Говард Зинн - США после второй мировой войны: 1945 – 1971

• Название: США после второй мировой войны: 1945 – 1971
• Автор: Говард Зинн
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 1977

Говард Зинн. США после второй мировой войны: 1945–1971 (сокращенный перевод с английского Howard Zinn. Postwar America: 1945–1971).

В книге затрагиваются проблемы социально-политической истории страны. Автор пишет о целях и результатах участия США во второй мировой войне, об агрессивной внешней политике американского империализма в послевоенный период в некоторых странах Европы, Азии и Латинской Америки. В книге также рассматривается антидемократическая внутренняя политика американских властей, расовые отношения, правосудие в США в послевоенные десятилетия.

---

Глава 1. «Лучшая» из войн

«Нью-Йорк тайме», среда, 15 августа 1945 г. Во втором абзаце передовой статьи под заголовком «Япония капитулирует, война окончена! Император принимает условия союзников: Макартур — верховный главнокомандующий!» ее автор Артур Крок извещал, что «текстом ноты, направленной четырем державам, в котором приняты условия Потсдамской декларации от 26 июля 1945 г., кровожадным устремлениям японской военной клики положен конец…»

14 августа в половине восьмого вечера на здании редакции «Нью-Йорк тайме» загорелись электрические буквы — сообщение о капитуляции Японии. Оно собрало на Таймс-сквер 2 млн. человек. В другой статье, помещенной также на первой странице, говорилось: «Эта новость приветствовалась самым оглушительным победным ликованием, какое только можно себе представить. Изъявления радостных чувств в течение двадцати минут бурным шквалом прокатывались через площадь, уносясь далеко за ее пределы». «Столица, — заключал автор, — выразила свои чувства… с силой атомной энергии».

Это упоминание об атомной энергии через восемь дней после взрыва первой атомной бомбы в Хиросиме и через пять дней после трагедии Нагасаки было в «Нью-Йорк тайме» в тот день единственным, если не считать одного исключения на третьей странице газеты. Там сообщалось, что император Хирохито, уведомляя японский народ о капитуляции, сказал: «Противник перешел к применению нового, исключительно варварского типа бомб, обладающих невиданной разрушительной силой, способной погубить тысячи невинных людей. Продолжение нами войны может привести не только к полному поражению и истреблению японской нации, но и к уничтожению цивилизации».

Согласно еще одному сообщению, помещенному на первой странице того же номера газеты, американцы по-прежнему сбивали японские самолеты, приближавшиеся в последний день войны к кораблям тихоокеанского флота США, удалявшимся от Токио. Приводились слова, сказанные адмиралом Уильямом Хэлси: «Похоже, что война закончилась, однако в случае появления самолетов противника сбивайте их не церемонясь». Казалось, что пламя войны не погасимо. Газета сообщала, что перед самым объявлением капитуляции японцы потопили тяжелый крейсер «Индианаполис» с 1196 членами его экипажа.

Президент Гарри С. Трумэн, объявляя о двухдневных празднествах в честь победы, заявил: «Сегодня — великий день… он положил конец фашизму и полицейским правительствам во всем мире». А его мать сказала: «Я рада, что Гарри решил прекратить войну. Он не тихоня и всегда быстро добивается своего».

Ватикан опубликовал заявление, в котором приветствовал окончание войны, уничтожившей 50 млн. человек. В Буэнос-Айресе из толпы, собравшейся возле здания американского посольства по случаю окончания войны, раздавались выкрики: «Смерть Франко!»

В завершающий день войны Франция направила ноты Соединенным Штатам, Великобритании и СССР, предлагая без промедления достичь соглашения о позициях Франции в Индокитае.

Сообщалось о радости 33 американцев японского происхождения, поселившихся в нью-йоркской гостинице после их освобождения из лагерей для перемещенных лиц на американском Западе.

Генерал Дуайт Эйзенхауэр, находясь в Москве, заявил, что Соединенные Штаты и Россия должны стать лучшими друзьями. При этом он добавил: «Я, как и любой американский солдат, готов умереть за свободу печати…» Рядом с высказываниями генерала была помещена информация о предстоящем закрытии Управления военной информации, которое на протяжении всей войны передавало газетам официально одобряемое пропагандистское освещение военных событий. Директор этого управления Эль-мер Дэвис, высказавшись о «психологической войне», имевшей место в период военных действий, выразил надежду на «наступление эры свободного обмена информацией и идеями среди всех народов мира». Еще в одной заметке извещалось о закрытии Цензурного комитета Соединенных Штатов.

Военный обозреватель «Нью-Йорк тайме» Хэнсон У. Болдуин писал: «Война велась Соединенными Штатами как крупный бизнес, а вовсе не ради „спортивного интереса”».

