Винсент Бриджес - Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

• Название: Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
• Автор: Винсент Бриджес
• Издательство: М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 688 с., ил.
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12453-5

Архитектура является великой хроникой человечества. Предположение о том, что готические соборы — это книги по магии и алхимии в камне, было выдвинуто еще в XIX веке и с тех пор неоднократно подтверждено многими видными учеными и исследователями. Предчувствуя приближение глобальных перемен и пытаясь сохранить для будущих поколений сакральные оккультные знания о модели Вселенной и предназначении человечества. Посвященные сумели записать в камне информацию, способную помочь человечеству избежать гибели в мировом катаклизме, который, если верить древним пророчествам, должен произойти в этом веке.

Джэй Вайднер и Винсент Бриджес, изучив множество раннехристианских, каббалистических и гностических письменных источников, в том числе легендарную книгу загадочного Фулканелли «Тайны соборов», а также архитектурные памятники в разных частях света, утверждают: точную дату Апокалипсиса можно узнать, если найти ключ к древним посланиям, зашифрованным в орнаментах и фресках католических соборов и строений, дошедших до наших дней.

---

Флавий Валерий Константин, или Константин, был человеком, захватившим власть в империи вполне в духе традиции своих великих предшественников — Гая Юлия Цезаря и Октавиана Августа. Будучи сыном одного из четырех имперских «цезарей», назначенных последним великим императором-язычником — Диоклетианом, Константин прокладывал себе путь к власти через паутину политических интриг, возникших в результате отречения Диоклетиана от власти в 305 г. н. э. Вечером 27 октября 312 г. Константин ловким ходом запер в ловушку своего последнего соперника в борьбе за императорский престол — Максенция, люто ненавидевшего христиан. Произошло это на берегу Тибра, в местности Сакса Рубра (Красные скалы), и единственным путем к спасению оставался Мульвиев мост.

По сути, эта битва решила судьбы не только империи, но и христианства, которые отныне оказались тесно переплетены. Расставляя свои легионы накануне вечером перед сражением, Константин увидел в небе поразившее его видение: огромный пылающий крест и греческие слова еп toutoi nika, то есть «сим знаком победишь». В ночь перед битвой Константин видел сон, будто Христос явился ему и повелел водрузить пылающий крест на боевой штандарт[55]. Проснувшись, Константин позвал своего кузнеца. Он рассказал ему о своем сне и приказал спешно сделать новое знамя, на котором следовало укрепить две греческие буквы (X и Р), наложенные одна на другую в виде монограммы, как показано на ил. 3 3 А и 3 3 В.

Ил. 3.3. А. Символ (знамение), который Константин увидел в небе и изобразил его на своем боевом штандарте. В. Обратите внимание на его сходство с рисунком на алтарной плите. Луксор, II в. н. э. (Коптский музей, Каир.)

Под этим новым знаменем армия Константина сбросила легионы Максенция в Тибр, в водах которого большинство его воинов погибли. Константин победоносно вступил в Рим и был провозглашен императором Запада. Итак, Гог, или Гог и Магог, согласно еврейской эсхатологии — злобный правитель мира, по крайней мере номинально стал христианином.

Вскоре после своей победы, в начале 313 г., Константин встретился с императором Восточной империи, Луцинием, и издал эдикт, подтверждающий религиозную толерантность, провозглашенную одним из четырех «цезарей», или тетрархов, назначенных еще Диоклетианом, и распространявшуюся на все существовавшие в империи религии, в том числе и христианство. Это было концом длительной эпохи гонений и одновременно началом стремительного взлета влияния православного христианства.

К 323 г. Константину наконец удалось объединить военным путем обе половины империи. Вскоре он перенес столицу вновь сплотившейся империи в Византий, вскоре названный в его честь Константинополем. Православное христианство вскоре стало официальной государственной религией.

Константин, действуя в соответствии с откровением, данным ему в видении, одержал победу. По настоянию церкви в отношении Константина христианам следовало проявлять послушание и готовность к сотрудничеству. Императору нужна была универсальная религия, с помощью которой он мог бы духовно сплотить свою огромную империю, и христианству в этом смысле выпал счастливый билет.

Но едва лишь Константин дал официальное благословение православию, перед ним возникла новая угроза. Это была самая мощная и опасная ересь в истории христианства. Благочестивый и аскетически настроенный александрийский пресвитер по имени Арий поверг своего епископа в замешательство своим неправославным суждением о природе Христа. Арий утверждал, что Христос не во всем един с Богом-Творцом, а являет Собой лишь Логос, первое и наиболее совершенное из Божьих творений. Поскольку Христос реально жил во времени, то есть, другими словами, родился, жил и умер на кресте, Он не мог быть со-вечным Отцу. Его творение произошло неким таинственным образом, и поэтому Христос не единосущен Отцу. Что касается Святого Духа, то Он являлся Богом в еще меньшей степени, чем Христос, поскольку якобы был творением Христа и, таким образом, был вдвое дальше, чем Он, удален от сущности Божьей.

