Александр Дюма - Парижские могикане

• Название: Парижские могикане
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-БИЗНЕС-ЦЕНТР
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7287-0001-2

«Парижские могикане» сочетают в себе жанры детектива и любовно-сентиментального романа.

Время действия романа — с февраля 1827 г. до весны 1828 г., то есть последние годы Реставрации и канун Июльской революции 1830 года.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Опять вы о нем!

— Позвольте мне договорить… Он был вызван к королю.

— Да, маркиза, я об этом что-то слыхал.

— Вы не знаете, с какой целью?

— Предположим, что не знаю.

— Чтобы назначить нашего дорогого сына…

— Вашего дорогого сына!

— … министром!

— Я обескуражен, хотя этому верю.

— Почему вы этому верите, хотя обескуражены?

— Credo, quia absurdum[32].

— Что это значит?

— Я жду продолжения вашего рассказа, маркиза.

— Во время этой встречи его величества с графом Раптом много говорили о вас.

— Обо мне?

— Да. Надобно сказать, дорогой генерал, что, если в вас голос крови молчит, он говорит в сердце несчастного мальчика.

— Маркиза, я сейчас разрыдаюсь.

— Кровь не просто говорит в нем, она вопиет!

— И что же обо мне говорили во время этой встречи?

— Что вы единственный человек, достойный портфеля военного министра.

— Знаете, маркиза, пора заканчивать. Я жду к ужину, ровно в шесть, своего племянника, и если только вы не окажете нам честь своим присутствием…

— Вы очень добры, дорогой генерал. К ужину я непременно должна быть у брата: сегодня обсуждается брачный договор Регины и…

— … вашего дорогого графа Рапта! Не смею вас задерживать, маркиза. Всего два слова, я подхожу к конечной цели. Если закон пройдет, господин Рапт может считать себя министром. А чтобы закон прошел, вам не хватает тридцати — сорока голосов: вы пришли попросить меня отдать свой голос, а также голоса моих друзей.

— Ну, а если бы это и в самом деле было конечной целью моего визита, — пропела маркиза, — что бы вы сказали?

— Я бы искренне сожалел, что у меня всего один голос, а не сто, не пятьсот, не тысяча: я все их отдал бы против этого закона, отвратительного, на мой взгляд, ужасного и — что еще хуже — абсурдного!

— Послушайте, генерал, — вскричала маркиза, тоже забывшись, — вы умрете без покаяния, это говорю вам я!

— А я вам обещаю, что будет так, как я сказал.

— Возможно ли? Ради того, чтобы сыграть злую шутку с человеком, которого ненавидите, хотя должны были бы его, наоборот…

— Маркиза, не испытывайте мое терпение, прошу вас!

— Вы готовы принять сторону либералов? Да знаете ли вы, что, если бы произошла революция, жители предместий, якобинцы и санкюлоты уготовили бы вам роль господина де Лафайета? Вы посмотрите на себя: у вас же седые волосы!.. О, если бы Куртене поднялись из могилы, хотела бы я послушать, что они сказали бы, когда бы увидели, что их имя носят корсар, якобинец и художник!..

— Маркиза! — вскричал взбешенный генерал.

— Оставляю вас, генерал, оставляю. Но утро вечера мудренее, и я надеюсь, что завтра вы перемените свое мнение.

— Чтобы я переменил мнение?! Ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через сто лет! Таким образом, маркиза, раньше этого срока приходить бессмысленно!

— Вы гоните меня, генерал? Меня, мать вашего…

— Монсир Петрус Эрпель! — отворяя дверь, доложил Франц.

Часы пробили шесть.

V БЕСЕДА ДЯДЮШКИ С ПЛЕМЯННИКОМ

В полумраке коридора показался Петрус.

— Входи, входи! — пригласил генерал. — Ах, черт подери, ты явился как нельзя более вовремя.

— А мне показалось, что вы не нуждались в подкреплении, генерал, — заметила маркиза. — Если бы вы пришли пятью минутами раньше, господин Петрус, ваш дядюшка подал бы вам прекрасный урок галантного обращения с дамами.

Маркиза сопроводила свои слова несколько фамильярным кивком, относившимся к молодому человеку.

— Эге! Вы знакомы с моим племянником, маркиза? — удивился генерал.

— Ну да! Слух о его таланте дошел и до нас. Моя племянница Регина пожелала заказать господину Петрусу свой портрет. Вы можете гордиться, генерал, — прибавила старая дама высокомерным и в то же время насмешливым тоном, — что в вашем семействе есть человек такого таланта!

— Я этим действительно горжусь, потому что мой племянник — один из самых порядочных молодых людей, которых я знаю. Честь имею кланяться, маркиза.

— Прощайте, генерал. Поразмыслите о цели моего визита. И расстанемся добрыми друзьями.

— Ничего не имею против того, чтобы расстаться, маркиза. А добрыми друзьями — это уже другое дело.

