Тед Уильямс - Море серебряного света

• Название: Море серебряного света
• Автор: Тед Уильямс
• Жанр: Киберпанк

КОНЕЦ ВСЕЛЕННОЙ…

Иноземье — частная многомерная вселенная, сотворенная и контролируемая Братством Грааля, организацией, созданной самыми богатыми и безжалостными личностями в мире — рушится. Планы членов Братства стать бессмертными при помощи сети вдребезги разбиты чудовищным интеллектом, существующим и действующим в сети под именем «Иной», и еще более чудовищным человеком, называющим себя Джон Дред. Перехватив управление сетью у своего нанимателя, Феликса Жонглера, Дред сделал себя богом этой виртуальной вселенной и последовательно уничтожает все ее миры.

Жонглер, беспомощный и попавший в ловушку, вынужден заключить союз со своими врагами: Рени Сулавейо, !Ксаббу, Мартиной, Полем Джонасом и другими членами маленькой группы, вошедшей в Иноземье в попытке спасти маленьких детей, ставших пленниками виртуальной реальности. Но пока они пробиваются через лабиринт придуманных миров, стремясь достигнут настоящего сердца Иноземья, время неумолимо истекает.

Захваченные сверхъестественными и смертельными ландшафтами умирающей сети, отчаявшаяся группа стремится, несмотря на все уменьшающеюся вероятность, спасти детей, решить причудливые загадки Иноземья и вернуться в реальную жизнь.

Но задолго до того, как у них появится возможность вернуться в «настоящий» мир, он может исчезнуть! Ведь уничтожение вселенной Жонглера — только генеральная репетиция Джонни Дреда. Он задумал овладеть всеми гигантскими ресурсами холдинга Жонглера и вызвать разрушение всей Земли…

---

— Что ты имеешь в виду? — Он стал приподниматься, пока не оказался с ней лицом к лицу.

— Ты всегда говорил, что мы снимся кому-то, верно? И я всегда думала что рассуждения о жизни это... ну, не знаю... философия.

Он усмехнулся.

— Для тебя это звучит как ругательство, а, Рени?

— Не смейся надо мной, пожалуйста. Я всегда признаю свои ошибки. Ради бога, я инженер — по меньшей мере училась на него. И я всегда думала, что всякие философские штучки, вроде рассуждений о жизни, начинаются тогда, когда настоящая работа закончена.

Он посмотрел на нее, вокруг глаз появились веселые морщинки:

— И?

— Я думала об этом месте и о том, как оно похоже на сон. Здесь нет ничего нормального, но во сне это совершенно не важно, потому что ты все время ждешь, что случится что-то важное. И я внезапно подумала, а что если это место чей-то сон?

!Ксаббу поднял голову.

— Что ты имеешь в виду?

— Быть может не сон, но такое же странное и нереальное, как и сон. Почему все то, что ты видишь во сне, выглядит так странно? Ничего полностью не завершено, верно? Потому что твое подсознание не слишком хорошо воссоздает те предметы, которые ты видишь, когда не спишь, или просто ему все равно.

Сэм зашевелилась во сне, потревоженная горячностью тона Рени, и та заговорила шепотом:

— Я думаю, что это место создал Иной. Он имел в виду, что мы обязательно попадем сюда, и выстроил его из собственного сознания, похожим на свой сон. Как Джонас называл это?.. А, метафора.— Высказанная вслух мысль уже не казалась очевидно правдивой. Трудно было представить себе, что ты каким-то образом важен для этого огромного страдающего существа.

— Выстроил из собственного сознания? Но если Иной управляет системой, у него есть доступ ко всему — ко всем этим мирам, и каждый из них совершенен. — !Ксаббу нахмурился, обдумывая ее мысль. — И мне кажется очень странным, что он выстроил нечто совершенно нереальное.

— Тем не менее это так, — азартно сказала Рени. — Он не строил другие миры. Их сделали люди — программисты и инженеры, настоящие люди, которые знают, как выглядит настоящий мир, и как сделать так, чтобы вымышленный мир был похож на настоящий. Но что знает Иной? Это же просто искусственный интеллект некоторого вида, верно? Он видит образцы, но он же не человек. Он знает только общую форму вещей и не знает, что для нас реально, а что нет. Это как будто ты даешь книгу очень умному мальчику, а потом говоришь ему: «А теперь сделай свою книгу». У ребенка есть все буквы, которые ты дал ему, но он не в состоянии написать из них связный рассказ. Так что это будет странная вещь, но выглядеть она будет как книга. Понял?

!Ксаббу долго обдумывал ее слова.

— Тогда почему? Почему Иной выстроил новый мир?

— Не знаю. Может быть для нас. Мартина сказала, что она уже встречалась с ним, помнишь? Она, тогда еще девочка, участвовала в эксперименте. Предположим, что Иной вспомнил ее. Или, по какой-нибудь причине, захотел посмотреть на нас. Мы говорим о чуждом нам интеллекте, кто знает, как он думает? Может быть он и искусственный, но мне он представляется намного более сложным, чем обычная нейронная сеть.

Рени почувствовала, как что-то коснулось ее плеча и резко повернулась. Рядом с ней стоял Феликс Жонглер, с хмурым жестким лицом. — Мы ждали вполне достаточно. Время начать спуск. Буди девчонку.

— Мы только что…

— Буди. Мы начинаем спуск.

