Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

• Название: Явка в Копенгагене: Записки нелегала
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-967-8

Книга повествует о различных этапах жизни и деятельности разведчика-нелегала «Веста»: учеба, подготовка к работе в особых условиях, вывод за рубеж, легализация в промежуточной стране, организация прикрытия, арест и последующая двойная игра со спецслужбами противника, вынужденное пребывание в США, побег с женой и двумя детьми с охраняемой виллы ЦРУ, возвращение на Родину.

Более двадцати лет «Весты» жили с мыслью, что именно предательство послужило причиной их провала. И лишь в конце 1990 года, когда в нашей прессе впервые появились публикации об изменнике Родины О. Гордиевском, стало очевидно, кто их выдал противнику в том далеком 1970 году.

Автор и его жена — оба офицеры разведки — непосредственные участники описываемых событий.

---

— Тащи большую кастрюлю с водой! — крикнул он сержанту. — Выгони всех отсюда!

Принесли большую алюминиевую кастрюлю, наполненную водой, и поставили ее посреди комнаты на бетонный пол.

— Капитан, может позвать специалиста? — спросил было младший инспектор.

— Инспектор, я же в армии был сапером, — отвечал Сантос. — А ну, давайте все отсюда! — скомандовал он, осторожно опуская в кастрюлю сверток.

Однако инспектор и сержант отчего-то замешкались, как зачарованные глядя на кастрюлю, со дна которой подымались пузыри, лопаясь на поверхности воды.

— А карамба, мадре мия! — процедил сквозь зубы Сантос. — Не так положил, надо перевернуть. Сходи принеси саблю, — бросил он сержанту. — Ну да ладно, я сам. — И он помчался вниз. Он уже был на лестнице, когда оглушительный взрыв швырнул его вниз. Все это Сантос мне рассказал, когда пригласил меня осмотреть место происшествия.

В баре мы уже начинали принимать первых посетителей, когда раздался глухой взрыв. Звякнули бутылки в холодильнике, с полок посыпались стаканы. Я выбежал на улицу. Там повисла какая-то жуткая тишина, нарушаемая тревожным лаем собак. Над крышей комисарии поднимался дымок. Затем из дверей комисарии вывели под руки младшего инспектора, вместо лица— кроваво-черная маска, одна рука болталась, как тряпка. Сержанта вынесли на руках, одной ноги у него не было. Подъехала «скорая» и забрала обоих.

Через некоторое время в бар примчался Сантос, ошалевший и оглохший, с лицом бледным, в царапинах, глаза его вылезали из орбит. Помыв на кухне лицо и смыв кровь с рук, он махнул одну за другой рюмок пять коньяку. Затем снял свой ботинок и показал нам маленький осколок алюминиевой кастрюли, который торчал в каблуке.

— Хочешь посмотреть, как это было? — спросил он немного отдышавшись и придя в себя.

В помещении, где произошел взрыв, в бетонном перекрытии пола зияла большая дыра, через которую просматривалась камера для задержанных, которая, к счастью, в тот момент оказалась пустой. По углам валялись куски алюминиевой кастрюли, стены и пол были забрызганы кровью и водой. В помещении все еще стоял едкий запах пироксилина.

— Если бы здесь была крыша, — сказал Сантос, — всем бы нам хана. В закрытом помещении никто бы не уцелел. Да и вода несколько смягчила удар.

— Зачем вы взялись за это дело? Отчего не позвали саперов?

— Да я, понимаешь ли, сам сапер. Много таких игрушек разрядил, а эта какого-то черта взяла да и рванула.

Этот инцидент не прошел даром для Сантоса. Вскоре его перевели в другую комисарию с понижением в должности, и больше я его не встречал. А взрывы и выстрелы стали звучать все чаще.

Сигнал о сооружении в Патагонии при помощи американцев объекта, связанного с ядерными исследованиями, мы получили от одного нашего клиента, независимого коммивояжера.

У Педро, так звали молодого человека, была своя квартира и машина— «пежо» белого цвета. На этой машине он колесил по всей стране, предлагая и рекламируя те или иные товары, чаще всего различные канцтовары и принадлежности. Однажды, будучи в Патагонии, он подвозил какого-то американского инженера, он-то ему и сказал (по-видимому, в шутку), что Аргентина скоро будет иметь свою собственную атомную бомбу, которую здесь же, в Патагонии, и испытают.

— Слушай, — сказал я, — а зачем Аргентине своя атомная бомба? Рыбу, что то, глушить?

— Э, не скажи, — возразил Педро. — Во-первых, нам надо забрать у англичан Мальвинские острова (Фольклендские острова), которые они до сих пор незаконно удерживают. Во-вторых, у нас постоянные проблемы на юге с Чили из-за канала Бигль и нескольких небольших спорных островов.

Получив информацию, Центр дал нам задание уточнить примерное месторасположение строящегося объекта на предмет проведения космической фотосъемки при помощи спутника, запущенного на сравнительно низкой орбите в разведывательных целях.

