Александра Давид-Неэль - Тайные учения Тибета (сборник)

• Название: Тайные учения Тибета (сборник)
• Автор: Александра Давид-Неэль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-5383

В этом сборнике представлены три самые интересные работы А. Давид-Ниэль, бесстрашной исследовательницы Тибета, первой представительницей Запада, побывавшей в этой загадочной стране, долгие годы закрытой для иностранцев.

Работы А. Давид-Ниэль посвящены многообразной духовной культуре Тибета; в них описываются различные духовные практики, системы духовного самосовершенствования и мистические традиции тибетских мастеров мудрости и посвященных в тайные знания.

Перевод: А. Н. Степанова

---

Один из слуг высказал предположение — путник, должно быть, отстал от купеческого каравана, спасаясь от напавших на него разбойников, и теперь заблудился в пустыне.

Это было правдоподобно. Если дело действительно обстояло так, мы захватим беглеца с собой и довезем его по пути до стойбища пастухов или куда он попросит.

Продолжая смотреть в бинокль, я заметила, что человек передвигался удивительно быстро и какой-то очень странной поступью. Хотя вначале мои слуги могли различить невооруженным глазом только двигающуюся в траве черную точку, очень быстро они тоже увидели, с какой необычайной скоростью эта точка перемещалась. Я передала им бинокль. Один из них, посмотрев в него в течение нескольких минут, пробормотал: «Лама лунг-гом-па чиг да» (по-видимому, это лама лунг-гом-па)!

Слова «лунг-гом-па» сразу пробудили во мне любопытство. До сих пор мне еще никогда не удавалось увидеть настоящего лунг-гом-па, совершающего один из невероятных переходов, о которых столько рассказывают в Тибете. Неужели мне так повезло?

Человек приближался и становился все заметнее — так быстро он шел. Что мне следует предпринять, если это действительно лунг-гом-па? Мне хотелось рассмотреть его поближе, поговорить с ним, расспросить и даже сфотографировать… Желаний у меня было много. Но стоило мне только об этом заикнуться, как слуга, первый узнавший в путнике лунг-гом-па, воскликнул:

— Почтенная госпожа, вы не остановите ламу и не заговорите с ним! Ведь он умрет от этого. Этим ламам нельзя прерывать медитацию во время ходьбы. Если лама перестанет повторять магические формулы, вселившееся в него божество ускользает и, выходя раньше положенного срока, так сильно сотрясает тело ламы, что убивает его.

Предостережением, выраженным в подобной форме, пренебрегать не следовало, хотя по содержанию оно и казалось абсурдным. Из того, что мне было известно о явлении лунг-гом, я могла предположить, что человек этот шел в состоянии транса. Значит, вполне вероятно, что если внезапно и насильственно вывести его из этого своеобразного состояния, то он хотя и не умрет, но испытает мучительный нервный шок. В какой степени такое потрясение окажется опасным для его жизни — мне было неизвестно. Я не хотела делать ламу объектом эксперимента, быть может жестокого, поскольку последствий я не могла предугадать. Удовлетворить любопытство мне помешала и другая причина.

Тибетцы признали и приняли меня в свою среду в качестве женщины-ламы. Им было известно, что я исповедую буддизм, но они не могли уловить разницы между буддизмом ламаистов и моим чисто философским пониманием буддизма. Итак, если я желала и впредь пользоваться уважением и доверием, гарантируемыми мне монашеским облачением (я имела законное право на ношение монашеского одеяния; я никогда не позволила бы себе воспользоваться им для маскарада), приходилось соблюдать тибетские обычаи, и особенно строго — обычаи религиозные.

Необходимость этого создавала серьезные препятствия для проведения некоторых научных исследований, но этой ценой я платила за проникновение в область еще более ревниво охраняемую, чем территория самого Тибета.

Теперь я снова вынуждена была отказаться от научного анализа явлений и ограничиться простым наблюдением удивительного путешественника.

Последний подошел к нам совсем близко. Уже можно было отчетливо различить его бесстрастное лицо с широко раскрытыми глазами, устремленными ввысь на какую-то точку в пространстве. Нельзя было сказать, что лама бежал: казалось, будто при каждом шаге он взмывал в воздух и двигался скачками, как упругий мяч. На нем было обычное монашеское облачение и тога — и то и другое порядком потрепанное. Левой рукой, наполовину скрытой тканью одежды, он держался за складки тоги, в правой был зажат ритуальный кинжал пурба. Монах на ходу слегка заносил вперед правую руку с кинжалом, ритмически соразмеряя шаг, и казалось, будто он острием высоко поднятого ножа на самом деле касался земли и опирался на кинжал, как на тросточку.

Слуги сошли с лошадей и, когда лама проходил мимо, распростерлись на земле лицом вниз. Но он не остановился и, очевидно, совсем нас не заметил.

