Давид Константиновский - Ошибка создателя

• Название: Ошибка создателя
• Автор: Давид Константиновский
• Издательство: Западно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 1975

Решая задачи на лунной научной станции, роботы нового поколения сходят с ума, становятся агрессивными и опасными для людей. Ошибка их создателя?

---

Затем произошли события, которые я, кажется, нечаянно вызвал утренним своим разговором с Арманом.

У меня в кабинете бесцеремонно появилась жена Армана, одна из тех женщин, которые говорят без остановки.

— Ах, вы еще не ушли обедать? А я как раз решила зайти за Арманом… А может, вы пообедаете с нами?..

Очень похоже было, что Арман передал ей наш разговор.

Я принял приглашение…

Когда хозяйка стала заваривать чай, — при этом она по-прежнему не умолкала ни на минуту, что заставляло меня волноваться за качество чая, — я счел удобным переместиться в кресло.

Рядом с креслом была полка, на которой располагался семейный альбом. Движимый вежливостью, я дал понять хозяевам, будто альбом меня заинтересовал, даже рукой провел по его обложке. Кстати, пыли (лунной) на нем не было, это могло говорить не только об аккуратности хозяйки, но и о том, что им часто пользуются.

Я знаю, это прозвучит неправдоподобно, однако жена Армана и в самом деле выговорилась, наконец, и умолкла на минуту. Возникшая пауза, разумеется, всем нам тут же показалась совершенно неестественной; и хозяева прибегли к единственному, простому и столь старому выходу из положения: раскрыли передо мной семейный альбом.

Думаю, фотография многим обязана семейным альбомам, а семейные альбомы, в свою очередь, — обычаю ходить в гости.

Жена Армана, переведя дыхание, вступила снова, она была неутомима; я не слушал ее. К тому же, ну как я мог поверить, что маленький голыш на пожелтевшем снимке — это она, жена Армана?

Невероятно. Потом мы добрались до фотографий последнего времени…

Представьте себе снимок: на фоне зелени и какого-то строения определенно сельскохозяйственного типа сидят, щурясь (по-видимому, на свет), мои Клер, Берто и Арман…

Ревность!

Я ревновал Клер.

Какие только сцены ни промелькнули за секунду в моем воображении! Сначала я приревновал ее к Арману. Затем решил, что, может, любовь к моей Клер явилась причиной поспешного отъезда романтически настроенного Берто…

Чай заварился наконец: меня вернули к действительности.

Попросив разрешения у хозяйки, я запил чаем таблетку от головной боли и сидел, безучастный ко всему, покорно внимая монологу жены Армана.

— Начальник вы или не начальник? — вопрошала она меня. Почему вы им не запретите отлынивать от работы? Уезжают никто не знает куда! Вот в этот раз: только вы в командировку — они сразу исчезли. На два дня! Видели вы эту фотографию? Еще и фотографии привозят, стыд!

Тут я очнулся: это было важно — значит, снимок сделан-таки в нынешний их выезд. За которым последовало заявление Берто?..

— А я здесь остаюсь одна с ребенком! — продолжала жена Армана. — Чем они там занимаются — неизвестно. Хотела бы я знать, с кем еще они ездили!

Я удивленно посмотрел на нее.

— Как же! — пояснила она. — Кто-то ведь снимал их?

Действительно…

— Да, хотела бы я знать, кто там был четвертый! Четвертая, то есть…

Назревал семейный скандал. Я торопливо допивал чай. Арман оправдывался:

— Я уезжаю, чтобы поработать! Вот как раз сегодня мы говорили о том, что в Отделе невозможно сосредоточиться…

Нужно было срочно уходить.

— Ну, к этой Клер я его не ревную, — говорила жена Армана, провожая меня. — С Клер у него ничего нет, я точно знаю. Но вот кто там был еще?

Я едва вырвался от энергичной женщины…

Возвращаться в лабораторию мне совсем не хотелось.

Я боялся встретить там Клер.

Но именно с ней я и столкнулся, едва выйдя из квартиры Армана.

— Я живу рядом, — сказала она мне спокойно. Это было приглашение. И я, — потрясенный, разбитый, деморализованный, — к удивлению своему, пошел за ней…

Надеюсь, без каких-либо дополнительных мотивировок вы поймете меня, если я не буду много рассказывать о том вечере…

Но, собственно, что рассказывать?

У Клер оказались музыкальные записи, мы слушали их и молчали.

Сколько часов мы промолчали тогда?.. Потом Клер спросила:

— Ты останешься?

Она стояла у окна, спиной ко мне, это была первая фраза с той минуты, когда мы вошли к ней, голос у нее звучал тихо и ровно:

— Ты останешься?

— Нет.

Она вышла проводить меня. Не стоило ей это делать, но она пошла.