Епископ Александр, созвав собор, отлучил Ария и его последователей от церковного общения. Это вызвало настолько серьезные волнения на религиозной почве, что Константину пришлось лично вмешаться в церковные дела. В послании к обеим сторонам конфликта Константин объявил, что диспут при столь резком противостоянии — дело недостойное и опасное. Однако христианская церковь смотрела на этот вопрос иначе. Для церкви вопрос о единосущии или подобносущии, то есть понятиях, выражаемых греческим терминами homoousia и homoiousia, имел жизненно важное значение как с политической, так и с богословской точек зрения. Если Христос не был Богом, все здание христианских догм и постулатов рассыпается. А если в самой церкви произойдет разделение, ее ценность как института, способного сплотить империю, сводится на нет. Поэтому решение этой проблемы стало вопросом жизни и смерти для новой имперской идеологии.

Константин решил положить конец этому диспуту и в 325 г. созвал в Никее первый экуменический, или Вселенский, собор. Константин лично председательствовал на заседаниях собора, выслушивая прения сторон, и, по свидетельству Евсевия[56], «умерял неистовство противоборствовавших партий». Арий изложил свою точку зрения, но Афанасий Великий, искусный мастер богословских баталий, присланный александрийским епископом Александром, с исчерпывающей убедительностью доказал, что, если Христос и Дух Святой не обладают той же самой природой, что и Бог-Отец, это означает торжество политеизма. С этим епископы, присутствовавшие на соборе, согласились и приняли новый всеобщий Символ веры, в котором говорилось, что Троица едина по существу, то есть обладает единой сущностью.

Единство церкви было закреплено отлучениями и анафемами. С этого момента церковь, получив статус имперской, сама начинала эпоху преследований инакомыслящих. Все книги Ария и его единомышленников были сожжены. По императорскому указу укрывательство таких книг каралось смертной казнью. Итак, время Темных веков начало свой отсчет.

Константин, номинальный христианин и вполне реальный кандидат на роль Антихриста, вместо этого явил собой новую модель Христа имперской церкви, Христа-Пантократора, Христа — Повелителя всей Вселенной. Демиург неожиданно стал Мессией, и началась более чем тысячелетняя полоса духовных преследований и репрессий. Отныне вопрос о конце света сделался прерогативой церкви — как в вероучительном отношении, так и в конкретной практике.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ПРОСВЕЩЕННАЯ АСТРОНОМИЯ ДРЕВНОСТИ

_____________________________________ Еврейское просвещение

После воссоздания Богом Нового Иерусалима, о чем подробно рассказано в главах 21 и 22 книги Откровения, на берегах реки, несущей воду жизни, будет стоять Древо Жизни. Это свидетельствует о том, что новое небо и новая земля, обетованные Богом через Иоанна в книге Откровения, на самом деле мыслились как буквальное, материальное возвращение в Эдемский сад. Так, по крайней мере, думали хилиасты. Они видели в этом Божественном воссоздании Храма шанс приобщиться к невинным радостям и усладам человечества, очищенного от грехов. Хилиасты, вполне естественно, полагали, что поскольку во вновь воссозданном раю не будет Древа познания добра и зла, которое послужило первопричиной грехопадения человека, следовательно, в Новом Иерусалиме не будет и самого греха.

Ориген[57] и другие отцы ранней церкви отвергали подобную интерпретацию. Но даже им не удалось полностью вытеснить из ортодоксальной эсхатологии идею о преображенной реальности и преображенном теле. По мнению гностиков, такая реальность может быть искуплена или воскрешена к новой жизни в результате апокалипсической катастрофы. В этом смысле апокалипсис представлял собой нечто вроде шанса для искр света вновь возвратиться и влиться в Свет. И эта гностическая концепция сохранилась в основе ортодоксальных представлений об апокалипсисе.

Христианство возникло и сформировалось в результате политических волнений, вспыхнувших в Палестине в I в. н. э., который явился поистине апокалипсическим периодом истории еврейского народа. Христианство смогло стать универсальной религией лишь после того, как для иудеев наступил «конец света», когда, спустя шесть с половиной веков после взятия и разрушения Соломонова Храма войском Навуходоносора, римские легионы под командованием будущего императора Тита вновь разграбили и сожгли иерусалимский Храм, недавно отстроенный Иродом, а затем изгнали евреев из Израиля. Для изгнанников это действительно было концом света, куда более страшным, чем вавилонское пленение. Тогда примерно через поколение Кир Великий разрешил евреям возвратиться в Иерусалим.