Елизавета Мукасей - «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы

• Название: «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы
• Автор: Елизавета Мукасей
• Издательство: Закон и порядок
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 5984650053, 9785984650052

Эта книга не детектив, в ней ничего не выдумано. В каждой ее строке — правда, реальные люди, события, факты, с которыми пришлось столкнуться в жизни ее авторам — замечательным разведчикам нашего времени Михаилу Исааковичу Мукасею (по жизни — Майкл) и его супруге Елизавете Ивановне (для коллег — Эльза). Имена асов советской разведки, в силу известных обстоятельств, стали называть относительно недавно. Сегодня с чувством гордости и благодарности мы говорим об этой семье наших разведчиков. В предлагаемой вниманию российского читателя увлекательной книге, которая является документальным повествованием о жизни и деятельности одной из самых засекреченных супружеских пар нашей страны в 30–70-е гг. прошлого столетия, Михаил и Елизавета Мукасей рассказывают о своей оперативной биографии.

Это — первая книга, написанная легендарными разведчиками-нелегалами…. Надо отдать должное авторам: им удалось в своих очерковых записях одновременно выстроить и строгий правдивый сюжет, и сохранить героико-романтическую линию, почти поэтику разведки.

---

— Ничего такого не расскажу. В моей семье во время гитлеровской оккупации и войны с нашей страной погибло более 30 человек. В ту область мы ездили. Было это по линии матери. Гитлеровцы убивали их жесточайше. Людей, которые выжили и остались в моем положении после нацистской оккупации, — мало, по пальцам пересчитать. Я был на том месте, я знал и видел. И перед тем, как все это делать, начать, я нашел человека. Он действительно был в этом лагере и прошел через ад. Всю его биографию я взял на себя. А человека этого, с биографией, ставшей моей, постарался с помощью наших властей отправить в Израиль. Туда же выехал его отец.

Дальше развивать эту тему я не могу. Впрочем, вот вам крошечный эпизод. Как-то в одной стране я пришел к адвокату оформлять сделку — покупал дом. И он неожиданно попросил меня рассказать что-нибудь о себе. Я начал, и вдруг на глаза у моего собеседника навернулись слезы. Он быстро остановил меня своим «Schonen Dank, schonen Dank» — «спасибо, дальше можете не рассказывать».

— Вы говорили с ним по-немецки?

— Я знал этот язык довольно хорошо. Часто копировал правившего в то время канцлера. Мой немецкий с акцентом соответствовал моей легенде. И чтобы я соответствовал ей уже на все сто, я мог допускать некоторые ошибочки.

— Какая все-таки страна стала местом основного пребывания?

— Трудно сказать, какая. Все были главными. Мы ездили по миру.

— И сколько лет заняло это путешествие? Двадцать?

— Чуть больше, если быть совсем точными, то двадцать два.

— Скажите, чем все же вы занимались?

— Мы имели возможность и право заключать всяческие торговые сделки с любой страной и фирмой. Я главным образом занимался тем, что был посредником между покупателем и продавцом. За это получал проценты. И, конечно, использовал знакомства в разведывательной работе. Сейчас вы спросите: «Как?». Если вам интересно, то в каждом государстве у нас были хорошо знакомые люди, которые прекрасно разбирались во внутренней обстановке и еще в политике. А в годы моей работы в разведке дома интересовались не только документальными данными, но и настроением населения. И публика, с которой мы были связаны, давала нам заведомо объективные сведения о ходе и состоянии дел. И об этом мы тоже сообщали.

— Если вы с Елизаветой Ивановной мотались по белу свету, то были человеком обеспеченным?

— Вообще-то да.

— И сами сделали свое состояние?

— В какой-то степени.

— У вас были собственные агенты?

— Конечно! Иначе зачем все затевали? Были, и мы ходили, получали документы, пересылали почту в Центр — делали все, как принято и водится. Это уже обыденная и практическая жизнь каждого разведчика.

— Как поддерживали связь?

— У нас была двойная радиосвязь: Центр — к нам и от нас — в Центр. Работала жена. Как-то с нами чуть не случилась неприятность.

В первые годы аппарат был громоздкий — весил 16 килограммов. Это потом, за два десятка лет, технику усовершенствовали, и мы в последние годы получали уже модерн. А тот, пудовый, таскать никуда было нельзя и спрятать тоже тяжело. И однажды утром читаем в газете, что вчера на соседней улице в таком-то доме произведен обыск на предмет пресечения работы нелегального радиоаппарата.

Когда мы вышли из дома, где сняли временное жилье, по улице уже курсировали машины с антеннами — пеленгаторы. А получилось так, что как раз тогда, когда Елизавета Ивановна передавала в Центр, в аппарате испортился диод, и она была на связи дольше обычного. И будто бы ее засекли. Но повезло, наше жилище находилось по счастливому стечению обстоятельств на уровне их государственной радиостанции, которая тоже наверняка работала во время нашего сеанса с Центром. И мы оказались как бы в стороне. Заподозрили кого-то другого. Но рисковать было нельзя, и мы временно прекратили выходить на связь. Держали паузу три месяца.

