Спиридон Вангели - Панталония — страна чудаков

• Название: Панталония — страна чудаков
• Автор: Спиридон Вангели
• Издательство: Hyperion
• Жанр: Сказка
• Год: 1990
• ISBN: 5-368-00910-0

В притчевом цикле известного молдавского писателя, лауреата Государственных премий СССР и ССР Молдова, читатель попадает в необыкновенную страну Панталонию, окружённую горами. Страна эта крошечная, но жители её - крошки - умеют постоять за свою честь и достоинство. Они весёлые и смышлёные, и каждый со своим характером. Крошки считают, что мужчина ценится по делам, а не по росту. Они даже уверены, что каждый крошка - великан.

---

Вечером колокол созвал всех крошек во дворец. Флорика дала всего кружку молока, но по капле всем крошкам хватило.

Крошки обрадовались ужасно. Каждому было интересно узнать, о ком из них думает король, ведь у одного дом непокрытый стоял, другому лошадь надо было купить…

В тот день крошки пораньше потушили лампы и легли спать. К полуночи многих из них разбудили мысли из королевской шляпы. В ночных рубашках выбегали они на улицу и пели-кричали на все голоса:

  Я славен. Я горжусь собою,
 Счастливей нет моей судьбы.
   Восходит солнце золотое
   Из дымовой моей трубы.

   Ликует вся моя держава,
   Когда усядусь я на трон,
 Тебе, любимый, слава, слава,
  Король великий — Талион!

Королева очень обрадовалась, когда услышала, как народ славит короля. Разбудила его, растолкала.

Он слушал, слушал, а потом сказал:

— Вот и прошла у меня голова, больше не болит. Спел песенку другой голос. Голос народа!

А крошки проснулись наутро с головной болью. Слова песенки они позабыли, помнили лишь мотивчик: «ла-ла-ла» да «ла-ла-ла!»

Вместе с мотивчиком остались у крошек и все прежние заботы.

— Чем крышу покрыть? — спрашивал один.

— На что лошадь купить? — думал другой.

А пастух королевский так и не стал советником по коровам. Пасёт он и сегодня корову Флорику и ходит без шляпы, а трость по-прежнему в лесу прячет.

Поэт

Ну и рассеянный был этот Груя.

Однажды пришёл домой с непокрытой головой. Где шапка — неизвестно.

Иоана подумала и пришила ему к воротнику петлю, а к шапке — пуговицу. Пристегнула, и на другой день пришёл Груя с шапкой на голове.

Всего лишь маленькая пуговица, — радовалась Иоана, — а шапка на месте.

Но тут она посмотрела Груе на ноги и ахнула: стоит он в одних носках! Где башмаки — неизвестно. А на улице метель и такой мороз, что под носом капли замерзают.

Через три дня ботинки прислали по почте, а ещё через день почтальон принёс Груе шарф и рукавицу. Так и жил этот рассеянный Груя.

Однажды пришёл к ним во двор один крошка и привёл собачку. Лохматую такую голодную собачку.

Груя говорит:

— Это не моя собака.

— Нет уж, дружок, твоя! Писал стихи про бездомную собаку?

— Писал.

— Тогда забирай. Разве ты не видишь — это внук той самой собаки! Такой же кудрявый.

Что было делать? Взял Груя собаку, построил ей конуру во дворе.

Через некоторое время пришёл другой крошка и привёл с собой хромого жеребёнка.

— Вот тебе, Груя, жеребёнок, — улыбнулся он.

— Я не держу лошадей.

— Ну, знаешь! — обиделся крошка. — Ты сейчас врёшь или когда стихи пишешь?

— Какие стихи?

— Про жеребёнка.

И крошка прочёл стихотворение наизусть.

— Не твоё?

— Моё.

— А раз твоё, значит, ты знал, что жеребёнок хочет стать лошадью.

Взял Груя жеребёнка. В баню его сводил, перевязал шарфом хромую ногу. Даже конюшню для жеребёнка построил. Большую конюшню. На вырост.

Груя покупал кобылье молоко, а Иоана кормила жеребёнка из соски. Жеребёнку особенно нравилось, когда Груя гладил его ладонью по спине и живот чесал.

Прошло зелёное лето, ушла осень, забрав с собой целый ворох жёлтых листьев. Наступила зима.

Жеребёнок стал конём. Он смотрел на падающие снежинки и думал, что это небесные деревья роняют белые листья. Мечтательный был этот жеребёнок и немного поэт.

А когда пришла весна и Груя в первый раз повёл своего коня в лес, тот ступал осторожно — фиалки обходил. Он думал, что это голубые глаза земли. Только маленькие.

— Эх, Груя, — говорила Иоана, — пахать бы тебе землю, да нет у тебя земли. Продать коня ты не можешь — он твой друг. Уж береги его, не забудь где-нибудь в лесу.

Груя страшно сердился:

— Конь — не шапка, не забуду.

И конь сердился, стучал копытом о землю — знал, конечно, что Груя его нигде не забудет, не потеряет. И хотелось гнедому сделать что-нибудь для Груи, что-нибудь особенное.

Однажды на краю деревни начался пожар. Пламя было видно издалека.

