Алексей Макеев - Утоли мою месть, пуля

• Название: Утоли мою месть, пуля
• Автор: Алексей Макеев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-64484-1

Смысл жизни Ильи Кондратьева – месть бывшему однокласснику, президенту газового концерна Меркушеву. Этот влиятельный бизнесмен – страшный человек. Это аморальное чудовище, погрязшее в крови. Он сломал Илье всю жизнь, унизил и растоптал его семью. Он не боится ни суда, ни высшей власти, потому как у него все куплено, все схвачено. Но Илью это не может остановить. Он поклялся наказать всесильного монстра, каких бы усилий для этого ни потребовалось, какую бы немыслимую цену ни пришлось за это заплатить…

---

И замелькали, как детали пазлов, складываясь в поганую, со всеми цветами и оттенками мерзости, крови и денег картинку. Подброшенный гайцами героин в багажнике его машины, разбитая витрина магазина и мятый «Матиз» жены, а ее саму, в хлам пьяную, еще не выпустившую из рук бутылку коньяка, по-хозяйски обнимает лицо нетолерантной национальности по имени Ахмат. Тетки из опеки, уводившие детей от отца-наркоторговца и матери-алкоголички, свое бессилие и невозможность противопоставить чиновницам хоть что-то, кроме хорошо поставленного удара, – а нельзя, ибо сам на волоске держится, сиди под подпиской о невыезде за распространение наркотиков и не чирикай. У Лизки точно такое же выражение лица тогда было, не напуганное – растерянное, дочь так толком и не поняла, что происходит, зато Мишка все просек и сразу понял, куда его «добрые тети» сейчас увезут, а сам только-только забывать начал свое детдомовское прошлое. «Не бросай ее», – помнит он, о чем мальчишку тогда отец просил, пусть не родной – приемный? И не узнать никак, и спросить не у кого. И Ольга… «Я не знаю, честное слово. Я ее родителям звонил, ее мать меня послала куда подальше – и весь разговор», – словно сам отец сейчас произнес эти слова, со своей чуть наставительной интонацией, с готовностью пресечь любую попытку возразить или опровергнуть их. А что тут возражать – «не знаю», и слава богу, что он не знает, не видел, как выглядит полная ванна воды, смешанной с кровью, как выглядит родной, близкий человек, дважды за час с небольшим попытавшийся свести счеты с жизнью и не остановившийся после первой неудачной попытки. «В состоянии аффекта» – вот как это по-медицински звучит. Да не аффект это был, Ольга все продумала и для себя решила, даже способ верный выбрала – ножом вдоль по венам, только одного не учла – дверь в ванную хлипкой оказалась. «Кровопотеря тридцать процентов и повреждено сухожилие на левой руке, понадобится повторная операция», – бросил тогда сквозь зубы невыспавшийся врач в приемном отделении и предложил Илье пойти на все четыре стороны. Он и пошел, а что ему оставалось – дети в приюте, жена в реанимации, отцовский дом волки обложили, да и квартиру «наркокурьера» стороной не обошли. Да так там и подохли, как и положено падальщикам, бог помог, рука не дрогнула. И потом благодатью своей не оставил, на следователя продажного вывел, за школьную любовь, Наталью Гришину, после того как ее тело на рельсах нашли, помог поквитаться, и на выродка, так детей любившего, что их по кускам собирали и неопознанными, как собак, хоронили, указал. А заодно и тварь, их жизнь сломавшую, да вот дальше на небесах сбойнуло что-то, два последних месяца впустую. Ничего, теперь он сам разберется, без участия высших сил.

– Вам больно? – повторила девочка уже без страха, смотрела на Илью, как на раненого или больного пса. И жалко, и подойти страшно – кто знает, что у него на уме, вдруг цапнет?

– Пойдем, – раздался недовольный женский голос, оплывшая, с равнодушной физиономией тетка бросила в пакет мокрый зонт, взяла девочку за руку и потащила ее в харчевню. Девчонка топала за матерью и оглядывалась, Илья улыбнулся ей, поднялся на ноги, помотал головой.

– Нет, все в порядке, – произнес он вполголоса, но девочка то ли расслышала его, то ли догадалась по движению губ. Подхватила под мышку свою норовившую выпасть роскошную куклу, кивнула важно и потопала следом за матерью.