Дополнительную информацию об этой стройке удалось получить через водителей-дальнобойщиков наших клиентов, они отвозили на эту стройку какие-то грузы. Вскоре Центр подтвердил наличие строящегося в Патагонии объекта, имеющего отношение к разработкам в области ядерной энергии. В дальнейшем мы продолжали по мере возможности держать этот объект в поле зрения, и нам удалось получить более детальную информацию о характере работы этого предприятия, в результате чего в Центре был сделан вывод, что создание атомной бомбы не является конечной целью ведущихся исследований. Хотя во времена. правления Перона такие работы велись с помощью немецких ученых, но затем работы были свернуты.

В бар к нам часто захаживал немец по имени Фридрих. Это был элегантный господин с орлиным носом и шикарной седой шевелюрой, какая бывает у пожилых блондинов. На вид ему было лет под шестьдесят. Взгляд его светлых глаз был всегда холоден и полон чувства собственного достоинства. «Взгляд убийцы» — назвал я про себя этот его взгляд, когда узнал от Крамера, что в прошлом он был гауптманом «СС». Фридрих гордился этим своим званием и не считал нужным скрывать, что в свое время принимал участие в «решении» еврейского вопроса. Сейчас он работал в какой-то немецкой фирме, имевшей связи с ФРГ. Каждую субботу и каждое воскресенье Фридрих совершал обход всех баров и ресторанов, расположенных в округе, где выпивал одну-две рюмки водки «Смирнофф» или «Хинебра-Болс», что, по сути, была той же водкой. Так вот, поскольку наш бар всегда оказывался последним на пути Фридриха, у нас он появлялся уже в изрядном подпитии. Чем больше он был пьян, тем четче и тверже чеканил свой шаг, гордо и торжественно неся свою ослепительно белую голову, держа путь к стойке бара.

От него-то однажды я и узнал, что он не только лично знал Эйхмана, похищенного израильтянами и осужденного к смертной казни в Тель-Авиве, но что немецкий преступник-врач Менгеле, проводивший в концлагерях опыты над людьми, как-то раз ночевал у него. Однажды я, выйдя из бара, незаметно «проводил» его до самого дома, выяснив таким образом, где о живет. Это входило в часть моего задания— обнаружение немецких преступников. Вскоре через другие каналы я получил данные о колонии «Дигнидад», основанной нацистами после войны на территории Чили, а также о некоторых тайнах маленького курортного городка Сан-Карлос-де-Барилоче, затерянного в Кордильерах, на границе с Чили, тайнах, относящихся к деятельности скрывшихся от правосудия нацистских преступников после Второй мировой войны на территории Аргентины. Мне также совершенно случайно удалось выйти из связного, совершавшего под прикрытием бизнесмена регулярные поездки по маршруту: колония «Дигнидад»— Сан-Карлос-де-Барилоче — Буэнос-Айрес — Франкфурт-на-Майне — Цюрих. Эта информация была передана в Центр.

В феврале месяце, после года непрерывной работы, мы на две недели закрыли бар и устроили себе «отпуск». Оставив дочку у сеньоры Тоста, нашей новой няни-итальянки — мы предприняли поездку в провинцию Неукен, расположенную на юге Аргентины, где раскинулся сказочный край снежных вершин и горных озер. На самом большом из них, Науэль-Уапи, расположен горный курорт Сан-Карлос-де-Барилоче с превосходными горнолыжными трассами. Предстояло проехать около трех тысяч километров. Мы предупредили Центр о времени и маршруте нашего передвижения, с тем чтобы там своевременно вносили поправки при проведении радиосеансов.

Выехали на рассвете. Машину вели, подменяя друг друга. Заночевали в провинциальном городке Асуль, затем продолжили путь на город Баийя-Бланка, после которого пошла настоящая пампа, где шоссе с востока на запад пересекали необъятные просторы Патагонии. Голубоватая прямая лента шоссе уходила далеко за горизонт. Порывы сильного ветра раскачивали наш легкий «Рено-4Л», пытаясь сдуть его с полотна дороги. Вокруг простиралась пустыня, кое-где покрытая зарослями саксаула. Ветер гонял по пампе огромные, больше метра в диаметре, перекати-поле, швыряя их иногда прямо на капот машины. Редкие машины проносились навстречу.

Наступил вечер, когда мы, поднявшись на плато, остановились в защищенном от ветра месте за огромными валунами в стороне от дороги. Было время радиосеанса. Завывал ветер. Забросив антенну на скалу, приняли радиограмму из Центра. Слышимость была неважная, но сеанс шел с троекратным повтором, поэтому шифрограмму все же записали.

Заночевали в маленьком отеле «Регина», хозяином которого был баварский немец. Прямо под окнами шумела говорливая горная речка, в которой плескалась форель. Повсюду слышалась немецкая речь, хотя среди гостей отеля немало было и аргентинцев — все они держали путь на Барилоче. Ужинали в небольшой столовой за длинными общими столами из толстых струганых досок. Хозяева отеля сидели за отдельным столиком и ужинали, переговариваясь с гостями, многие из которых им, по-видимому, были давно знакомы. Ярко горел камин. На ужин подали форель в пиве. Пили белое мендосинское вино.