В обычных обстоятельствах, находясь лицом к лицу с обнаженным человеком средних лет, Рени была бы только счастлива смотреть ему в глаза, но тут она с удивлением поняла, что ей трудно выдерживать холодный взгляд Жонглера. Теперь, когда первый прилив ненависти к этому человеку начал спадать, она открыла для себя неприятный факт: Жонглер ее пугал, и очень сильно. В нем чувствовался несгибаемый стержень, глубокая внутренняя сила, служившая только его воле, и ничьей другой. В его темных глазах не было ни на йоту человеческого участия, но в них не было и ничего от животного — скорее он казался существом, перешагнувшим за грань человечности.

Она слышала, как политиков и финансовых титанов описывали как неодолимые силы природы, и всегда считала это льстивой метафорой. Теперь, лицом к лицу с предводителем Братства Грааля, она начала понимать, что черная харизма таких людей вовсе не художественное преувеличение.

Она отважилась бросить взгляд на !Ксаббу, но ничего не смогла прочитать на его лице; когда он хотел, то становился таким же непроницаемым в своем собственным обличье, как и скрытый за симом бабуина.

Жонглер повернулся к ним спиной и отошел на несколько шагов, всем своим видом показывая, что с трудом сдерживает нетерпение. Рени наклонилась над Сэм Фредерик и слегка толкнула ее.

— Сэм, мы должны идти.

Девочка не спеша поднялась. На секунду присела. Затем ее взгляд остановился на теле Орландо, лежащем в недостроенном каменном гробу.

— !Ксаббу, — прошептала Рени. — Отвлеки на минуту Жонглера и дай Сэм попрощаться со своим другом. Задай старому ублюдку пару вопросов — конечно он не ответит, но это займет его на какое-то время.

!Ксаббу кивнул. Он подошел к Жонглеру и что-то сказал ему, потом протянул руку к жемчужному безгоризонтному небу, как будто хотел поговорить о погоде или странном зрелище. Рени повернулась к Сэм. — Мы должны уйти и оставить его здесь.

Девочка кивнула.

— Да, я знаю, — тихо сказала она, глядя на Орландо. — Он был очень хорошим человеком. Не всегда приятным — иногда упрямым и очень саркастичным. Но он всегда — всегда хотел быть хоро-о-о-ошим.

Рени обняла ее. Она ничего не могла сделать, совсем ничего.

— Прощай, Орландо, — наконец сказала Рени, очень тихо. — Где бы ты ни был. — Она отвела Сэм от пирамиды и заставила пригладить волосы и привести в порядок одежду, чтобы отвлечь от черных мыслей. — Ты бы лучше позаботился о своем приятеле с поврежденным мозгом, — сказала она Жонглеру. — Через пару минут мы уходим, а он где-то бродит.

Взгляд Жонглера стал еще темнее и холоднее, чем обычно. — Ты считаешь, я должен идти искать Клемента? Тогда ты дура. Он что, мой школьный друг? Вы трое нужны мне, и мы уйдем вместе, но я не вижу, какая мне польза от него. Я не буду ему мешать, если он захочет присоединиться к нам, если, конечно, он не совершит какую-нибудь опасную глупость, но если он останется здесь, в месте, которое скоро станет сырым кодом, меня это мало волнует.

Он повернулся и направился к тропе, ведущей вниз с горы, сам себя назначив лидером.

— Какая приятная компания, — прошептала Рени. — Ладно, пора. Пошли.

Огромная чашеобразная долина, в которой лежала гигантская фигура Иного, сейчас была пуста, одна из ее сторон рухнула, став длинным зазубренным краем, как будто что-то выгрызло ее. Жонглер шел впереди всех, прямой, словно аршин проглотил; шаги и осанка принадлежали человеку моложе пятидесяти, на которые он выглядел. Рени спросила себя, действительно ли это жесткое лицо принадлежит Жонглеру, или он так выглядел так лет сто назад. И тогда это еще один довесок к самой странной загадке этого мира — почему они проснулись в симах, так похожих на настоящие тела?

«Все это не имеет никакого смысла. Когда мы впервые вошли в сеть, я была в симе, который выбрала, и Т-четыре-Б, и Сладкий Уильям, но у Мартины было тело из симуляции Атаско, а !Ксаббу стал бабуином. Так что же это такое, черт побери? И Орландо с Фредериксом сами выбрали себе симы, аватары из их игры, но разве Сэм не сказала мне, что сим Орландо был не совсем таким, как обычно? Старше, младше или что-то в этом роде?»

Самое странное то, что их оригинальные симы не стали образцами этих, и они носят тела, так похожие на настоящие. А что, если мы действительно в наших настоящих телах? пришла ей в голову дикая мысль. Но она точно помнила, как проснулась в цистерне в своем настоящем теле, и это было другим, не намного, но другим. Да, очень похоже на настоящее за исключением некоторых мелких деталей, вроде шрамов или шишке на костяшке пальца, который она сломала в детстве. Значит это сим.

«Но что же происходит? Если это сон Иного, почему мы так выглядим? Похоже на магию.» Рени глубоко выдохнула, глубоко разочарованная. Не имеет значения, насколько странными и нереальными кажутся факты, должны быть ответы, но она никак не может их найти.

Когда их маленькая компания оказалась у самой дальней от вершины остроконечной башенки, Рени заметила, что Рикардо Клемент где-то присоединился к ним и шел метрах в ста сзади, как неупокоившийся призрак.

Тропа вилась вокруг вершины по блестящему черному склону, и, скорее всего, шла до низу через окружавшие гору сияющие облака, и теперь Рени видела, что !Ксаббу не преувеличил опасность. Борозды, которые делали дорогу безопасной, почти исчезли, и хотя сама тропинка казалась достаточно материальной, ее внешний край стал вязким, как если бы камень превратился то что-то вроде лакричного мороженного, слишком давно вынутого из холодильника.