Я начала уже сожалеть о своей сдержанности, мне хотелось продолжить наблюдение за лунг-гом-па. Решив, что согласие не останавливать путника вполне достаточное свидетельство моего уважения к обычаям страны, я приказала слугам снова сесть на лошадей и следовать за ламой, успевшим между тем отойти далеко. Не пытаясь его догонять, мы старались только, чтобы расстояние между нами не увеличивалось, и благодаря нашим биноклям мы с сыном не теряли его из виду.

Не различая больше лица ламы, мы все же отмечали удивительную ритмичность его упругого шага — размеренного, словно движения часового маятника. Так мы проехали за ним около трех километров. Но тут лунг-гом-па сошел с тропы, взобрался по крутому склону и исчез в извилинах окаймлявшего плато горного хребта. По таким откосам всадники за ним следовать не могли, и нашим наблюдениям поневоле был положен конец. Мы повернули назад.

Сознавал ли лама, что его преследовали? Хотя мы держались от него на почтительном расстоянии, всякий нормальный человек должен был услышать за собой стук лошадиных копыт. Но — я уже говорила — лунг-гом-па был, по-видимому, в состоянии транса, и именно поэтому нельзя с уверенностью определить — притворился ли он, будто нас не видел, и взобрался на гору, желая избавиться от нашего назойливого любопытства, или же действительно не знал, что за ним следят, и изменил направление просто в соответствии с назначенным маршрутом.

Через четыре дня после этого события мы прибыли поутру в местность Тхебгиай, где расположены многочисленные стойбища докпа. Я не преминула рассказать пастухам, как на ведущей к их пастбищам тропе мы встретили лунг-гом-па. Оказалось, что как раз накануне нашей с ним встречи некоторые пастухи тоже его видели, когда на закате гнали свои стада с пастбищ.

Это сообщение позволило сделать мне приблизительный подсчет: если из числа часов, затраченных на наш переход при обычной скорости передвижения, вычесть время привалов и отдыха, то можно заключить — с момента, когда его заметили пастухи, лунг-гом-па должен был идти не останавливаясь с постоянной скоростью всю ночь и весь следующий день, чтобы к вечеру дойти до места, где мы его увидели. Удивительным здесь было именно постоянство этой скорости, так как переходы без отдыха по двадцать четыре часа для тибетских горцев самое обычное дело.

Во время путешествия в Лхасу из Китая лама Йонгден и я часто совершали длительные переходы по девятнадцать-двадцать часов в сутки без еды и питья и ни разу не останавливались. В один из таких переходов мы брели через высокогорный перевал Део по колено в снегу. Но, разумеется, нам не по силам было бы соревноваться с крылатой поступью лунг-гом-па.

Кроме того, он стартовал совсем не из Тхебгиай, где его видели пастухи. И какое еще расстояние ему оставалось пройти, когда он свернул в сторону и исчез за горным хребтом? Бесполезно было строить какие-либо предположения. Пастухи полагали — он шел из Цзанга, так как многие монастыри в этой провинции в течение многих веков специализировались в обучении скороходов лунг-гом-па. Во всяком случае, на территории Тхебгиай пересекается много троп, а поскольку пастухи с ламой не разговаривали, им также пришлось ограничиться догадками.

Невозможно было планомерно проводить научные исследования в этой пустыне. На них потребовалось бы затратить много месяцев, к тому же без всякой гарантии, что результаты будут удовлетворительными. Мне и думать было нечего за них приниматься.

Я только что упомянула о монастырях Цзанг и их славе в качестве центра обучения скороходов. Будет уместно здесь вкратце изложить, какие обстоятельства приписывают древние предания возникновению одного из них.

Героев легенды двое: знаменитый лама Иунгтен Дорджи Паль и историк Бутен. Первый из них — Иунгтен Дорджи Паль — родился около 1284 г. Он считался седьмым воплощением Субхути, ученика древнего Будды. Эта преемственная линия «возрождений» была позднее продолжена Таши-ламами, и Таши-лама наших дней является шестнадцатым перевоплощением Субхути и в то же время тулку Евнагмеда. Иунгтен Дорджи Паль был знаменитым и могущественным магом, занимавшимся главным образом покорением злых духов. Этому магу приписывают в качестве учителя ламу-мистика по имени Тзурванг Сенге. О последнем — если не считать совсем фантастических преданий — никаких сведений не сохранилось. Иунгтен Дорджи Паль жил некоторое время при дворе китайского императора и умер в возрасте девяноста двух лет.

Бутен родился в Тжо Пуг в окрестностях Шигацзе в 1288 г. Он известен как автор нескольких значительных исторических трудов. Он же объединил все буддийское Писание, переведенное с санскрита, в один большой сборник Канджур.