В Порус - Рациональность, Наука, Культура

• Название: Рациональность, Наука, Культура
• Автор: В Порус
• Жанр: Философия

---

В послевоенный период особенно заметно усиление тяги Айдукевича к эмпиризму и разочарование в радикальных проектах реформы теории рациональности. Можно только догадываться (в текстах Айдукевича нет на то прямых указаний), какое влияние на изменение его философских предпочтений оказала трудная история рационализма и рационалистического мировоззрения середины ХХ века. Я думаю, что усиление эмпирических ориентаций философа произошло не только по логическим или логико-методологическим основаниям; вероятно, это была ответная реакция на усиление насыщенных иррационализмом философских течений 40-50 гг., а также на "диалектико-материалистические" спекуляции вокруг науки и научного знания. Во всяком случае в эти годы происходит эволюция взглядов Айдукевича от "радикального конвенционализма" к "радикальному эмпиризму", то есть к попытке вывести за пределы методологического рассмотрения любые реликты априоризма. В это время Айдукевич формулирует и обосновывает тезис об эмпирической интерпретируемости логики и ее законов; если в 30-х годах он не разделял взглядов Я. Лукасевича, чьи исследования многозначных логик вели к выводу, что выбор логической системы может зависеть от предметной области, к которой относятся высказывания научной дисциплины, то в 40-х годах он уже сочувственно относился к этим идеям, хотя сам не занимался неклассическими логиками; его работы по логической семантике этих лет связаны с анализом языка, в котором действуют только эмпирические правила значения и нет аксиоматических правил значения.

Отход от "радикального конвенционализма" не означал, что проблема конвенционализма вообще перестала интересовать Айдукевича в последние годы его жизни. Напротив, "следы радикального конвенционализма или просто конвенционализма можно найти во всех его позднейших работах"288. Иначе и не могло быть, слишком важное значение идея конвенций в науке имеет для решения основных вопросов теории познания вообще и теории рациональности, в частности, и это значение вполне осознавалось выдающимся польским мыслителем.

Последние годы жизни Айдукевича пришлись как раз на тот период, когда дискуссии о конвенциях в науке вспыхнули с новой силой, благодаря провоцирующим воздействиям Т. Куна и П. Фейерабенда. Вряд ли тяжело больной К. Айдукевич (он умер в 1963 г.) успел познакомиться с книгой Т. Куна "Структура научных революций" (1962) и программной статьей П. Фейерабенда "Объяснение, редукция и эмпиризм" (1962). Можно только предположить, какую позицию занял бы убежденный рационалист в этих дискуссиях. Скорее всего, он не разделил бы взгляды радикальных реформаторов гносеологии начала 60-х гг. Возможно, он стал бы на сторону тех, кто вместе с Лакатосом и Поппером обвинили Т. Куна и его сторонников в иррационализме. Вряд ли он мог бы принять "анархическую эпистемологию" Фейерабенда, особенно если учесть иронически-отрицательное отношение последнего к "семантической болтовне", как тот называл гносеологические исследования, опирающиеся на разработку проблем теории значения289. Во всяком случае остается только сожалеть, что судьба не позволила одному из крупнейших философов нашего века участвовать в дискуссии, затрагивающей принципиальные проблемы, которым он посвятил свое творчество.

Философия науки. Вып. 2.Гносеологические

и логико-методологические проблемы. М., 1996

"Научный реализм": проблемы, дискуссии, перспективы

1. "Научный реализм" - онтологическая или методологическая концепция?

Хотя термин "научный реализм" прочно обосновался в современной литературе по философии науки, трудно дать его точную дефиницию. Неопределенность этого термина как общего названия для ряда философских и методологических направлений проистекает, главным образом, из неоднородности этих направлений, заметных расхождений между ними даже по принципиальным эпистемологическим проблемам. Вместе с тем, он действительно выражает общую идею, объединяющую эти направления.

Идея эта, на первый взгляд, проста и заключается в следующем: существует объективная реальность, познаваемая в ходе исторической эволюции особых познавательных средств-научных теорий. Однако ощущение простоты немедленно исчезает, как только задаются вопросы о том, каков статус утверждений о существовании объективной реальности (научный или метафизический), что значит "быть познаваемым", в чем состоит специфика научных теорий по сравнению с иными формами и средствами познания, со "здравым смыслом" или с обыденным познанием, как исторически изменяются отношения между теориями и реальностью и др. Различие ответов на эти вопросы и определяют различные варианты "научного реализма".

