Олег Постнов - Песочное время - рассказы, повести, пьесы

• Название: Песочное время - рассказы, повести, пьесы
• Автор: Олег Постнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Г о ф м а н. Я знаю, Лотта. Я с ним давно знаком.

П р и н ц е с с а. А, вот это мне нравится: никаких титулов. Вильгельм сказал вам, что я их не люблю?

П р и н ц. Нет, я не говорил.

П р и н ц е с с а (удивленно). Как же вы узнали?

П р и н ц. Он ведь психолог. Ты психолог, Эрнст?

Г о ф м а н (смеясь). Вряд ли.

П р и н ц. Жаль. Сочинителю психология необходима. Разве не так?

Г о ф м а н. Возможно. Но к чему разбираться в людях? Это скучно и нечистоплотно. Веселее их сочинять. Вот возьмите меня. Я, например, не знаю, что думает мой парикмахер, когда взбивает мне кок. Но я знаю точно, что всякий мнит себя центром мира. А потому не удивлюсь, услыхав за стрижкой о метафизике ножниц или магии щипцов.

П р и н ц е с с а (изумленно). Это вы сами сочинили?

Г о ф м а н. Что?

П р и н ц е с с а. Про стрижку.

П р и н ц. Полный вздор.

П р и н ц е с с а. Вильгельм! Почему вздор? Тебе всегда все не нравится. Гофман, не обижайтесь на него. Он тут совсем одичал со своими министрами.

Г о ф м а н. Я не обижаюсь.

П р и н ц (с любопытством глядя на него). Это хорошо. Ты не должен на нас обижаться.

М и н и с т р (подходя к ним). Позвольте мне также вступиться за честь министров.

П р и н ц е с с а (покраснев). Дорогой Лемке! Я, конечно, не имела в виду вас.

М и н и с т р. Конечно, конечно. Впрочем, при дворе министров не так уж много. Но мы старики, у нас свои причуды, у вас свои, тут обижаться незачем. (Гофману.) Лучше скажите нам, герр Гофман, почему мы видим вас, так сказать, в единственном числе?

П р и н ц е с с а (спеша сменить тему). В самом деле! Куда вы дели вашу супругу?

Г о ф м а н. Фрау Миш( заболела и предпочла остаться из осторожности в Бамберге.

П р и н ц е с с а. Надеюсь, ничего серьезного?

Г о ф м а н. Я тоже надеюсь. Возможно, она приедет позже.

М и н и с т р. Ну что ж. Хотя это, разумеется, грустно. Я же, герр Гофман, к вам с поручением. (Кланяется принцу и принцессе.) Прошу простить мою прямоту, ваши высочества. (Гофману.) Фрау Шульц, которая передала мне ваши восторги по случаю факелов и всего этого (обводит кругом рукой), теперь в затруднении и не смеет спросить, угодно ли вам с дороги взять горячую ванну?

П р и н ц е с с а (иронически). И она послала вас выяснить это?

М и н и с т р (с достоинством). Именно так. Ибо если ванна желательна, то слуг надлежит отрядить немедленно носить и греть воду, факелы же нужно тотчас задуть, тем более что при ста свечах (многозначительно смотрит вверх) они, собственно, излишни.

Г о ф м а н (разведя руками). Что ж, ванна...

П р и н ц (явно соскучившись). Прошу меня простить, господа. (Гофману.) Эрнст, располагайся, мойся, отдыхай, а позже вечером мы встретимся и поговорим. Я буду у себя в кабинете. (Идет к выходу. В дверях, громко.) Все могут быть свободны.

Исчезает. Тотчас на сцене начинается общее движение. Ф р е й л и н ы упархивают за кулису, с л у г и, склонив факелы и гася их на ходу, идут за другую, м и н и с т р делает знак ф р а у Ш у л ь ц, и та устремляется следом, после чего из-за сцены слышатся плеск воды и бряцание ведер. Ш у л ь ц и Ф о р ш отходят средь суеты в сторону, но остаются на сцене, тихо переговариваясь.

М и н и с т р. Ну вот, все и устроилось. Жаль все-таки, герр Гофман, что вы приехали один. Впереди рождество, и ваша супруга была бы украшением наших зал, хотя, конечно (поклон принцессе), нам и самим есть чем похвалиться.

Г о ф м а н. Вы разве знакомы с моей супругой, господин Лемке?

М и н и с т р. Мне кажется, я имел честь - еще с тех пор, как вы были капельмейстером при покойном князе. Виноват: в каком году это было?

Г о ф м а н (улыбаясь). Давно. И совсем недолго.

М и н и с т р. А впрочем, может быть, я путаю. Возможно, это были не вы. Старый князь любил музыку.

Г о ф м а н. Гм.

П р и н ц е с с а. Вы тогда и познакомились с Вильгельмом?

Г о ф м а н. Я знал принца в бытность его студенчества в Бамберге.

П р и н ц е с с а. О, да? Он очень изменился?

Г о ф м а н (смеясь). Разве что потолстел. Но это свойственно всем наследным принцам - включая Гамлета, а ведь он был славный малый и очень сдержан в еде.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Господин Лемке! Господин Лемке! Мы снова не можем найти дров!

М и н и с т р (ворчит). И вот так всегда. Без меня не могут, ничего не могут. А ведь я уж стар... Простите, ваше высочество, извините, герр Гофман... (Кланяется, прихрамывая идет прочь).

Г о ф м а н. Забавный старикан.

