Дмитрий Манасыпов - Район-55 (авторская версия)

• Название: Район-55 (авторская версия)
• Автор: Дмитрий Манасыпов
• Жанр: Боевая фантастика

Посмотрите по сторонам. Вам действительно кажется, что именно в эту минуту привычный для вас мир не разлетится в щепки?

Город имел позитивное название Радостный-55. Жили города самые обыкновенные люди: работящие, любящие, и как и все планировали свое будущее. То, что по соседству с ними располагалась секретная, военная лаборатория, их никак не волновало. Тем более что они даже понятия не имели, что там происходит. И в один прекрасный момент по улицам города проносится волна. И все вокруг меняется до неузнаваемости. Город под названием Радостный — 55 перестает существовать, зато появляется район-55. Зона с огромными аномалиями.

Район отцепляют военные. Все люди за периметром превратились в мутантов. Но кто-то превратился в чудовище, а кому-то повезло, и у него открылись сверхспособности. Кто — то внутри остался человеком, а кто-то нет.

В район нелегально проходят различные группы ученных, для исследования различных мутаций, и для получения необычных предметов для своих лабораторий. А также в район прибывает отряд спецназа с особым поручением, и группы туристов, жаждущих приключений. И само собой разумеется — сталкеры, ведь для них Район-55, родной мир. И только им удастся предотвратить назревающую катастрофу.

---

Тело прапорщика сработало само, с места совершив прыжок, мощный и пружинистый. Семёныч так и не понял, как это случилось, летя вперёд, в сторону узкого проёма из «дежурки». Как в замедленной съёмке, странно застывшего времени он видел, как расширяются глаза того, который старался успеть поднять «ксюху». И что тот понимал, что не успевает. Семёныч, распластавшись в прыжке, зарычал, вытягивая вперёд закостеневшие пальцы рук, подминая того под себя, вбивая ему кончики пальцев под нижнюю челюсть (как?!!!) и сминая там внутри что-то хрустящее и подающееся. Фонтан крови ударил ему в лицо, на миг ослепив и заставив зажмуриться, обжёг горячей солёной волной и тут же стал слабее.

Прапорщик откинул в сторону ещё дёргающееся тело, сел и уставился на собственную руку. Покачал головой, не веря глазам. Ногой пхнул первого, который слабо стонал, стараясь всё же дотянуться до покрытого липкой красной кашей цевья автомата. Встал и пошёл в комнату дежурного по ОВД, чтобы добить последнего живого мента в нём.

Лежащий на полу сержант Филиппов уже умирал. Пули калибра «пять-сорок пять», выпущенные Семёнычым, разворотили ему грудную клетку, пробив лёгкие. Одна, покувыркавшись по бешеной траектории, пробила селезёнку. Молодой парень, всего двадцати трёх лет от роду понимал, что ему осталось от силы минуты полторы. Но он, хрипя и булькая пробитыми лёгкими, старался достать автомат, чтобы завалить медленно удаляющуюся фигуру прапора, убившего своих. Филипов смог это сделать, из последних, быстро утекающих сил, нажав на курок. АКСУ гулко громыхнул в тесном коридоре, провонявшем порохом, прочертив поперёк широкой спины в изодранном форменном кителе алый росчерк. Семёнова кинуло на колени, он рыкнул, уперся ладонями в плитку пола и не упал…

Филиппов, теряя сознание и уходя в холодную темноту, озаряемую лишь багровыми стробоскопами, понял одно: прапорщик перестал быть человеком. И он хватал последние разрывающиеся мгновения, в которых видел и острые костистые шипы, торчащие через прорехи кителя, и на глазах затягиваемые отверстие от пуль, которые незадолго до этого сами вышли из ран, звякнув об пол. И когда Семёныч обернулся, мазнув по нему горящими внутренним красным огнём глазами и оскалив ставшие очень острыми зубы, он понял, что всё было зря. И что всё это сон, и надо проснуться. И умер.

Прапорщик, поморщившись от боли в затянувшихся дырках, одним прыжком оказался рядом с Филипповым. Ударил ногой, сильно и быстро, почти оторвав голову от тела. Добавил ещё несколько раз, вминая кости лица, разбрызгивая кровавую слизь…

В дежурке лежал на топчане тот самый молодой лейтенант, про которого прапорщик совсем недавно вспоминал с внутренней насмешкой. В сознание он так и не пришёл, спеленатый поперёк груди бинтами, промокшими от крови. Прапорщик внимательно посмотрел на него, но не стал ничего делать. Пока летёха его не интересовал.

Найдя ключи от оружейки, халатно лежащие на столе дежурного, пошёл в её сторону. В груди бушевал адреналиновый пожар, заставляющий его чувствовать себя почти богом. А как же ещё?!! Семёныч не знал, что с ним сделала та зелёная волна, но был благодарен ей за все-все подарки, которые она ему принесла. За выносливость, силу и то, что уберегло его от неминуемой смерти от пуль.

Для того, чтобы попасть в комнату хранения оружия, нужно было пройти мимо «обезьянника». Первого и не очень большого, в котором чаще всего оказывались либо хулиганы, либо пьянчуги. Бомжей туда не помещали, чтобы не натаскать вшей. И вот возле него прапорщик задержался.

Трое парней в спортивном прикиде его не заинтересовали. Так же, как и парочка изрядно потрёпанных, но всё ещё аппетитных дамочек немного не-за сорок. А вот явная малолетка, с длинным рыжеватым хвостом волос, в короткой юбке, открывавшей ноги чуть не до аккуратной маленькой задницы, заставила его остановиться.

