Вера Лурье - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Вера Лурье
• Издательство: Berlin Verlag
• Жанр: Поэзия
• Год: 1987
• ISBN: 3-87061-326-2

Вера Лурье (1901–1998) — русская поэтесса «первой волны» эмиграции. Член поэтической студии Н. С. Гумилева «Звучащая Раковина» при Доме искусств. Осенью 1921 года эмигрировала в Берлин Выступала как литературный критик в изданиях «Голос России», «Дни», «Новая русская книга» и других. Регулярно публиковала стихи в газете «Дни». Печаталась в берлинских коллективных изданиях: альманахе «Струги» (1923) и сборнике стихов «Невод» (1933). Дружила с Андреем Белым, входила в сложившийся в городе круг русской интеллигенции (чета Эренбург, Нина Берберова, Александр Бахрах.

По мнению критиков, стихи Веры Лурье выдержаны в акмеистическом ключе.

В основе данного электронного издания — единственная книга поэтессы «Стихотворения» (Зап. Берлин, 1987). Предисловие Томаса Р. Байера на англ. языке.

---

Берлин («Как улицы людьми закиданы!..»)

Как улицы людьми закиданы!
Влетело в город это лето,
За ночь одну, так неожиданно,
Пробив асфальт мотоциклетом.

Потеют в магазинах модницы.
Летают в воздухе батисты…
А позже выползает сводница —
Луна — глядеть на все неистовства.

И оглушенные джазбандами
Глазами проститутки пьяной
Зовут напитками, верандами
Настойчивые рестораны.

Изнемогая от влюбленности,
От зацветающих бульваров,
Стою такая посторонняя
На теплом, липком тротуаре.

О если бы туда — где столики,
Где лимонад со льдом в бокалах,
Высокой, томною соломинкой
Помешивают так устало.

Трамвай, площадка, снова улицы,
Вокзалы, фонари и скверы,
И там нахохленные курицы
Прижались немки к кавалерам.

«Гроза совсем повисла над балконом…»

Гроза совсем повисла над балконом.
Бессильной нежности прилив,
Какою властью и каким законом
Потребовать в архив!

Деревья даже не от задыханья —
Без поворотов на ходу. —
Я родилась под знаком расставанья —
Склоняются в саду.

Так арестованный идет с конвоем,
В глазах улыбка — суррогат,
А чувства бьются неумолчным роем
О, если бы назад!

Не повернешь руля, не остановишь
Минут, часов и дней…
Движенье теплой, непослушной крови,
Грозы душней!

«Забраться на пристань звука…»

Забраться на пристань звука
Звучней, заветней звать.
Откликнется, кликнет разлука
Дождем зазвенит опять.

Вчера, сегодня, завтра
Тот же заводит напев
Утром, к чаю, на завтрак,
На корточки присев.

Чтоб мне не забыть и ночью
День расставанья и час,
Сны разрывают в клочья,
Мелькают у самых глаз!..

Упасть бы лицом в ладони,
Там запах целебный чернил.
А дождь зудит и стонет,
Надолго теперь зарядил.

«Земная грусть пластами оседает…»

Л.К.

Земная грусть пластами оседает
В грудную клетку, в мышцы ног и рук.
А я иду от края и до края,
Покорно слушая напевов звук.

Отметятся географом пространства,
Огромных, горных, глинистых пород…
Какие вклады вынесу из странствий,
Какой еще нежданный поворот

В запасе: гул от Финского залива,
И слов твоих прощальный перебой,
И нежности лирической разлива
До безразличия растянутый покой.

Петроград

Подавив одиночества душную скуку,
Позабыв про Берлин, оглянуться назад
И увидеть сквозь версты и годы разлуки
Этот тихий, вечерний, родной Петроград.

То, что вне географий, и может быть мимо,
Не попало в истории пыльный архив,
То, что больше преданий и памяти Рима,
Хлеб пайковый и нежности смутный прилив.

Когда солнце не в очередь только и дали,
«Папиросы Зефир» и скупые слова…
А весною панели травой прорастали,
Запустением, древностью пахла трава.

Летом

Черемухи проходят дни и ночи,
Однообразьем города пыля.
Поменьше слов; грубее и короче,
Как просит пить нагретая земля.
Так я прошу кого-нибудь на время,
Ведь на проценты отдают в ломбард,
Любовной накипи, пусть это бремя
Переживанья бросит в авангард,
Чтоб кровь в виски стучала не фокстротом,
А ритмов неизведанных мольбой,
Чтобы она еще быстрей, без счета,
Лишь отмечала нежности прибой.
Локтем на стол, всей тяжестью бессилья,
Не мне нести любовное ярмо,
Не мне полет — уродливые крылья —
Усталостью отражены в трюмо.