— У-у, солдафон! — проворчала маркиза, направляясь к выходу.

Не успела за ней затвориться дверь гостиной, как генерал, не отвечая на вопрос племянника о здоровье, стал яростно дергать шнур звонка.

Прибежал Франц.

На нем уже не было ни креста, ни нашивок: он строго соблюдал воинскую дисциплину.

— Ви звониль, мой генераль?

— Да, звонил. Ступай к окну, дурачина!

Франц отправился, куда было приказано.

— Я ест на место! — доложил он.

— Открывай, болван!

Франц отворил окно.

— Выгляни на улицу.

Франц высунулся из окна.

— Я смотреть, мой генераль.

— Что ты видишь?

— Ничего, мой генераль. Темно как в патронташ!

— Смотри лучше!

— Я фитеть карет, мой генераль.

— Что еще?

— Тама сашать карет… та, который вишел отсюда.

— Ты знаешь эту даму, не правда ли?

— К мой несчастье, генераль!

Франц намекал на свое понижение в чине.

— Так вот, Франц: если она захочет меня увидеть, ты скажешь, что я на Марсовом поле.

— Ja, мой генераль!

— Хорошо! Теперь запри окно и ступай вон!

— Мой генераль ничего больше не приказать?

— Черт возьми, конечно! Приказываю тебе наказать повара шпицрутенами!

— Слюшаюсь, мой генераль!

Однако у двери он остановился.

— А если он спрашивать, почему шпицрутен, что я сказать?

— Ты ему скажешь: «Потому что уже пять минут седьмого, а ужина на столе нет».

— Жан не финофат, что ужин не ест на стол, мой генераль.

— Значит, виноват ты. Ступай к Жану, чтобы дал шпицрутенов тебе.

— Я тоже не ест финофат.

— Кто же?

— Кучер госпоша маркис.

— Этого только не хватало, чтобы помирить меня с маркизой!

— Он вошель на кухня, с собака под мышкой; собака маркис воняль мускус, из-за этот запах соус свернулься.

— Слышишь, Петрус? — с трагическим видом вскричал генерал, повернувшись к племяннику.

— Да, дядюшка.

— Запомни навсегда, что маркиза заставила твоего дядю ужинать в четверть седьмого! Ступайте, господин Франц. Полу́чите крест и нашивки не раньше, чем через три месяца.

Франц вышел из гостиной в состоянии, близком к отчаянию.

— Кажется, визит маркизы вас расстроил, дядя?

— Ты сказал, что знаком с ней, не так ли?

— Да, немного.

— Стало быть, ты должен знать, что повсюду, где проходит старая святоша, остаются следы сатаны.

— Прошу прощения, дядя, — со смехом заметил Петрус, — но в свете вас обвиняют в том, что когда-то вы молились на эту старую святошу.

— У меня столько врагов!.. Но черт возьми, поговорим о чем-нибудь другом. Есть ли новости от твоего отца-пирата?

— Я получил письмо дня три тому назад, дядя.

— Как поживает старый корсар?

— Хорошо, дядя. Он просил сердечно вас обнять.

— Чтобы меня задушить, не иначе! Старый якобинец! Скажи-ка, уж не для дяди ли ты так вырядился?

— Отчасти для вас, но главным образом — для леди Грей.

— Ты от нее?

— Да, ходил ее благодарить.

— За что? За то, что ее брат-адмирал, всякий раз как меня встречает, делает мне комплименты по поводу разных морских подвигов твоего злодея-папаши?

— Нет, дядя. За то, что она хотела помочь мне продать моего «Кориолана».

— Я полагал, что он продан.

— Это в самом деле зависело только от меня.

— Так что же?

— Я отказывался его продавать.

— Тебя не устраивала цена?

— Мне давали двойную цену.

— Почему же ты отказывал?

— Меня не устраивал покупатель.

— Ты можешь себе позволить предпочитать одни деньги другим?

— Да, дядюшка, по-моему, как ничто другое, одни деньги отличаются от других.

— Вот как? Ах ты, плут! Сначала ты разорил отца — правда, это беда небольшая: деньги, добытые нечестным путем, счастья не приносят, — а теперь? Уж не вздумал ли ты взяться за дядю?

— Нет, дядюшка, будьте покойны, — рассмеялся Петрус.

— А кто был тот покупатель, что вас не устраивал, господин привередник?

— Министр внутренних дел.

— Министр внутренних дел хотел купить у тебя картину? Он что же, разбирается в живописи?

— Я вам уже сказал, что это была рекомендация леди Грей.

— Верно. И ты отказал?

— Да, дядя, отказал.

— Можно узнать причину твоего отказа?

— Все дело в вашей оппозиции, дядя.

— Что общего между моей оппозицией и твоими картинами?

— Мне показалось, что эта покупка картины у племянника была бы похожа на заискивание перед дядей… У нас в Палате есть люди сами по себе неподкупные, зато их близкие получают места, приносящие сто тысяч франков!