Вдруг она протянула мне пачку прекрасного табаку.

Зачем? Я никогда не курил и наверняка не буду.

— Пусть лежит у тебя… Мне так хочется. Будешь помнить, что это у тебя от Клер. И, знаешь… спасибо тебе. Спасибо, что это было вот так…

И исчезла. Я остался один — с пачкой табаку в руке.

4. Рассказывает Юрков

Проснувшись, я первым делом поднял аварийную ширму и отправился проведать 77-48А.

— Зачем ты приходил вчера?

Долго, секунды три-четыре, не было ответа, затем он отреагировал:

— В какое время?

— Зачем ты приходил вчера к двери моей комнаты между 23.00 и 23.30? — уточнил я.

Снова пауза; он, видимо, силился сообразить что-то там в своих жестяных коробках; и ответ:

— Не приходил.

Я позвал Надежду.

— Послушай, Надя, он утверждает, будто и не пытался вчера вломиться к нам.

— Врет? — предположила Надежда. Она казалась невыспавшейся. Эти фокусы новичка действовали ей на нервы. — Или… Или под его номером действовал другой робот?

— А ну-ка, — сказал я, — где ты был вчера между 23.00 и 23.30?

Пауза. Эти его замедленные ответы не слишком хорошо рекомендовали новую модель Фревиля. Мы ждали. Однако на сей раз можно было ждать до бесконечности — ответа так и не последовало.

Я повторил. С тем же успехом. Что-то в нем не срабатывало.

Пришлось проверить его на контрольном вопросе.

— Пять, девять, — начала ряд Надежда, — семь, одиннадцать, девять, тринадцать, одиннадцать…

— Семнадцать, пятнадцать, девятнадцать, семнадцать, двадцать один, девятнадцать, двадцать три, — сразу откликнулся загадочный новичок. — Перемешаны два ряда нечетных чисел.

Да, он был, в принципе, исправен. В чем же дело?

— Надя, ты вчера — когда разговаривала по внутренней связи — правильно набрала номер?

— Безусловно.

— Уверена?

— Я набрала 77-48А и уверена в этом.

— Если мы набирали его номер — значит, мы разговаривали с ним. Следовательно, у двери был он.

Надя вздохнула:

— Юрков! Хоть старых наших можно не бояться…

— Я верю нашим старым.

Еще один вопрос я попытался задать новичку.

— Вот что, — сказал я ему, — расскажи нам свое важное сообщение. Помнишь, ты вчера приходил с важным сообщением.

Я специально поставил ему прямой вопрос и теперь ждал реакции.

Бесполезно.

— И что теперь я должна с ним делать?

Я пожал плечами. В самом деле, что? Если бы я знал, в чем дело!

— Пусть работает, — решил я в конце концов. — А там посмотрим на его поведение.

Надя отвела новичка в отсек, где занимались расчетами наши старые автоматы. Он подключился к работе.

Мы подождали немного, посмотрели его ленту — он довольно быстро обучался, результаты решения задачи на ленте были правильными, и это нас успокоило. Отношения между роботами также не внушали опасений.

Уходя, я еще раз глянул на роботов. Мне пришло в голову, что Фревиль довольно далеко забрался со своими идеями… Я подумал — да ведь он как бы закладывает в роботов гены человеческие. Ну, разумеется, не гены; биотоки, разумеется, импульсы, волны, что там еще, ритмы, стереотипы, всякое разное, что дает схему поведения человека, переписывает Фревиль с оригинала на магнитную или еще какую-то память робота… А по существу — именно это Фревиль делает: да, как бы закладывает в роботов человеческие гены и воспроизводит людей, черты людские — в металле и синтетике…

Мы занялись своими делами.

Все эти расчеты — старые и новые — часть экспериментальной проверки моих теоретических моделей, из-за чего я сюда и перебрался года два назад. Мне требовались эмпирические данные, я попросил направить меня в какую-нибудь из лунных лабораторий космической погоды, думал, что попаду в знакомое со студенческих лет Море Москвы; где-то решили мою судьбу, и я оказался на интернациональной Станции. Экспериментальная часть, как я и ждал, была тяжким для меня этапом работы, неблагодарным и нудным, по сравнению с ним то время, когда я играл в «чистого» теоретика, казалось сплошным праздником (на самом деле, хрен редьки не слаще; просто-напросто начиналась обыкновенная ностальгия).

Итак, мы разбрелись.

А когда заглянули в отсек (примерно через час), — наш новенький 77-48А валялся на полу с выбитыми предохранителями.

Теперь уж мне пришлось дать согласие на «жучки».

Надежда, понятное дело, усмехнулась. С помощью витализера мы — уже привычная штука! — запустили новичка и снова послали его работать. На этот раз — с наглухо закороченными предохранителями.