В августе 1945 г. США были сильны и уверены в себе. Они создали гигантский военный механизм, вступили в войну, провозгласив право всех суверенных народов на свободу от иностранного господства, разбили военные машины Германии и Японии. Процент занятости американского населения был как никогда высок, оно было лучше прежнего обеспечено в материальном отношении и необычайно сплочено во имя достижения единой цели. Что же произошло потом, в пределах жизни одного поколения? Социолог Питер Бергер в 1968 г. писал: «В 1945 г. почти во всем мире американская военная форма символизировала вооруженное могущество справедливости, освобождающее людей от одной из самых губительных тираний в истории человечества… В конце 50-х и начале 60-х годов американское общество все еще казалось огромным и предельно устойчивым сооружением. Сегодня появилось ощущение, что оно в любой момент может рухнуть и что даже наши самые сокровенные ценности находятся в угрожающем состоянии».

Если бы американцы задались целью осмыслить только что закончившуюся войну, они смогли бы понять многое. Но Соединенные Штаты были опьянены сознанием величия своей миссии. По признанию всех американцев, если сбросить со счетов горстку приверженцев нацизма и несколько фанатиков-пацифистов, заключенных в тюрьму, закончившаяся война явилась справедливейшей из всех войн. Ибо только самый изощренный ум, способный изобретать невообразимые ужасы, был бы в состоянии создать образ столь отвратительно зловещего врага, каким явился Адольф Гитлер и гнуснейшие нацистские истуканы, автоматически выкрикивающие неизменное: «Siegheil!» Кто, даже при наличии самой извращенной фантазии, мог бы предсказать молниеносный захват Европы, образы Геринга, Геббельса и Гиммлера; бомбардировщики «Штука», устремлявшиеся на Лондон, Варшаву, Роттердам; газовые камеры и жуткие «операционные» в Дахау и Освенциме? Или кровопролитие, устроенное японцами в Нанкине и Шанхае, коварное нападение на Перл-Харбор? Злодеяния, совершенные странами «оси», полностью оправдывали все без исключения действия, предпринятые союзниками.

Ослепительный блеск победы мешает правильно оценить все ее результаты и движущие мотивы. Война за независимость США тоже предстает в трудах американских историков без учета точки зрения черных рабов, условия существования которых после достижения блестящей победы, одержанной в борьбе за свободу, стали еще хуже. А какова была истинная цель Гражданской войны в США, в которой погибло более 600 тыс. человек? Допуская одновременно некоторое упрощение и преувеличение, на этот вопрос можно дать следующий ответ: во имя того, чтобы единый экономический рынок получил возможность создать самую мощную капиталистическую систему и чтобы политическая власть, простиравшаяся от океана до океана, могла стать господствующей силой в мире. Негр, во имя защиты интересов которого якобы велась борьба, но который в действительности являлся всего лишь пешкой в игре, где тесно переплетались интересы различных противодействующих сил, попал из одной зависимости в другую — более утонченную, более гибкую и более зависимую от социальной структуры.

Вероятно, ни одна из войн Соединенных Штатов не может быть названа безупречной; американцы ставят под сомнение безупречность американо-мексиканской, испано-американской и даже первой мировой войны, за исключением второй мировой войны, которая носила, безусловно, справедливый характер.

Даже Хиросима оказалась не в состоянии поставить это под сомнение. Более того, как это ни странно, она даже укрепила эту веру. Тем, кого применение нового вида оружия страшной разрушительной силы против всего населения города повергло в ужас, бомба, сброшенная на Хиросиму, была изображена как нечто совершенно иное, чем все другие бомбы, сброшенные благородными и справедливыми союзниками. Сам же факт бомбардировки был преподнесен как нечто совершенно новое, ознаменовавшее собой резкий отход от обычных разрушений, словно она не была всего лишь технически усовершенствованным продолжением бомбардировок Токио с применением зажигательных бомб, унесших жизни 80 тыс. человек, а также Дрездена, во время бомбардировки которого погибло 125 тыс. человек, словно она не представляла собой логического продолжения жестокости войны, как таковой.

Хиросима, о чем бы ни свидетельствовали упорные попытки самих американцев вскрыть подоплеку данного факта, явилась крайней формой проявления способности «лучшей из цивилизаций» — «свободомыслящего, рационалистического и просвещенного иудейско-христианского общества» — совершить позорнейшее из военных преступлений. После Хиросимы любое злодеяние, за исключением разве ядерного уничтожения, может быть воспринято как заурядное событие. А в исключительных обстоятельствах может быть признана допустимой и сама ядерная война. 6 августа 1970 г. в день 25-летия бомбардировки Хиросимы, американские самолеты, сбросившие к этому времени уже 3 млн. т бомб на Вьетнам — то есть больше, чем было сброшено за всю вторую мировую войну на Германию и Японию, вместе взятые, — летали над рисовыми полями Вьетнама, сравнивая с землей крестьянские селения.