Виорель Ломов - 100 великих романов

• Название: 100 великих романов
• Автор: Виорель Ломов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4270-4

«Гаргантюа и Пантагрюэль», «Ярмарка тщеславия», «Мадам Бовари», «Война и мир», «Братья Карамазовы», «Обломов», «Похождения бравого солдата Швейка…», «Так говорил Заратустра», «Процесс», «Тихий Дон», «Великий Гэтсби», «Улисс», «Сто лет одиночества» – эти романы навсегда вошли в историю литературы. Каждый из них отражает свою эпоху, свою национальную культуру и одновременно обращен к будущим поколениям всего мира.

Новая книга серии рассказывает о ста самых известных романах, оказавших влияние на мировую культуру нескольких столетий.

---

Большинство критиков склонно считать «Гордость и предубеждение» наиболее совершенным романом Остин. По признанию самой Джейн, она создала «игривую» вещь, которая «легкая, яркая и искрится».

Эпиграфом к произведению можно было бы поставить слова из романа: «Запомните, если горести наши проистекают из Гордости и Предубеждения, то и избавлением от них мы бываем обязаны также Гордости и Предубеждению, ибо так чудесно уравновешены добро и зло в мире». Или эти: «Научиться любить – это очень важно». Собственно, в этих двух фразах вся суть произведения, его лейтмотив.

Титульный лист первого издания романа «Гордость и предубеждение»

Книга необыкновенно лирична и душевна, при обилии иронии, сарказма и эпиграмматичности. В ней повествуется о жизни в сельском дворянском обществе. У небогатой четы «средней руки» Беннет пять дочерей, которых надо выдать замуж. Об этом заявлено с первых же строк: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть как на законную добычу той или другой соседской дочки». Именно такой богатый молодой человек поселился по соседству с Беннетами – столичный холостяк, аристократ мистер Чарльз Бингли со своими сестрами и другом Фицвильямом Дарси. Бингли – само радушие, Дарси – сноб.

После того как автор познакомила оба семейства, стало ясно, что центральными фигурами романа будут две пары: Джейн – Бингли и Элизабет – Дарси. (Джейн и Элизабет – старшие из сестер Беннет.) Бингли и Джейн с первых же минут знакомства почувствовали друг к другу симпатию и взаимное влечение, а вот у второй пары получилось все не так гладко. Их путь друг к другу проходил сквозь тернии, в мучениях и страданиях, в симпатии и неприязни, в притяжении и отталкивании, в восторге и разочаровании. Гордость и предубеждение – две главные черты характеров этих двух незаурядных героев – долго мешали им найти общий язык. Впрочем, общий язык у них нашелся сразуже – язык острот, колкостей, эпиграмм. Как Элизабет резко выделялась своим умом и шармом из пресных местных барышень, так и Дарси – своими изысканными манерами, но и спесью – из толпы офицериков. Гордость обрекла их с первых же минут знакомства на искрометную словесную дуэль. И не без основания: Дарси открыто пренебрег бедными и вульгарными Беннетами, а Элизабет восприняла это как унижение.

Когда и слепому стало видно, что Бингли и Джейн увлеклись друг другом не на шутку, сестры Чарльза (при участии Дарси) увезли его от греха подальше в Лондон, спасая тем самым брата от неравного брака.

К Беннету пожаловал кузен мистер Коллинз, получивший по соседству приход в имении знатной тетушки Дарси. Коллинз рассчитывал на вполне законном основании получить после кончины двоюродного брата в наследство его поместье. Но он не хотел лишать потенциально несчастных женщин крова и решил облагодетельствовать их, предложив Элизабет руку и сердце, и автоматом, как будущей хозяйке, ее же родной дом. Но та, к великому изумлению женишка, отказала ему. Впрочем, Коллинза вскоре утешила согласием на замужество подруга Элизабет, Шарлотта.

Вскоре Элизабет на балу познакомилась с молодым офицером Уикхемом, знакомцем Дарси. Уикхем считал себя пострадавшим по вине этого сноба. Элизабет прониклась к нему сочувствием и симпатией.

Приехав погостить к подруге Шарлотте, Элизабет встретила Дарси. Между ними возобновилась словесная дуэль, оживив обстановку в чинном обществе. Дамы, занимающиеся пикировкой, тогда были еще в редкость. Однако парочка уже оказалась во власти Эрота. Первым сдался Дарси, признавшись своей прелестной противнице в любви. Признался, правда, не без опасения, что он уготовил таким образом себе мезальянс. Дева, осыпав кавалера стрелами, отвергла руку под тем предлогом, что он, увезя Бингли в Лондон, разрушил счастье Джейн, а еще сделал несчастным оскорбленного им Уикхема.

На другой день Элизабет получила от Дарси письмо, в котором тот признал свою вину в «спасении» друга от неравного брака, но опроверг обвинение в оскорблении им Уикхема. Уикхем, по его словам, был просто злодеем. Ошеломленная Элизабет, осознав свое заблуждение, едва не сгорела от стыда за то оскорбление, что нанесла Дарси. Но и это письмо было для нее оскорбительно, поскольку оно явно было продиктовано не разумом, а импульсом чувства.

