в отчаянии попросил:

— Прошу тебя, повернем назад! Страшно мне здесь, в ночи. Я хочу вернуться, вернуться туда, где я найду Бригитту, или домой, к отцу.

Кормчий встал и простер руку в ночь — фонарь осветил его худое строгое лицо.

— Назад нет пути, — сказал он строго, но не сурово. — Только вперед следует идти, если хочешь постичь мир. От кареглазой девушки ты уже взял самое лучшее, самое прекрасное, и чем дальше ты будешь уходить от нее, тем оно будет лучше и прекрасней. Но плыви куда хочешь, я уступаю тебе место у руля!

Я чувствовал безмерную печаль, и в то же время я понимал, что он прав. С тоской подумал я о Бригитте, о родине, обо всем, что еще недавно было и близким, и светлым, было моим, теперь же минуло. Но теперь я хотел занять место незнакомца и править. Так было нужно.

И потому я молча встал и направился к рулю, незнакомец же молча двинулся мне навстречу; когда мы поравнялись, он пристально взглянул мне в глаза и затем отдал мне свой фонарь.

Но когда я сел у руля и поставил рядом с собой фонарь, то оказалось, что на корабле я один, и, поняв это, я вздрогнул: тот, другой, исчез, но я не испугался — я это предчувствовал. И показалось мне, что и весь прекрасный день моего странствия, и Бригитта, и отец, и родина лишь привиделись мне во сне, и что теперь я стал старым, печальным, и что всегда, всегда плыл я по этой реке в ночи.

Я понял, что не должен звать незнакомца, и открывшаяся мне истина пронизала меня ледяным холодом.

Чтобы знать наверное то, что я предчувствовал, я склонился над водой, посветив себе фонарем, — из черного зеркала реки на меня глядело решительное и строгое лицо с серыми глазами, взрослое, умудренное лицо, и это был я.

Но пути назад не было, и я плыл все далее в ночи по темным водам.

Перевод Г. Снежинской

Примечания

1

Мариабронн — название места, где расположен монастырь, ассоциируется с городом Маульбронн, в котором Гессе посещал теологическую гимназию.

2

Немецкое имя Гольдмунд переводится как Златоуст, по-гречески — Хризостом. Святой Иоанн Златоуст (ок. 350–407) — константинопольский патриарх, знаменитый проповедник, автор множества богословских трудов, а также Божественной литургии. Проповедовал суровый аскетизм. В 404 году низложен как патриарх и отправлен в ссылку.

3

Тема Евы как вечной матери, обогащенная древнекитайскими мотивами, проходит через все творчество Гессе, впервые оформившись в романе «Демиан».

4

«Песнь Пресвятой Богородице» («Аве Мария»), в православном молитвословии начинается словами: «Богородица, Дево, радуйся…»

5

Знаменитый эпизод из Евангелия от Матфея: гл. 14, с. 28–31.

6

Святая Женевьева — Женевьева Брабантская, жена пфальц-графа Зигфрида (750 г.), изгнанная мужем по подозрению в неверности и шесть лет проведшая с сыном в лесу. Обнаруженная случайно Зигфридом, была признана им невиновной. О Женевьеве существуют народные сказания. Наиболее известные обработки этого сюжета — трагедия немецкого романтика Л. Тика «Жизнь и смерть святой Женевьевы» (1799) и опера Р. Шумана.

7

Согласованием времен (лат.).

8

Вся прекрасна ты, Мария,
И пятна изначального нет на тебе.
Ты радость Израиля,
Заступница грешных! (лат.)

9

Первый царь Израиля Саул (Первая книга Царств, 10, 2–6), избранный на царство через пророка Самуила. Падение за непослушание Богу предрек ему также пророк Самуил. С этих пор Саул начал особенно безжалостно преследовать своего соперника Давида, скрывшегося от него в пустыне Зиф. Потерпев поражение от филистимлян, Саул покончил жизнь самоубийством.

10

Во веки веков, аминь (лат.).

11

Ваганты (от лат. vagus — блуждающий) — странствующие певцы, школяры и клирики. Исполняли свои песни на латинском языке.

12

Явный анахронизм. Знаменитая битва при ломбардском городе Павиа, происшедшая в 1525 году между французским королем Франциском I и Карлом V Габсбургом, где Франциск попал в плен.

13

Обеты безбрачия, бедности и послушания (у католического священства).

14

Гюон — герой старофранцузского героического эпоса, совершивший по повелению Карла Великого путешествие в Вавилон. Некоторые из его приключений использовал Лудовико Ариосто (1474–1533) в своей поэме «Неистовый Роланд».

15

Неистовый Роланд — герой поэмы Лудовико Ариосто, насыщенной необычайными приключениями.

16

Речь идет о первой мировой войне.

17

Кайзерлинг, Генрих (1880–1946) — немецкий писатель и философ, издавший в 1919 году путевые записки, посвященные путешествию на Цейлон и в южную Индию.