Ветер

Ветер встречный, перелетный ветер,
Весь просоленный морской волной.
Отчего мне насылаешь эти
Нежности, томящие весной.

Здесь же город, а не побережье,
Задыхающихся мостовых,
И не чайка воздух перережет,
Грузный зов моторов грузовых.

Наконец июль уж на исходе,
Дни на убыль медленно идут,
Скоро образуют хороводы
Листья, пожелтевшие в саду.

А во мне свиданий первых лучше,
Г олову в ладони опустив,
Всей любви, до обморочной кручи,
Головокружительный разлив.

Октав Мурэ

Старинным золотом неотразимый взгляд,
Глаза чарующие парижанок.
А в небе звезды медленно горят
И, как любовь, гореть не перестанут.

Непобедимо подниматься ввысь,
Быть властелином, улыбаться славе,
Услышать имя нежное «Денис»
И все забыть, и быть еще не вправе.

Молить, вымаливать ее ответ,
Униженно, как нищий, «Христа ради»
И на коленях волочиться вслед,
И все отдать за пепельные пряди.

«Бульвар. Деревья — из окон…»

Бульвар. Деревья — из окон.
Такой смеющийся, здоровый
Печеных яблок дух в столовой,
Напоминает детство он!

Упала головой в колени,
Сильнее нежности прилив.
О молодость, ты не изменишь,
И все преграды проломив,

Ты зазвенишь поэмой снова,
Забьешься песнями в груди.
Пусть эти дни еще суровы
И только были позади.

Нет, не любовные объятья
(Дыхание переведу!)
Руки горячее пожатье
И взгляд случайный на ходу.

«Бывают разные свиданья!..»

Бывают разные свиданья!
(Но это ли назвать)
Отрывистые приказанья
Больной кровать.

Ловить в коротких, быстрых встречах
Лишь в сутки раза два
(О нежности разлив беспечной!)
Намеки, не слова.

Брожу по-прежнему без цели,
Перебираю дни,
Запомнив только две недели
Тревожной беготни,

И белой тишину палаты,
Да исподлобья взор,
А по ночам диван покатый,
Шаги сестер!

«Напрасно сердце бедное хлопочешь…»

Напрасно сердце бедное хлопочешь,
Не остановишь времени разбег,
Пожар костров среди безлунной ночи
И там в России синеватый снег.

А мимо — дни, и месяцы, и годы,
Событиями книги нагрузив.
И что во всей истории народов,
Такой бессильной девушки порыв!

Среди войны, побед, борений партий
И городов с миллионами людей,
Затерянная на гигантской карте,
Вяжу покорно в комнате своей.

Крючок скользит, сменяя ряд за рядом,
Скорее лечь! — Узоры, не слова —
Приснитесь мне! Во сне еще услада,
На вашу грудь склонится голова.

«Пустынна улица. Два фонаря…»

Пустынна улица. Два фонаря.
Совсем не разглядеть на расстоянье.
И я ищу, и жду кого-то зря,
Ведь мне никто не назначал свиданья!

О, если нежность розовая плеч,
О, если голос скрипки истомленный
Бессильный были, можно ли привлечь,
Когда здесь все железо и бетоны!..

Пивная бочка лирике взамен,
Любовь зачем! — Скорее насладиться
И волос бережно стряхнув с колен,
С улыбкой вежливою удалиться.

«Совсем весна, а близится Сочельник…»

Совсем весна, а близится Сочельник.
На улицах редеет елок лес.
В витринах разукрашенных подарки
Из марципана фрукты и хлеба.
Ликеры, выстроенные рядами,
Пузатые и стройные бутылки
Переливаются шампанское и пунш.
В гастрономическом пылает магазине
Искусный жертвенник из пестрых лент
И в пряничный, традиционный домик
Попали сахарные Грета, Ханс!
А у меня все тот же беспорядок,
И даже письменный не прибран стол,
И жизнь, кажется, полна загадок
И сердце знает трепетный укол.
А впрочем, это все гораздо проще:
Не мировые тайны разрешать,
Когда минуло двадцать три недавно
До исступленья хочется любить
И в суете предпраздничной встречаться.

«Я тоже притворюсь ребенком…»