Чтобы собраться с мыслями и чувствами, девушка предприняла небольшой вояж, в результате чего (по закону жанра) попала в поместье Дарси. И хотя Дарси не было дома, волею Джейн Остин он вскоре появился там и, изумив всех своим радушием, очаровал Элизабет. Но тут стало известно, что одна из сестер Беннет, Лидия, сбежала из дома с Уикхемом, чем нанесла семье бесчестье. Поведав о том Дарси, Элизабет с ужасом поняла, что она теперь никогда не сможет стать его женой. Вернувшись домой, она узнала, что Уикхем обвенчался с Лидией, чем спас всю семью от позора. И что «виновник» этого – Дарси, отыскавший Уикхема и принудивший его за немалую мзду к браку с соблазненной им девицей.

После этого все пошло к хэппи энду. Джейн стала женой Чарльза. Элизабет и Дарси также обрели счастье в браке. Элизабет заодно стала хозяйкой немалого поместья супруга.

Элизабет была любимой героиней писательницы. «Должна признаться, – писала она, – что, по-моему, такое прелестное создание еще никогда не появлялось в печати». Говорят, она сама послужила оригиналом для портрета Элизабет, отдав ей собственную веселость, бодрость и храбрость.

Нарицательным стало в английском языке имя мистера Коллинза – напыщенного, помпезного себялюбцаи сноба. Существует выражение «Не sent me a Collins» (Он послал мне «коллинза»).

Роман Джейн Остин удивителен сочетанием легкости чтения с расшифровкой «черного ящика» героя, названного позднее «диалектикой души». При этом текст далек от дидактизма и проповедей, и насквозь ироничный. Ктакому сочетанию свойств художественной прозы литература пришла только в начале XX в. Именно тогда на романы писательницы и появился небывалый спрос.

Поклонниками таланта Остин были В. Скотт, Дж. Льюис, Р. Шеридан, А. Теннисон, С. Колридж, В. Вульф, Р. Олдингтон, С. Моэм, Дж. Пристли и многие другие. «По силе созидания и оживления характеров Шекспир поистине нашел в Джейн Остин младшую сестру» – это одно из многих восторженных высказываний писателей о Джейн Остин.

Начиная с 1930-х гг. популярность Остин выросла во всем мире. «Гордость и предубеждение» был переведен на многие языки, выдержал множество изданий, инсценировок, экранизаций. Последний телесериал был снят в Англии в 2005 г. режиссером С. Лэнгтоном.

У нас впервые этот роман был издан на английском языке в 1961 г. в «Издательстве литературы на иностранных языках». И. Маршак первым перевел роман на русский язык.

Эрнст Теодор Вильгельм (Амадей) Гофман (1776–1822) «Эликсиры сатаны» (1814–1816)

Создатель бессмертных образов Щелкунчика и крошки Цахеса – Циннобера, великий сказочник-мистик немецкий писатель-«двоедум» Эрнст Теодор Вильгельм (Амадей) Гофман, он же композитор Иоганн Крейслер (1776–1822) в 1814–1816 гг. написал роман «Die Elixiere des Teufek» – «Эликсиры сатаны», ставший образцом готического «черного» романа. Певец и дирижер, режиссер и декоратор, музыкальный критик и обозреватель, учитель музыки и продавец роялей, искусствовед и художник, юрист и композитор, чиновник и писатель в одном лице, Гофман был гениальным знатоком «ночной стороны» души. Слова «лира Орфея отворила врата ада» родились у него на пороге ада безумия, когда за стеной дома был точно такой же ад и когда только благодаря музыке и слову он мог балансировать на краю бездны.

К концу XVIII в. т. н. «готический роман» утвердил себя как литературный жанр не только качественно, но и количественно. Читателей захлестнул вал «жуткой» литературы, полной тайн, ужасов, злодеев и чувствительных дев. X. Уолпол, К. Рив, А. Радклифф, М. Льюис, Ч.Р. Мэтьюрин попугали обывателей не меньше, чем Наполеон со своими маршалами, русские казаки и глухая пора реакции. Трагизм эпохи не мог не сказаться на трагическом характере прозы писателей тех лет, из которых, бесспорно, самым «чувствительным» был поздний романтик Гофман, один из немногих понявший, что от повседневности нельзя скрыться ни в фантазиях, ни в логических конструкциях. Враждебность новых буржуазных отношений, их уродливость он передал как действие сверхъестественных фатальных сил, управляющих судьбой человека.

Титульный лист первого издания романа «Эликсиры сатаны»

Роман «Эликсиры сатаны» внешне примыкает к традиции готического романа, от авантюрного сюжета до демонического колорита. Действие в нем разворачивается сразу в двух мирах – реальности и мистике, одновременно погружая читателя в смятенную раздвоенную душу героя, также разрывающуюся между этими двумя мирами, между злодейством и самопожертвованием. Красной нитью писатель провел мысль о том, что человек – не только сумма добра и зла, отпущенных ему природой, а также игрушка в руках судьбы, но и жертва собственной психики. «Все ужасное и страшное… произошло только в твоей душе, а настоящий внешний мир принимал в этом мало участия. Злое враждебное начало… может влиять так же страшно, как адская сила. Пока ты в него веришь – он(о) существует: его сила заключается в твоей вере» – вот квинтэссенция потаенного смысла романа, почерпнутая, правда, из других произведений его автора. Опираясь на все это, Гофман представил генеалогию зла. Сам постоянно находясь на зыбкой грани трезвости и опьянения, фантазий и реальности, сна и бодрствования (он не спал годами), эту зыбкость писатель перенес и в свой роман.