— Михаил Исаакович, вы уже перешли на довольно подробное описание оперативных эпизодов, — в голосе старшего офицера, с любопытством Мукасею внимавшего, звучала искренняя тревога.

Куратор Саша только пожал плечами. Сам Михаил Исаакович смотрел куда-то вдаль своими столько повидавшими и сейчас невидящими глазами. Елизавета Ивановна сидела молча.

Еще один — третий — старший офицер слушал рассказ Мукасея даже повнимательней моего.

— Михаил Исаакович, а нельзя ли еще один какой-нибудь эпизод, не обязательно оперативный? — все же решился я. — Да и когда будет готов текст, все покажу, чтоб не напутать.

Чуть-чуть — и полный провал

— Хорошо, я расскажу вам о нашей работе, — громким и ясным своим голосом сказал Мукасей. — Эпизод, как вы говорите, второй. Опять на ту же тему. Приехал к нам наш работник из Центра.

— К вам, в Европу?

— Этот человек мог подковать блоху. И так здорово устроил место, где мы могли временно прятать аппаратуру. Но в один из дней, когда он у нас работал, в гости вдруг нагрянули наши знакомые, которым объяснить присутствие в доме этого человека было бы крайне трудно. Наш умелец не растерялся, полез на чердак и терпеливо ждал под крышей три часа, пока люди не уехали.

Эпизод третий, и снова связан с техническими деталями. Это уже в последние годы.

Незадолго до отъезда снимали мы в одной стране небольшую двухкомнатную квартирку. Обычно в дневное время я ездил по всяким торговым делам, а вечером работали: фотографировали, передавали в Центр то, что надо было туда отправить. И как мы ни устраивались, какие мягкие вещи ни подкладывали, но, как только нажимали кнопку передатчика, все равно слышно. И на второй или третий день этой нашей интенсивной работы заходит к нам человек, вроде бы и сосед. Предупреждает нас: у вас могут быть проблемы с газом, что-то у вас в квартире не так. Мы всерьез встревожились. Не в газе дело, а в том, что он учуял равномерное тюканье аппарата. Пришлось временно свернуться.

Эпизод четвертый. Мы дождались новой радиоаппаратуры, и наш товарищ из Центра должен был передать нам ее в твердо условленном и обозначенном месте. Я туда поехал, хорошенько изучил обстановку. Еду в то место поздно вечером — пусто, никого нет. Понимаете, какие в голову лезут мысли? Езжу, долго езжу — никак не могу найти. И в конце концов решаю попробовать другую дорогу. Поехал — и сразу наткнулся на нашего товарища из Центра с новой радиоаппаратурой. Она нам хорошо послужила.

— Михаил Исаакович, не надо больше никаких деталей, — взмолился наш провожатый. — К сожалению, нельзя об этом пока говорить.

— Рано, — согласился вглядывающийся в вечность Мукасей. — Тогда я расскажу историю, которая может произойти с каждым, даже самым гениальным разведчиком. От этой истории нет спасенья, и кто бы, где бы и как бы ни учил вас, никакая наука и никакие профессиональные ухищрения не помогут. Потому что разве можно избежать случая? Я был на подготовке к нелегальной работе в одной из стран. Вечером спокойно возвращаюсь домой. И тут встречается мне прохожий, который с большим изумлением на русском спрашивает: «Миша, что ты тут делаешь?».

— А страна европейская?

— Вполне. Я вылупил свои глаза, тогда я еще хорошо видел, смотрю на него, махаю головой. Тогда он ко мне по-английски: «ls it possible?» — возможно ли это? Молчу, просто молчу. Он отошел, но через секунду снова ко мне: «Миша Мукасей, ты не помнишь, как мы бывали в консульстве?».

Как же мне не помнить! Семья выходцев из России, жили в Америке, мама его преподавала у нас в консульстве в Лос-Анджелесе английский язык, а он был в те годы подростком. Превратился в красивого молодого джентльмена, которому я прямо говорю: «I do not know you».

Разошлись — и, к счастью, без оперативных последствий. Такие встречи происходят, и довольно часто. Для некоторых моих коллег они заканчивались не столь удачно.

Двадцать лет состояли из таких вот эпизодов

Елизавету Ивановну повезли обедать. А Михаил Исаакович от еды решительно отказался:

— Уж если уговорили рассказывать, то слушайте. Я на беседу настроился. Николай, не устали?

И пошли рассказы. По понятным, а может, и не совсем понятным резонам не обошлось без купюр, но за смысл монолога ручаюсь, пусть кое-какие детали и опущены. Имена, цифры, псевдонимы, географические названия и годы приводились точные. И изречение знаменитого разведчика Владимира Борисовича Барковского: «Разведка, как ни одно занятие, прекрасно развивает память», — подходило к рассказу 94-летнего Мукасея на все сто. Чего мне документальности ради вставлять в это повествование мои вопросы. Ведь лучше Мукасея не скажешь. Итак…

— Язык — это чуть не самое главное. Искали мы однажды, ну, предположим в Амстердаме или в Антверпене, одного нашего пропавшего человека. Он три месяца не выходил на связь, и Центр дал указание: найти, узнать, в чем дело, и помочь.