Н. С. Юлина отмечает: "Смысл реализма, собственно говоря, состоит в обосновании в противовес неопозитивистскому конвенциализму и инструментализму дескриптивистского, референциального, онтологического характера терминов науки. Вместе с тем "научные реалисты" сохраняют характерный для неопозитивизма " лингвистический акцент" и сциентистские мировоззренческие установки. Онтологическая проблема "Что есть в мире?" ограничивается ими анализом природы языка, статуса теоретических объектов науки, критериев онтологической отнесенности понятий науки, соотношения языка науки и традиционного философского языка и т.п. Для анализа этих вопросов широко используются аналитические методы"290.

Итак, для "научных реалистов" проблема "Что и каким образом используется в языке?" является ключом к проблеме "Что есть в мире?". Такой методологический подход характерен для всей аналитической философии. "Новые реалисты- отличаются только тем, что говорят не о языке вообще, а о языке науки, научных теорий. Впрочем, надо отметить, что, оставаясь в общем и целом в русле аналитической философии, "научный реализм" иногда пытается говорить языком трансцендентальной философии.

Так, по мнению Р. Бхаскара, в философии науки присутствуют три основных подхода к проблеме соотношения научной теории и реальности:

А. Классический эмпиризм, рассматривающий научное знание как систему фактуальных предложений; в идеале эта совокупность изоморфна совокупности атомарных "событий", образующей "внешний мир" для познающего субъекта; наука в таком понимании является "эпифеноменом природы".

Б. Трансцендентальный идеализм, рассматривающий научное знание как идеальную структуру, порождаемую человеческим мышлением: объекты "внешнего мира" суть явления, уловленные в сети "идеалов и норм естественного порядка", диктуемых самим мышлением; наука строит, конструирует природу.

В. Трансцендентальный реализм, рассматривающий "объекты познания как определенные структуры и механизмы, порождающие явления; знание об этих объектах приобретается в ходе социально обусловленной научной деятельности"291. В отличие от идеализма реализм считает объекты познания независимыми от познавательной деятельности субъекта. В отличие от эмпиризма он понимает мир как взаимодействие взаимосвязанных структур и каузальных механизмов, а не атомарных событий. Если для эмпиризма реально существуют только единичные объекты восприятия, то для трансцендентального реализма тот же статус имеют общие свойства предметов и процессов, а также каузальные связи.

Р. Бхаскар причисляет себя к третьему из указанных подходов и подчеркивает его достоинства по сравнению с другими: "Только трансцендентальный реализм может утвердить идею об управляемом естественными законами и независимом от человека мире. Именно эта идея необходима для адекватного понимания науки"292.

Мы видим, что Бхаскар рассматривает онтологическое допущение "мир состоит из каузальных механизмов" как основание для формулирования задачи науки и природы научного знания именно как "знания об управляемом естественными законами мире": "Научное знание возможно именно потому, что вещи и объекты подчиняются естественным законам..."293. Но здесь возникает давно и хорошо известная трудность: если все, что мы знаем о мире, может быть удостоверено только наукой, то и данное онтологическое допущение должно иметь научный статус. Однако оно играет роль основания для науки, предпосылки, необходимого условия и потому размещается где-то вне пределов научного знания (неопозитивисты называли такие предложения метафизическими). Поэтому-то Бхаскар избегает называть свою позицию "научным реализмом" и прибегает к названию, ассоциирующемуся c некоторыми аспектами философии Канта, - "трансцендентальный реализм".

"Трансцендентальный реализм" как бы напрямую соединяет онтологию с методологией, метафизику с философией науки. Такая связь оправдывается интуицией и здравым смыслом ученого, верящего в объективное существование законов, формулируемых научными теориями, несмотря на то, что эта вера не может найти непосредственного подтверждения в чувственном опыте. "Давайте же освободимся из тюрьмы чувственных данных и вспомним, что мы находимся в действенном контакте с материальным миром, хотя этот контакт далеко не всегда будет безошибочным",-призывает Дж. Смарт294. Каузальные механизмы, конечно, не наблюдаемы (как не наблюдаемы и такие теоретические объекты, как электроны или гены), но можно ли считать "ненаблюдаемость" основанием для отрицания за подобными объектами онтологического статуса? Ведь именно научные теории, рассуждает Смарт, способны объяснить, почему человек не может наблюдать фотон так же, как он наблюдает луч света в темноте. Научные теории не только утверждают существование элементарных частиц, но вместе с тем объясняют и их невидимость. И уж, конечно, нам не следует пятиться к Беркли и полагать, что существовать-значит быть воспринимаемым295.