Груя схватил ведро, побежал на конюшню. Конь сразу понял: что-то стряслось.

— Ну, выручай, — сказал Груя и вскочил на коня.

Конь летел как ветер, и Груя первым примчался на пожар.

Когда потушили огонь и Груя вернулся к коню, гнедой его только по голосу и узнал — хозяин был чернее, чем дно казана. А ведро, конечно, где-то забыл.

Человек и конь, поэт и гнедой жили дружно, как братья.

Чтобы конь по ночам не скучал, Груя принёс в конюшню сверчка. Там было всегда тепло, и сверчок пел не переставая: кри-кри-кри! кри-кри-кри! Сверчок по глупости думал, что на дворе всё лето да лето.

Всё шло хорошо, но однажды скрипнула калитка — и во двор вошёл крошка Никита.

— Дядя Груя, — сказал он, — а ведь лошадка-то моя. Услыхал я, что она у вас живёт, вот и пришёл за ней. Сейчас самое время пахать, не самому же мне в плуг впрягаться.

Груя заволновался.

— Да мне же его жеребёнком привели! Постой, ведь это был твой брат Симион. Я жеребёнка еле выходил.

— Всё правда, — согласился Никита. — Я сам Симиону отдал жеребёнка, чтобы он его вырастил. А потом бы мы вместе пахали — у Симиона лошадь, и у меня лошадь.

— Так, значит, у тебя есть лошадь?

— А как же. Вон она, в вашей конюшне стоит. А что вы сомневаетесь? Вы деньги за него платили? Я только об этом спрашиваю.

— Мне Симион его даром отдал. Ну, ладно. Сколько же он стоит?

— Э, дядя Груя, теперь за него надо платить как за коня.

Опечалился Груя, да что делать Денег у него не было.

Вывел Никита коня из конюшни. Остался там теперь только сверчок.

С тех пор стал Груя из дому уходить. Встанет рано утром — и за порог.

Однажды прискакал посланник короля.

— Не знаю, где Груя, — пожала плечами Иоана.

— Немедленно найди его! Король вызывает! — приказал посланник. — Большая честь для него — будет писать стихи о королеве.

— Ладно, поищу, — сказала Иоана, а сама искать не стала.

Ждут Грую во дворце, а он не идёт.

— Ваше Величество, — сказал королю советник, — может, Груе пешком идти неудобно? Ведь у него лошади нет.

Король приказал послать за Груей белого жеребца.

На этот раз поэт оказался дома. Он погладил коня ладонью по спине, но садиться на него не стал. А стражнику передал записку для короля:

 По дворам я не шатаюсь,
     Честь мне дорога.
   Я поэт родного края,
     А не твой слуга!

В тот же день постучался к Груе тот самый крошка, у которого дом сгорел.

— Уходи, — шепнул он поэту, — в эту ночь за тобой придёт стража.

И стража пришла, да нашла только старый башмак и шапку с пуговицей. Хозяина и след простыл.

Хотели схватить Иоану. И её нет.

Решили арестовать щенка. Весь двор обыскали — нету щенка.

Побежали на конюшню — хоть сверчка схватить! Нет и сверчка.

Шапку-то Груя, конечно, позабыл, а вот друзей не оставил. Всех взял с собой и ушёл из страны Панталонии.

Он построил дом на самой высокой горе и стал в нём жить вместе с друзьями. С ним и по сей день живёт Иоана. Живы и щенок со сверчком.

Груя всё такой же рассеянный. Но ему помогают птицы — приносят всё, что он потеряет.

А стихи он пишет по-прежнему: сочинит стихотворение, запишет его на листке, а потом сложит бумажного голубя и запускает его вниз, в Панталонию:

 Пусть над вершиной ветер свищет —
     Я с вами, кто живёт внизу,
   Кто Фэт-Фрумоса всюду ищет,
       Ступая босиком в росу.

Старый орех

Рано утром проснулась птица, так рано проснулась, что некому было сказать «Доброе утро!». Все вокруг ещё спали. Вот сидела она и смотрела на звёзды одну за другой.

«Интересно, кто гасит звёзды?» — размышляла птица. Задумчивая она была.

Вдруг смотрит: из-за холма золотая трава подымается, солнце прорастает. Толкнула она в бок своего друга.

— Белый день на дворе. Вставай, пора гнездо убирать.

— Дай ещё поспать. У меня только один глаз проснулся.

Ну ладно, поспи, — сказала птица и залилась трелями у его уха: тюр! тюр! тюр! тюр-тюр!

Тут уж пришлось открыть и второй глаз. Лежал-лежал хозяин гнезда и вдруг поймал комара.

— Тьфу, — выплюнул его, — дымом от тебя пахнет.

Но, по правде говоря, жалко ему стало комара, он его и отпустил. Комар-то тоже был полусонный.

Потом хозяин гнезда побулькал каплей росы в клюве и проснулся окончательно. Сегодня у него было много дел: починить гнездо, в котором ветер сделал три дыры, помирить двух пташек, которые поссорились из-за червяка, да и притащить своей подруге хлебца из дому напротив. Там жила одна бедная женщина. Добрая.