На него давно перестали обращать внимание, Илья спокойно вышел на улицу и уже через огромное стекло стены увидел, что обе «шестерки» взяли в оборот администратора ресторана и куда-то ведут его, поддерживая под локотки с двух сторон. Ухмыльнулся себе под нос, потер все еще нывшее колено и побежал к метро, ежась под холодными каплями апрельского дождя. После дивных солнечных дней природа, словно обидевшись на что-то, резко сдала назад, и по утрам несколько раз шел снег, днем переходящий в дождь. Он не прекратился и через полчаса, когда Илья вышел на своей станции и направился к дому. По дороге сделал хороший крюк в сторону, обошел забор детского сада и оказался перед старой одноподъездной девятиэтажкой. Единственная дверь настежь, на стене останки не прижившегося здесь домофона, из сумрака попахивает сыростью и кошками. И груда шприцев под лоджией первого этажа, окна задернуты плотной темной тканью, из-за них доносится музыка. Илья постоял, прислушался, осмотрелся и шагнул в темноту подъезда. Одна ступенька вверх, две, три – и вокруг едва разбавленная мутным светом из-за стекла на площадке выше тьма. Он прошел вдоль стены, касаясь ее кончиками пальцев, потом глаза привыкли к темноте, и он отлично видел ряд старых почтовых ящиков и груду рекламной макулатуры на полу под ними. Нашел в кармане маленький ключ, выждал еще немного и открыл предпоследний в нижнем ряду ящик с пустым квадратом вместо номера квартиры, запустил руку внутрь. Пальцы коснулись холодной рукояти «ТТ», спрятанного за кипой рекламных листовок и газет, пакет из плотного черного пластика тоже никуда не делся. Оружие, как и компромат, в съемной квартире Илья держать не решился: чужое жилье – оно и есть чужое, да и мало ли как жизнь повернется. Вот и пришлось собранный Тарасовым компромат на хранение банку доверить, арендовав ячейку, а оружие и часть денег в нычку прибрать. Суммы внутри хватит, чтобы спокойно покинуть страну, но это на самый на черный день, на случай конца света, Армагеддона или Третьей мировой. И место для «сейфа» удобное, до съемного жилья рукой подать, а порядок в этом подъезде и не ночевал: на первом этаже наркоманы, дальше одинокие, наполовину выжившие из ума старики, еще выше, под крышей – таджико-узбекский интернационал. И свинарник внизу такой, что душа радуется, на него глядя, ибо ни один здравомыслящий человек к этакой грязной груде и близко не подойдет, а уж тем более в ничейный ящик не сунется. О братьях меньших можно вовсе не волноваться, они и читать-то не умеют, если только на растопку бумажки утащат…

Грохнула входная дверь на первом этаже, зазвенели ключи. Илья закрыл ящик на собственноручно установленный неделю назад небольшой замок и повернулся к нему спиной. Навстречу вразвалочку топала всклокоченная бабка, волокла за собой пустую клетчатую сумку на колесиках. Кое-как сползла по ступенькам вниз, отпихнула носком тапки брошенную нерадивым разносчиком макулатуры рекламную газетку и проворчала, подозрительно глядя на Илью:

– Житья от вас нет, весь дом бумажками своими закидали, деваться от них некуда…

– Извините! – Илья подхватил с пола газету и несколько листовок почище, скомкал их и принялся заталкивать в почтовый ящик поверх «ТТ» и пакета с деньгами. Утрамбовал, подобрал новую порцию, отправил следом за первой. Выждал, пока старуха выкатится из подъезда и утопает по направлению к магазину, и направился к своему дому. На подходе, у соседней многоэтажки, постоял немного, словно в раздумьях глядя на экран мобильника, а сам поглядывал по сторонам. Нет, пока можно не шарахаться от каждого шороха и собственной тени, его еще не нашли, не провожают, не следят из машин или из окон дома напротив. Но ключевое слово здесь – «пока», после сегодняшнего письма СБ господина Меркушева будет в полном составе носом Москву перепахивать, и появление здесь спокойных сонных ребят в сером – это вопрос времени, скоро от форы не останется и следа, нужно спешить.

Дома Илья первым делом включил ноутбук, скинул в него фотографии из ресторана, сравнил с предыдущими. И пополнил досье новыми действующими лицами. Откинулся на спинку стула, вернулся в начало файла и принялся вдумчиво просматривать, словно видел впервые в жизни, словно и не сам создал его, сутками просиживая в Сети, сжигая трафик, глаза и нервы. Все, что удалось нарыть на «нового» Меркушева, начиналось и заканчивалось на официальном сайте «Трансгаза». Протокольные фотографии моложавого мужика с квадратной нижней челюстью и белоснежными (явно искусственного происхождения) зубами. На всех фото Меркушев выглядит одинаково великолепно – рожа сытая, ухоженная, зубы блестят, взгляд наглый, снисходительный. И улыбочка – кривенькая, паскудная – осталась неизменной, Илья отлично ее помнил, и снова, как два десятка лет назад, просыпалось не желание – почти физиологическая потребность стереть ее с наглой хари к чертовой матери, стереть раз и навсегда, желательно вместе с носителем, с лица земли. Менялось только окружение извращенца да дорогие костюмы и часы председателя совета директоров поганого концерна. Вот Меркушев обнимается с заезжей штатовской звездулькой непонятной половой принадлежности, вот в торжественной обстановке жмет руку министру небольшого европейского государства, при этом вид у министра неважный – растерянный, если не сказать напуганный. Контракт на поставку природных ресурсов из бездонных российских недр, видимо, оказался выгодным лишь для одной из сторон, и, судя по меркушевской харе, легко сообразить, для какой именно. Дальше господин председатель в окружении попов внимает речи их предводителя в зеленой мантии, а вот обнимается с лошадью. С самой настоящей гнедой лошадью, подаренной господину Меркушеву представителем далекой арабской страны, омываемой водами Персидского залива с одной стороны и Индийским океаном с другой. «Жеребец-трехлетка ахалтекинской породы по кличке Мортимер примет участие в открытии скакового сезона. Мортимер – один из несомненных фаворитов предстоящих заездов. Присутствие хозяев на скачках и последующий «душ» из шампанского для победителя давно стали традицией…» – уверял текст под снимком.