Семёныч облизнулся, ничуть не удивившись тому, что кончик языка, ставшего очень гибким, свободно прошёлся по всей полосе кожи над верхней губой. Длинноногая «кобылка» вздрогнула, когда поняла, что он смотрит именно на неё, и постаралась отодвинуться подальше по нарам. При этом она старательно тянула юбку вниз, полагая, судя по всему, что тем самым спасёт себя от неизбежного. Прапорщик коротко гоготнул:

— Потерпи, мой вишнёвый пирожок, я скоро.

Девчонка всхлипнула, прижав длинные и узкие ладони к лицу, испуганно смотря на массивный силуэт, внимательно разглядывающий её через решётку. Семёныч довольно мотнул головой и пошёл в КХО.

* * *

Валера осторожно крался через дворы. Да, ему хотелось добраться до дома как можно быстрее, но он уже понял, что делать это нужно очень аккуратно. Хватило…

Хватило того, что на открытой асфальтовой площадке перед школой, которую он огибал, когда только отошёл от трансформаторной будки, непонятная троица схватила женщину.

Да, он струсил, он, борец-профессионал, пускай и бывший. Не попытался помочь ей, несмотря на то, что её захлёбывающийся крик в какой-то момент стал просто диким воем, перешедшим в скуление. Потому что обычные люди не бывают такими изломанными, у них не святятся глаза как у кошек. У них, у обычных людей, руки никак не могут быть по длине равными ногам. И они не перемещаются скачками, и не выплёвывают из себя непонятные сгустки, которые мгновенно «склеили» конечности женщине. Что было дальше — видел только бюст несгибаемого Феликса Эдмундовича, который не сняли ни во времена разгула демократии, ни в более поздние времена. Потому что тренер бежал вперёд, стараясь быстрее пересечь сквер, через который необходимо было пройти.

Хватило вида нескольких быстрых четвероногих теней, которые с непонятными звуками (мяуканьем?!!!) загоняли двух мужчин, бежавших от них. Мужики так и не смогли убежать. Один-то точно. Его громкий, полный боли вопль, Валера услышал, уже выбегая из сквера.

Хватило того, что прямо перед ним распахнулась дверь подъезда, выпуская маленького, лет шести, мальчишку. Тот вышел в одной пижамке со спайдер-меном, глядя прямо перед собой громадными, на пол-лица, странно светящимися глазами без малейшего признака белка. Прошёл мимо, не глядя на тренера, подошёл к ограде поликлиники, лежавшей на его пути. Толстые металлические прутья, торчавшие прямо перед ним, почти мгновенно стали ярко-малинового цвета, зашипели и стекли вниз. А он, маленький, взъерошенный, шагнул в проём и пошёл куда-то вперёд.

Из-за этого-то всего Валера и крался вперёд, с трудом заставляя себя отлипать от стен низких, в два этажа, домов и выходить из тени. Ему везло, странно и непонятно, но везло. В городе происходило что-то страшное и непонятное, но пока оно касалось его лишь чуть-чуть, мазнув самым кончиком кисти, которую макнули в густую палитру из ужаса и боли. Да, и этого хватило, чтобы он не узнавал самого себя. Валеру трясла крупная, позорная дрожь.

А в домах… в домах кричали. В домах выли. Кое-где, судя по всему у тех, кто владел оружием, слышались выстрелы. На первом этаже одного с громким треском вылетела рама окна. Кто-то, судя по силуэту, мужчина, грузный и одышливо дышащий, выпрыгнул через него. Приземлился неловко, ударившись коленом о асфальт. Валера вжался в стену, желая так, как никогда не желал, чтобы его никто не заметил.

На мужчине была только белая, разодранная на спине футболки и широкие, явно дешёвые, семейные трусы. На ногах ничего, он был босой. На белом пятне футболки, трещавшей на широченной спине, расплывались бурые потёки. Как будто его ударила лапой кошка, только очень большая кошка. Было видно, в свете фонаря на козырьке подъездной двери, что на бледных, жирных и волосатых ногах запеклись струйки крови.

Мужик, встав с колен, рванул вперёд со скоростью, которую от него было очень трудно ожидать. И тут Валера его узнал. Один из завучей «каблухи», отвечавший за воспитание воспитанников. То ли Бочонкин, то ли Корытов… И жил он вроде бы не здесь, хотя это к делу отношения не имело, но именно такая мысль мелькнула в голове тренера за считанные минуты.

А за выбитым тяжеленным педагогом окном что-то зашевелилось, и рывок жирдяя был прерван в самом его начале.

Из окна одним смазанным движением вылетело длинное обнажённое тело. Приземлилось на асфальт и в несколько шагов догнало завуча, скакнув ему на спину и заваливая набок. Мелькнула небольшая женская грудь, взвихрилась светлая грива волос, блеснули узкие щёлочки глаз и толстяк закричал…

Острые зубы мгновенно порвали заплывшую жиром шею, брызнули тёмные фонтанчики. Веером ударили очень длинные ногти на правой руке, разрывая кожу на качнувшемся мешке живота, вспарывая его, и Валера в очередной раз за последние полчаса рванул вперёд, чувствуя, как колотится в груди сердце.

Тренер бежал домой, в сторону ОВД, надеясь, что хотя бы там можно наткнуться на кого-то, кто сможет помочь в этом бардаке. По улицам пронеслись, завывая двигателями, несколько машин. Но среди них не было ни одной патрульной.