Александр Житинский - Лестница. Плывун: Петербургские повести.

• Название: Лестница. Плывун: Петербургские повести.
• Автор: Александр Житинский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-93682-753-2

Новое сочинение Александра Житинского «Плывун» написано как своеобразное продолжение известной повести «Лестница», созданной сорок лет назад и имевшей хождение в самиздате, впоследствии переведённой на несколько языков и экранизированной «Мосфильмом» в 1989 году с Олегом Меньшиковым, Еленой Яковлевой и Леонидом Куравлёвым в главных ролях. Герою уже не около тридцати, как было тогда, а близко к семидесяти, но дом, в котором он живёт, по-прежнему полон загадок и опасностей…

Повесть "Лестница" в этом издании впервые печатается в первой авторской редакции. Именно в этом виде текст распространялся в ленинградском самиздате 70-х годов и был сокращен по требованию редакции при первой публикации в журнале "Нева" в 1980 году. В сокращенном виде повесть переиздавалась и в дальнейшем.

Иллюстрации Александра Яковлева

---

— Анну Кондратьевну? — спросил Пирошников, чтобы обозначить свое участие в разговоре.

— Ну! Она ж ее мать, этой… Не помню, как ее Надюшка называла. Вот что я думаю, как бы она нас не турнула отсюда, если придет.

— А бабка-то разрешила? — опять спросил Пирошников, удивляясь в душе, как мало взволновало его дядюшкино сообщение.

— Старуха-то? Да! Ей, говорит, на кухне привычней… Я чую, соседка — дама такая… Ты женат, нет? — спросил дядюшка без всякого перехода.

— Нет, — отрезал Владимир. — Давайте спать.

— Спать, так спать, — согласился дядюшка. — Ты, главное, не волнуйся. Все будет в порядке, вот увидишь.

Пирошников повернулся к стене и уже минуты через три услышал, что дядюшкино посапывание начинает переходить в храп. Сначала храп то и дело срывался, но потом, после затяжного и мощного периода, установился окончательно, все более и более нервируя Пирошникова. Наш герой залез с головой под одеяло, но эффекта не добился. Раздосадованный, он сел на кровати и с ненавистью посмотрел в дядюшкину сторону. «Вот черт, — подумал Пирошников, — нигде нет покоя!» Он осторожно добрался до гипсовой фигуры, сунул голые ступни в ботинки и ощупью нашел в кармане пиджака сигареты. Кляня дядюшку, молодой человек вышел в коридор, где была тьма кромешная; выставив вперед руки, добрался до старухина комода и уселся на нем, предварительно сдвинув кружевную накидку. Здесь дядюшкин храп был почти не слышен. Пирошников закурил. На миг пламя спички осветило коридор, качнуло длинными тенями и погасло. Теперь лишь красный огонек сигареты освещал пальцы Пирошникова, когда тот затягивался.

О чем думал молодой человек, сидя в коммунальном коридоре, трудно сказать. Я полагаю, никакого четкого направления мыслей у него не было. Так, неясное брожение и вспышки воспоминаний. Да и это вскорости было прервано каким-то подозрительным шумом; раздались глухие голоса, и Пирошников услышал, как в замочной скважине входной двери поворачивается ключ. Наш герой мигом потушил сигарету об комод и собрался уже бежать к своему ложу, как вдруг лязгнула дверная цепочка и женский голос за дверью раздраженно произнес: «Опять! Ну ладно же!» Пирошников понял, что дверь замкнута на цепочку и женщина не может войти в квартиру, хотя и имеет ключ. Он спрыгнул с комода и намеревался уже, несмотря на свой ночной вид, снять цепочку, но тут рядом с ним что-то прошелестело, так что он отпрянул и прижался к стене, что-то звякнуло, скрипнуло, и Пирошников сообразил, что дверь открыла бабка Нюра.

— Сколько раз я тебе говорила! — прошипел тот же голос. — Совсем из ума выжила! Что же ты, не знала, что меня еще нет?

— Запамятовала, ох, запамятовала, — виновато бормотала старушка, а какой-то мужской, удивительно знакомый Пирошникову голос прошептал:

— Лара, пожалуйста, тише. Я не хочу…

— Накурено, как в кабаке. Что тут происходит? — опять сказала женщина.

— Гости, гости… — отвечала бабка, отодвигаясь, чтобы пропустить пришедших, и едва не касаясь Пирошникова, который не дыша распластался по стене и с ужасом ожидал своего обнаружения.

— Что за гости? — раздраженно спросила женщина.

— Я же тебе говорил, — мягко ответил мужчина. — Завтра ты его увидишь.

— Ты уверен, что он еще здесь?

— Что за вопрос? Конечно… Ну пойдем. Может проснуться она.

Пирошников, несмотря на полную темноту, почувствовал, что при последних словах мужчины, в котором наш герой узнал уже бывшего Наденькиного мужа Георгия Романовича, имевшего с ним сегодня беседу… да! при последних его словах женщина вздернула плечо и скривила рот. Видимо, слишком близко к нему находилась женщина, так что даже запах ее волос уловил Пирошников, но, по счастью, сам он обнаружен не был. Вновь пришедшие добрались до своей двери, старушка бесшумно исчезла из коридора, словно испарилась, в комнате Ларисы Павловны, Наденькиной соседки (да, да, это она!) зажегся свет, выхватив из темноты полосу в коридоре, и дверь закрылась, только щель под нею осталась единственным ярким объектом, притягивавшим взгляд.

