Евгения Путилова - …Началось в Республике Шкид

• Название: …Началось в Республике Шкид
• Автор: Евгения Путилова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Очерк жизни и творчества Леонида Пантелеева.

Более шестидесяти лет Алексей Иванович Пантелеев работает в литературе. Дважды издано четырехтомное собрание его сочинений, на многие языки нашей страны и стран мира переведены его книги.

Мы по праву с гордостью говорим о нем как о классике, как об одном из основоположников советской детской и юношеской литературы.

---

Они не ставили перед собой преднамеренно никакой педагогической задачи, но именно потому, что ни одна сторона в их рассказе о жизни школы не была обескровлена и повествование велось с такой полнотой, им удалось передать психологическое и эмоциональное своеобразие той среды и сказать многое о воспитании человека.

Они писали не воспоминания, а полностью живя тем временем это еще было их настоящее! Но с другой стороны, книга создавалась, когда авторы ее находились уже на известной высоте, откуда им видны были не только зигзаги движения, но и самый процесс и его результаты.

Эти два плана определяют неповторимое своеобразие книги: ее молодой задор, ее горячность, темпераментность, искренность — и ее широкое общественное звучание.

На примечательную особенность повести, объясняющую, быть может, почему книга держит читателя в плену до последней страницы, указал С. Маршак. Путь изменений в «Республике Шкид», пишет он, изображен куда менее заметно и последовательно, чем во многих книгах, авторы которых ставили себе целью показать, «как советская школа, детский дом или рабочая бригада «перековывает» опустившихся людей. Казалось бы, неопытные литераторы, взявшиеся за биографическую повесть в восемнадцати-девятнадцатилетнем возрасте, легко могли свернуть на эту избитую дорожку, быстро размотать пружину сюжета и довести книгу до благополучного конца, минуя все жизненные противоречия, зигзаги и петли, но нет, движущая пружина повести оказалась у молодых авторов тугой и неподатливой. Они не соблазнились упрощениями, не сгладили углов, не обошли трудностей».

Нет, молодые авторы и не собирались «быстро размотать пружину сюжета». В «Республике Шкид» вообще нет сюжета в его привычном понимании. Поначалу даже кажется, что от перестановки глав в повести ничего не изменилось бы. Но так представляется только на первый взгляд. Повесть отнюдь не распадается на отдельные зарисовки: она внутренне крепко сцементирована главной идеей, главным сюжетом — историей распрямления беспризорника, рождения нового человека.

Композиция «Республики Шкид» как нельзя лучше отражает самый дух, самую фактуру жизни «беспризорной мальчишеской республики». Шкида действительно как будто жила лишь приливами и отливами. С первого взгляда трудно установить какие-нибудь закономерности в пестром потоке шкидских дней, потому что, когда Шкида бросалась в очередное увлечение, ее точно подхватывала и несла волна, потом происходил спад, временное затишье, и снова спустя некоторое время шкидский челн бросался навстречу новому урагану.

Да, Шкида знала радость взлетов и горечь поражений. Бывало и так, что сегодня в комнате Юнкома работали кружки, готовился очередной номер журнала, и в такие минуты шкидцы вздыхали от полноты счастья. А назавтра все могло сорваться, снова начинались содом и Гоморра и Шкида опять оказывалась на самом дне.

Построение книги в целом и каждой ее главы в отдельности отражает этот своеобразный ритм: развитие действия идет как бы по кругу — начало, кульминация, спад, и вместе с тем возникает ясное представление о поступательном движении, о положительных изменениях и результатах. Книга строится так, что начинаешь видеть, как постепенно складывались традиции, правила и законы Шкиды, как шаг за шагом незаметно менялась она вся в целом и менялся облик каждого ее воспитанника в отдельности.

…С незаметного эпизода начинается история «ростовщика» Слаенова. Никто поначалу не обратил внимания на то, что этот неизвестно откуда взявшийся новичок одолжил голодному шкидцу свою пайку хлеба. Долгое время старшее, четвертое, отделение, где учатся самые сильные и интересные ребята, с некоторым пренебрежением относится ко все более расширяющимся его торговым махинациям среди малышни, но постепенно в страшную аферу втягивается вся Шкида, расколотая властью хлеба и денег на два лагеря: один — голодающий, стонущий под игом все возрастающего хлебного долга; другой — из самых авторитетных, старших купленных Слаеновым, — объедающийся, утопающий в роскоши. Темп повествования нарастает. Авторы описывают жуткий разгул измывающегося над своими жертвами, все более утверждающегося в своем могуществе наглого и грязного паучка.

Но где-то наступает моральная психологическая кульминация. Развращенные подачками Слаенова, старшие все больше начинают чувствовать себя его соучастниками, понимать, что вовсе не младшие, а они, авторитетные старшие, оказались в положении настоящих рабов Слаенова, стали его холопами, обязанными защищать своего хозяина. Гордый и независимый Колька Цыган, которому Слаенов велит отнять у вконец изголодавшихся ребят очередную долговую пайку, вдруг явственно увидел себя в роли держиморды.

В хмурое, все более темнеющее лицо Цыгана впиваются десятки глаз. С трепетом и волнением ждет и читатель: ведь сейчас решится судьба не только должника, но в гораздо большей степени судьба и Цыгана, и всего старшего отделения. Победа над Слаеновым, лишив Цыгана и все четвертое отделение сытого и праздного существования, приносит им самое главное: ощущение человеческой полноценности и радостное сознание установившейся теперь справедливости для всех шкидцев.

Конечно, это не означает, что четвертое отделение уже никогда не совершит дурного поступка и кто-то из них или все они вместе не устроят очередной бузы, но какие-то новые, небывалые прежде чувства и понятия вошли в их сознание, какой-то серьезный моральный барьер взят.

Шкида ищет себя, ищет себе дела по плечу. Захватила в плен, на три месяца вогнала в горячку газетная лихорадка. «Кто поверит теперь, что в годы блокады, голодовки и бумажного кризиса, когда население Совроссии читало газеты только на стенах домов, в Шкидской маленькой республике с населением в шестьдесят человек выходило 60 (шестьдесят) периодических изданий — всех сортов, типов и направлений?»

Глава называется «О шестой державе». Здесь тоже все началось с небольшого конфликта: два редактора «толстого» журнала, Японец и Янкель, разошлись во взглядах на то, каким должен быть журнал — серьезным или развлекательным. Республика осталась на время без прессы, пока неожиданно Янкель не объявил о выходе своего собственного журнала «Комар». Тонкий «Комар» победил, хотя победа досталась нелегко: Янкель похудел, осунулся, потерял сон и аппетит.

Удача Янкеля повлекла за собой неожиданные последствия: возникли десятки журналов индивидуального направлению Эпидемия проникла во все уголки, школа точно вымерла. Ни шума, ни драки на уроках. Журнал, как в крупной азартной игре, стал для каждого чуть ли не ставкой на жизнь. Но постепенно горячка проходит. Ребята устали, они с наслаждением возвращаются к давно заброшенным занятиям.

Глава «О шестой державе» посвящена серьезному увлечению Шкиды. Но авторы верны себе: и здесь они раскрываются как мастера юмора, шутки. Они не пожалеют красок, чтобы описать деятельность издателя журнала «Зори» Горбушки, известного своей фантастической неграмотностью. Посмеиваясь, пишут они об издержках увлечения: о конкуренции между издателями, об их отчаянной борьбе за каждого сотрудника, о том создавшемся в результате невероятном положении, когда все издают, все пишут — читать некому!

И, однако, главное сказано. Какой добрый след оставила эта лихорадка! Сколько затронула она хороших струн, заставив даже самых нерадивых трудиться не покладая рук. Какую вызвала интересную журнальную полемику! Какой принесла подлинный опыт журналистской работы талантливым шкидцам Японцу, Янкелю, Пантелееву.

Полны вдохновения и огня страницы книги, посвященные описанию шкидской «бузы», любимейшего занятия шкидцев, выдвинувших лозунг: «In busa veritas» — «Истина в бузе».

Горький назвал «Республику Шкид» книгой «преоригинальной, живой, веселой, жуткой». Да, многое в Шкиде было жутковатым: когда взбунтовавшаяся орда ребят переходила к активным действиям, Шкида действительно никак не напоминала институт благородных девиц.

Именно эта глава — об истории республики Улигании и столичного ее города Улиганштажта объясняет многое в шкидской бузе. Становится ясным: всякая буза ребят, какие бы формы она ни приобретала, являлась пусть подчас диким и необузданным, выражением извечной мальчишеской тяги к игре. У шкидцев не было детства, и они не участвовали в тех играх, которыми были захвачены их сверстники.

Независимое от халдеев (учителей) государство Улигания становится плацдармом для их буйной игры. Игра здесь все: и придуманная столица, и назначение на должности, и организованная система управления, и созданная наркомбузом (Японцем) конституция, и свои «Известия Улигании» (издатель Янкель), и свой герб и гимн, и, наконец, Народный Университет Бузы. В этой системе перепутались все системы управления, известные ребятам из книг и действительности: рядом с колониями и диктатором здесь был и овеет Народных Комиссаров.