П р и н ц е с с а (без большой приязни). Он любит развести суету. Скажите, Гофман, неужто вы и впрямь не разбираетесь в людях, как это только что заявили?

Г о ф м а н. Все зависит от того, что значит "разбираться". Тут обычно толкуют о душе. И вот ведь забавно: души никто никогда не видел, зато зримая часть - тело - всегда на виду. Но о нем-то как раз все забывают.

П р и н ц е с с а. Тело? Причем тут оно?

Г о ф м а н. Видите ли, принцесса, в наш прагматический век мыслитель отдает б(льшую дань доверия тому, чего можно так или иначе коснуться. И вот если бы вы спросили меня, что я думаю о френологии, о строении рук, о чертах лица, а также, между прочим, о значении причесок и платья...

П р и н ц е с с а. О! Так вы хиромант!

Г о ф м а н. И отчасти физиогномист.

П р и н ц е с с а. Прекрасно! Что же вы видите на моей физиономии?

Г о ф м а н. Любопытство, живость и желание сделать выгодное впечатление, что, впрочем, совсем нетрудно для такой очаровательной женщины, как вы.

П р и н ц е с с а (улыбаясь). Вы говорите комплименты, Гофман. Но сейчас я вас поймаю. Что вы скажете об этих господах? (Указывает на Форша и Шульца.)

Г о ф м а н (быстро, сквозь зубы). Одного из них точит тайный недуг, а другого - тайная скорбь.

Ф о р ш и Ш у л ь ц, заметив, что на них смотрят, обрывают беседу, которую вели вполголоса до сих пор, и приближаются к Г о ф м а н у и п р и н ц е с с е. Ф о р ш широко улыбается.

П р и н ц е с с а (Шульцу). Господин Гофман только что сказал мне, что вы несчастны.

Ш у л ь ц (с грустной улыбкой). Возможно, это не так, но я бы с удовольствием услышал, на чем строит свои заключения господин Теодор. (Низко ему кланяется).

Г о ф м а н. Я лучше скажу о себе. (Указывает на свое лицо.) Взгляните. (Начинает говорить, водя пальцами по щекам и подбородку, потом, увлекшись, размахивает руками, представляя жестами гротескные черты лица.) Начнем с невинного. Бакенбарды - нечто туманное, неясное, нечто вроде мыслей лунатика, ищущего опоры под ногой. Вот выступ подбородка - отклоненные пьесы, ненапечатанные повести, несыгранные сонаты. И в тесной связи с ним - рот: ироническая складка или сказочная мышца. Щелкунчик, собака Берганца, кот Мурр - всё здесь. Подбородок поддерживает его как может, но края все же клонятся вниз. Почему? А вот почему: на них наседают щеки. Вот эти мешочки, тяжкие, дряблые мешки, в которых повинен портвейн, а также любимый бифштекс по-даллахски, благослови, господь, тот трактир, в котором... Впрочем, это неважно. Итак, кровавый бифштекс. Его следы под глазами, а выше, между бровей - мефистофельский мускул. Это - моя страсть, моя мстительность и кровожадность, ушедшая, впрочем, как сок, в "Ночные рассказы" и в "Эликсиры сатаны". Изволили читать?

Ш у л ь ц (потрясенный). Да... читали...

Ф о р ш (перестав улыбаться). То, что вы говорите, господин Амадей, поражает...

Г о ф м а н. Нет-нет. Я никого не хотел поразить. Просто принцесса Лотта спросила меня о физиогномике, и я почел нужным ответить подробно.

П р и н ц е с с а (словно очнувшись, дрогнувшим голосом). Гофман... вам... Вам будет трудно здесь с такими мыслями...

Г о ф м а н (беспечно). Что ж, я уеду.

П р и н ц е с с а. Нет, боже мой, нет! Я не о том. Просто... Одним словом, я... я помогу вам.

Поворачивается и быстро идет прочь.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Господин Гофман! Мыться!

Г о ф м а н. Ну вот. Очень кстати.

Уходит.

Ш у л ь ц (ему вслед, с восхищением ). Да, это великий артист!

Ф о р ш. И достойный человек.

Ш у л ь ц (вдруг спохватившись). Святой отец, я тут за разговорами совсем забыл спросить вас... Я уже говорил вам о моей проблеме... А принц между тем опять...

Ф о р ш (понизив голос). Денег? Конечно, я дам вам денег. Десять талеров вам хватит пока?

Ш у л ь ц. Бог мой! Более чем!

Ф о р ш достает деньги.

(радостно.) И с ними я остаюсь вам должен всего... (Считает в уме.) Шестнадцать талеров, шестьдесят - нет, шестьдесят пять пфеннингов.

Г о л о с ф р а у Ш у л ь ц (за сценой). Так не горячо, господин Гофман?

Ф о р ш. Да, шестьдесят пять.

Скрываются за кулисами. Меркнет свет.

Сцена седьмая

Кабинет п р и н ц а. Ш у л ь ц и п р и н ц - за своими столами. В подсвечниках на столах горят свечи. П р и н ц как бы не замечает Ш у л ь ц а. Он в спальном халате. То склоняется над бумагами, вороша их, то вскакивает, ходит кругами,снова садится. Берет перо,откладывает.Задумывается. Входит Г о ф м а н. Он тоже в халате, в чалме из полотенец, с одеялом в руке.

Г о ф м а н. Принц?

П р и н ц. Эрнст? Проходи, садись. Хочешь курить?