Наш герой перевел дух и на цыпочках отправился к себе, где по-прежнему богатырски спал дядюшка. Решив не церемониться более, Пирошников подошел к нему и, предварительно ощупав для определения местоположения головы, попытался повернуть на другой бок. Дядюшка встрепенулся, пробормотал: «А?.. Что?..» — но послушно повернулся и храпеть на какое-то время перестал. Воспользовавшись передышкой, молодой человек юркнул в постель и успел-таки заснуть до возобновления концерта, правда, весьма непрочным и беспокойным сном.

Именно тут начинаются мои затруднения в описании завершающего, так сказать, отрезка ночи. Дело в том, что во время оного имел место еще один странный довольно-таки эпизод, но вот приснился он нашему герою или произошел в действительности, сказать точно я не могу. Поэтому мне придется целиком довериться восприятию Пирошникова и передать его так, как увидел молодой человек. Вполне возможно, что сон и явь здесь перепутаны, однако все по порядку.

Пирошников осуществил прикосновение к своей ноге и тотчас услышал шепот: «А! Черт! Здесь кто-то есть!» — а вслед за тем тихий и долгий смех женщины, который показался Пирошникову пьяным смехом. Высунув нос из-под одеяла, он и вправду обнаружил в комнате запах винного перегара и постороннее движение, которое совершалось в абсолютной тишине, не нарушаемой, как прежде, дядюшкиным храпом. Раздались какие-то шаги, потом что-то тяжело и мягко упало, по всей вероятности, опрокинулся дядюшкин стул с одеждой, на что последовало ругательство. Затем на фоне слабо светящегося окна наш герой увидел пришельцев — высокого человека в шапке пирожком и женщину, которую тот держал за плечи. Фигуры стояли несколько нетвердо, мужчина положил голову на плечо подруги и что-то шептал ей, а затем, поспешно сняв с себя пальто, широким жестом кинул его на пол тут же под окном. Сбросив с головы и шапку, он, видимо, занялся одеждой женщины, поскольку Пирошников заметил некоторую борьбу; даже сопение и отдельные междометия донеслись до его кровати. Парень (достаточно молодой, как определил по некоторым признакам наш герой, и движениями напоминавший самого Пирошникова) притянул женщину за шею к себе и принялся целовать ее в лицо, не забывая, впрочем, стаскивать с нее пальто, которое вскорости бесшумно упало вниз. Однако это не удовлетворило ночного посетителя, и он продолжал лихорадочные действия, в результате которых через некоторое время во мраке комнаты блеснули белые плечи женщины, а потом и вся она высветилась бледным пятном. Притаившийся Пирошников заметил, что на последних этапах этого разоблачения женщина активно помогала парню, расстегивая труднодоступные пуговицы. Покончив с ними, она опустилась на брошенную одежду и скрылась из глаз Пирошникова, а парень, попутно успевший сдернуть и с себя кое-что, тоже нырнул под обрез подоконника, сделавшись невидим.

Однако!.. Сердце Пирошникова стучало, казалось, на всю комнату, ему вдруг мучительно стыдно сделалось собственного любопытства и волнения, а также того, что не может он с ними справиться, как полагалось бы человеку интеллигентному. Но главное даже не в этом. В тот момент, когда пришедший молодой человек скрылся из глаз, провалившись под окно, наш герой ощутил спиною обжигающее прикосновение ребер батареи отопления, и это телесное воспоминание разом восстановило в памяти точно такой же эпизод, произошедший с ним самим когда-то. Сейчас он не мог с уверенностью вспомнить ни квартиры, где это происходило, ни лица женщины, которая с ним тогда была, ни даже ее имени, но этот ожог, и неразбериха тряпок на полу, и жесткие половицы, и прерывистое дыхание, и стыд, смешанный с удовольствием, — все это всплыло с поразительной отчетливостью и заставило нашего героя, посмотревшего теперь со стороны на подобную сцену, спрятаться с головою под одеяло, чтобы не слышать происходящего под окном.

В другое время и при других обстоятельствах он отнесся бы к этому спокойнее и даже с иронией, но сегодня, доведенный до отчаянья лестницей и совсем недавно испытавший прикосновение истинной, как ему показалось, любви, наш герой, забыв о тех двоих, барахтающихся в тряпках под окном, вспоминал тот случай и другие похожие случаи — вспоминал с очевидной потребностью любить и со столь же очевидной ненавистью к своему прошлому, довольствовавшемуся дешевыми заменителями.

Здесь увидел он и лицо бывшей своей возлюбленной Тани таким, как представилось оно в последнем его сне, а увидев его, он, кажется, впервые понял, что и там, и там не было того, к чему он стремился. Мелькнула на миг и Наташа, и еще бог знает что закружилось в голове, пока мысли нашего героя не были остановлены знакомым и почти родственным уже возгласом дядюшки: