Олег Постнов - Песочное время - рассказы, повести, пьесы

• Название: Песочное время - рассказы, повести, пьесы
• Автор: Олег Постнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Жмуры? А, да, - Гарик, которому слово и тон Пата не понравились ( чего тот, к слову же, и хотел), слегка нахмурил брови.

- Ну, это обычное дело, - вмешался великодушный Кис. - Он к тому же мало еще говорил. - Ему неожиданно пришлось по вкусу то, что он тут как бы защищает Гарика от Пата. Но блюдце вдруг сорвалось с места и стало чертить по столу с шумом круги, нигде не останавливаясь.

- Это что еще? - спросила Ёла. Маша устала держать руку на блюдце и, вздохнув, отпустила его.

- Ему скучно, должно быть, - решил Пат. - Вы ведь ничего не спрашиваете.

- Ты вот и спроси, - сказала Света. - Развыступался... - Было похоже, он в самом деле раздразил ее.

- Я? пожалуйста. Николай Васильевич! - ту же громко и радостно объявил Пат. - Скажите нам: за кого первого из нас, здесь присутствующих, выйдет замуж раба божия Светлана?

- Ты козел, - обозлилась Света. Глаза ее сверкнули, однако ж она внимательно следила за блюдцем.

- Д-У-Р-А-В-Ы-Д-Е-Т-З-А-Д-У-Р-А-К-А, - отчеканило блюдце, взяв почему-то "Д" и "Р" из слова "здравствуйте". К середине фразы все уже хорошо поняли смысл, но рассмеялся в конце, очень довольный, один только Пат.

- Это, впрочем, нельзя назвать мертвецким секретом, - посетовал он сокрушенно.

- Что это он на меня? - спросила Света обидчиво. Она посмотрела на Пата. - Это ты, наверно? Нарочно, да?

- Что: "нарочно"? - отперся Пат. - Я-то знаю, что "выйдет" через "Й" пишется. Ты бы лучше к нему не приставала, жив он или нет, вот что.

- Да тут и все знают, - сказал Тристан, который тоже почему-то был взволнован ответом и теперь встал за спиною Иры, вглядываясь близоруко в лист. Он даже поправил очки. - Странно, что он "Й" пропустил, - добавил он.

- А-га! - обрадовался Кис, через плечо взглянув на него. - Подвоха ищем? хе-хе.

- Ну, положим, это тоже еще не довод, - говорил рационалист-Тристан задумчиво. - Впрочем, чорт... Я, может быть, и подержусь... потом.

- Слушай, Кис! а его можно спросить, чт( он там пишет? - спросила Ёла, подняв от блюдца глаза.

- Во, моя школа! - Кис подмигнул ей. - Я как раз хотел... - Он опять накинул руки на блюдце.

Но, к удивлению их, блюдце не стало ждать вопроса. Быстро и легко, двинувшись от центра круга к "Л", оно заскользило от буквы к букве, почти не производя в этот раз прежнего шума, и, как показалось Кису, выбирало кратчайший путь так, словно чувствовало общую усталость. Руки у всех, кроме него, и впрямь затекли, и на некоторое время в гостиной воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь шорохом фарфора по ватману.

- "Лента жизни потеряна мною в далеком прошлом, - внятно и быстро чертило блюдце. - А было ли оно таким как думается мне сейчас а знаю ли я в самом деле все то что было тогда со мной".

Блюдце замерло. Чувствуя странный холод, все молча ждали, недвижно глядя на лист. Внезапно свеча треснула, струйка парафина скатилась из-под фитиля, и огонь, усилившись, поднялся вверх тонким дрожащим клином.

- Я идиот, - сказал Кис тихо. - Я забыл написать знаки препинания. Николай Васильевич! - вскрикнул тотчас он. - Что это? чт( Вы диктуете?

- "Прощальная повесть", - отвечал Гоголь безмолвно.

Стрекот ходиков вновь перешел в сухой шорох и хрип, и тотчас гулко ударило первый час ночи. Никто не шевелился. Давно остывшее блюдце стояло уже опять посреди круга, но даже Пат притих, понимая смысл минуты.

- Господи, неужели это правда? - прошептала наконец едва слышно Света. Маша удивленно поглядела на нее.

- Но... скажите... - Голос Киса сорвался, и все словно стеснилось в нем. - Скажите: Вы можете продиктовать ее всю?

- "Дело очень трудное", - медленно начертило блюдце. Казалось, оно отяжелело вновь и почему-то опять стало выезжать за круг, временами останавливаясь как бы в раздумье.

- Я... я больше не хочу, - сказала Света.

- Давай я вместо тебя сяду, - предложил Тристан. Он проворно поместился на ее место, протягивая руки к блюдцу.

- Опыт перед лицом чуда, - тихонько сказал ему Пат, осклабившись.

- Николай Васильевич! - очень раздельно и громко, словно отстраняя всех и потому даже не рассчитав про себя силу голоса, проговорил вдруг Гаспаров. - Николай Васильевич! не могли бы Вы посоветовать мне что-нибудь?

Все удивленно повернули к нему головы и более всех задрал брови Кис, никак не ожидавший, по крайней мере теперь, с его стороны демарша. А между тем было видно, что Гаспаров давно готовился в душе и что он что-то вложил в свой вопрос, чего Кис не знал, но почувствовал и даже бог знает отчего - испугался за Гаспарова. Блюдце тотчас дрогнуло. Провернувшись под пальцами на своем месте, оно сразу нацелило в нужную сторону треугольный пик и, рывком подъехав к кромке круга, указало "П".

- П-О-Ц-Е-Л-У-Й-П-И... - одна за другой быстро выстроились буквы.

- "поцелуйпи"... - пробормотал себе под нос Пат. - Что бы это?... Он вдруг смолк.

- З-Д-У-П-О-Д-Р-У-Ж-К-Е. - Блюдце отъехало от "Е" и замерло посреди листа в центре.

Одно мгновение в гостиной была та тишина, которую рождает лишь необходимость принять что-либо, не только не сообразное времени и месту, но прямо отталкивающее, враждебное им. В следующий миг Света закатилась беззвучным хохотом, Гаспаров отпрянул от стола, а Кис, дико вытаращившись на него, приоткрыл рот.

- Вот тебе и три "П"! - выговорил он почти невольно, кругля глаза.

Красный и весь взмокший от стыда Гаспаров поднялся на ноги.

- Что ты? - спросил его удивленно Пат. - Он же любя...

- Я больше не буду гадать, - сказал Гаспаров и, ни на кого не глядя, пошел вон, к двери. Ёла догнала его. За столом начался переполох. Все побросали блюдце и, повернувшись либо привскочив на своих местах, вытягивали шеи и говорили наперебой ту общую неразбериху, которая легче всего гасит конфуз. Гаспаров остановился.

- Николай Васильевич! - бормотал тем временем над блюдцем Кис, стараясь хоть отчасти спасти положение. - Вы хотите еще что-нибудь сказать нам?

Блюдце не двигалось.

- Николай Васильевич, Вы здесь? - повторил он с надеждой: он готовился отпустить руки (блюдце теперь держал лишь он один и Маша). Однако вновь мертвая жизнь толкнулась под его пальцами. Блюдце словно дернули изнутри, оно повернуло пик и заметалось по буквам.

- В-А-С-Ж-Д-Ё-Т-А-Д, - прочитал Кис, впервые заметив, что еры исчезли сами собой из речи Гоголя. - Ад? Почему, Николай Васильевич? - тускло спросил он. Но блюдце теперь, вероятно, уже было глухо к его вопросам. С прежним или даже б(льшим еще грохотом, странно усилившимся в общей суете, сновало оно туда-сюда, твердя лишь:

- А-Д-А-Д-А-Д-А-Д-А-Д...

- Николай Васильевич, простите нас! - взмолился, сам не зная зачем, Кис. Блюдце сделало круг и вдруг отъехало вниз, к гробу. Больше оно не шевелилось. Минуту спустя Кис и Маша, не сговариваясь, отняли от него руки и тогда только посмотрели кругом.

В гостиной между тем все уже пришло в надлежащий порядок. Гаспарова просто и скоро утешили, Ёла говорила ему что-то, держа его за рукав, Пат, усмехаясь, рассказывал Гарику скользкий анекдот, а Света с серьезным видом предлагала Тристану вызвать Менделеева, который не верил в спиритов, чтобы он, Тристан, больше уже не сомневался, ибо, как она это твердо знает, "Ирка терпеть не может атеистов". Ира скромно помалкивала пока. Кис, сразу приуныв и ссутулившись, выбрался с трудом из-за стола, грустно оглядел полутемную комнату (свеча догорала) и, вздохнув про себя, ушел на жесткий пустынный диван, ближе к журнальному столику, куда по его же воле час назад были изгнаны со стола самовар, печенье и вино. Теперь это ему было кстати. Его слегка тошнило, но он взялся за коньяк, и когда через десять минут Гаспаров, оставив Ёлу, подсел к нему, Кис уже был крепко пьян.

Увы, вопреки утешениям, Гаспаров после своего эксцесса с Гоголем все же хотел, как выяснилось теперь, уйти домой. Кис тотчас согласился с ним - ему тоже, сказал он, тут больше нечего делать, - однако Гаспаров напомнил ему, что их куртки были все еще наверху, в studio. Он ждал, не скажет ли Кис сам об этом Ёле. Пробормотав:

- А! это мигом... - Кис поднялся на ноги, однако чуть не упал. После этого он ухватился рукой за стенку и подозвал Ёлу к себе, фамильярно кивнув ей. Неизвестно отчего, ему опять вздумалось говорить с ней по-французски.

- Ох, ну ты надрался... - говорила, подняв бровь, Ёла. - Эй, Тристан! (Тристан все еще рассматривал кисов пентакль на столе.) - Тут вот Кис... ты его не проводишь?

Кис однако же тотчас пришел в недоумение от этих ее слов и стал возражать ей, причем Тристан, который тоже, вероятно, успел хлебнуть на свой лад весеннего любовного напитка и потому рассчитывал сегодня в смысле Иры на что-либо еще, тут робко поддержал его. Кис заявил, что он тверд в своих планах, и т(к получилось, что четверть часа спустя (была глубокая ночь) он вышел из подъезда ёлиного дома в сопровождении Гаспарова, ступая наугад и озираясь по сторонам с любопытством пьяного.

Еще прежде, на лестнице, по дороге в studio, когда окраинами ума Кис смутно боялся все же встретить как-нибудь Лёнчика, странные мысли разобрали его.