Мария Потурцин - Жанна дАрк

• Название: Жанна дАрк
• Автор: Мария Потурцин
• Жанр: История

---

На Большой улице, в доме господина Буше, который был казначеем находившегося в плену герцога Орлеанского, для девушки была подготовлена комната, на столе ее ожидал ужин, а казначейша, то и дело извиняясь, просила ее удовольствоваться тем немногим, что она предлагает, ведь в осажденном городе вряд ли найдешь жареное мясо и сало, не говоря уже о более изысканных блюдах. К ее большому огорчению, Жанна так и не отведала ни одного из лучших блюд, она налила воду в кубок с вином, обмакнула в разбавленное вино два куска хлеба и захотела спать.

Госпожа Буше, наследница старинного патрицианского рода, не упустила представившейся ей возможности помочь Жанне снять доспехи.

- Как Вы выдерживаете, - удивилась она. - Столько железа на теле, я бы от этого умерла.

Простодушная женщина и не подозревала, что Жанне пришлось вынести шесть дней и ночей, не снимая ни одного из доспехов, что крайне изумило всех ее товарищей по оружию. Казначейша жаловалась на то, что их жизнь с каждым днем все более напоминает ад, а не чистилище, но мужчины этого не понимают, иначе бы они нашли выход.

- Но большие господа, видите ли, живут за счет того, что платим мы, простые граждане. Разумеется, король тоже бедный человек. Верно ли, что он взял взаймы колыбель для своего ребенка? И что повара дают ему еду в долг? Нам сказали, он и королева едят только овечьи хвосты. Правда, у нас нет и этого. Вы только подумайте, ни тебе козленка к Пасхе, ни салата, а вниз по реке у нас были такие прекрасные сады. Наш салат был знаменит, Вы можете спросить где угодно.

Жанна никогда не произносила длинных речей, но сегодня вечером была еще молчаливее, чем обычно. Казначейша же, как только ее увидела, стала говорить без умолку. Лишь когда тяжелая работа была завершена и Жанна сняла с себя доспехи, она, наконец, ответила:

- Утешьтесь, госпожа Буше, осада скоро прекратится. Лицо казначейши осветила улыбка.

- Дай Бог. А теперь доброй ночи, Дева Жанна. Вы не возражаете, если будете спать вместе с моей Шарлоттой? Ребенок во сне не ворочается, а у нас только две кровати, на другой спим мы с мужем.

Что снилось Жанне, и о чем она могла думать под крышами города, чье имя впоследствии стала носить? Маленькая девочка Шарлотта спала, а сама она не раскрыла секрета половины своей жизни, пожалуй, даже большей ее части.

На следующий день Орлеанский Бастард совещался со своими приближенными. Этой же ночью он хотел отправиться в Блуа просить о помощи, чтобы вернуться только вместе с войском. Все согласились с его предложением, никто не доверял королю, шесть месяцев назад

бросившему город на произвол судьбы. Если все командиры давали честное слово, то разве у Карла не было других советников, которых он мог бы выслушать?

- В казне шестьсот турнезских фунтов, этого вам пока хватит. Если все будет хорошо, через четыре дня я вернусь к вам с армией.

Только одному человеку по имени де Гамаш что-то не понравилось.

- Вы хотите оставить город, когда годоны стоят у его стен? - спросил он Бастарда.

- Нет, с вами останется Дева.

- Как, мы должны слушаться глупую бабенку из низшего сословия? возразил Гамаш, покраснев от гнева.

Жан Орлеанский тяжело вздохнул. Нелегко было убедить Жанну не ехать с ним, а оставаться в городе, как своеобразный залог спасения. А девушка, поняв, что и часа не проходит без того, чтобы о ней не спрашивали, не хотели бы ее видеть и говорить с ней, в конце концов согласилась. Теперь ему чинили препятствия его же люди.

- Гамаш, она не глупая бабенка, в Блуа под ее командованием стоит войско.

- Я ведь рыцарь и буду подчиняться только благородному господину, а не девице, которая раньше была Бог знает кем.

К его несчастью, тут же отворилась дверь и вошла Жанна, одетая сегодня в красно-зеленый камзол, эти цвета символизировали Орлеан. Бастард низко поклонился.

- Только что я сообщил господам, что еду в Блуа, а Вы остаетесь в городе. Мне хотелось бы быть уверенным, что армия...

- Армия подойдет, можете об этом не беспокоиться, - девушка говорила с такой уверенностью, что собравшиеся мужчины удовлетворенно кивали, только господин де Гамаш еще раз что-то проворчал.

- Прекратите! - прикрикнул на него Орлеанский Бастард. - Просите у Девы прощения.

Гамаш поклонился, тяжело упав на колено, девушка подняла его, они обнялись, как было приказано, но видно было, что делали они это без большого удовольствия. А ночью командующий Орлеанской крепостью отправился в Блуа.

С тех пор, как Жанна надела доспехи, она впервые могла делать все, чего ни пожелала бы. Везде, где бы она ни появлялась, за ней следовали новые и новые удивляющиеся, любопытные, сочувствующие, но к мессе она обычно ходила как простая горожанка, в сопровождении только своего пажа Жюля, и с ним же возвращалась в дом казначея. К вечеру она потребовала, чтобы ей открыли восточные ворота, она должна была выехать за городские стены, чтобы осмотреть укрепления "годонов". Конечно, она поехала не одна, ее сопровождала пестрая толпа, рядом с Девой люди хотели наверняка убедиться, что она избрана Господом. В первый раз за долгие месяцы жители видели город с внешней стороны стен. Вероятно, англичане не придали особого значения небольшому скоплению людей, во всяком случае, как только девушка объявила, что она осмотрела все, что представляется ей важным, всем удалось беспрепятственно вернуться.

Затем ей предстояло диктовать письмо, что было нелегкой работой. Ее собственный писарь (а им был Паскерель, монах августинец, которого архиепископ Реджинальд рекомендовал ей в качестве духовника), уехал в Блуа вместе с Бастардом, но в большом городе найти писарей оказалось просто. Письмо было кратким, в нем говорилось, что англичане должны тотчас же снять осаду, в противном случае они подвергнутся такому штурму, что вынуждены будут отступить. Она подписалась "JEHANNE"- единственное слово, которое она могла написать, - и поручила двум герольдам передать письмо главнокомандующему англичан лорду Суффолку. Одного из герольдов, Гийенна, англичане заковали в кандалы, ему сказали, что он будет сожжен как посланник ведьмы, но, к счастью, у осаждавших пробудились угрызения совести, и герольда отправили в Парижский университет для дознания, а прежде чем пришел ответ, ситуация существенным образом изменилась. Другому герольду повезло больше, он вернулся и передал ответ англичан, в котором говорилось, что Жанна должна идти домой и пасти своих коров, в противном случае ее сожгут. Он сообщил, что английские рыцари вне себя от ярости.

"Если Сюффора покинул Господь, то я должна попытаться поговорить с Классидасом", - подумала Жанна. На самом деле Сюффор звался Суффолк, а Классидас - Гласдейл, но французы переиначивали имена и фамилии всех "годонов", их не могли выговорить, чуть-чуть не приукрашивая на французский лад.

Перед гарнизоном английской крепости Турель, насчитывавшим пятьсот человек, в вечерних сумерках стояла небольшая фигурка в сияющих доспехах; она находилась на расстоянии выстрела из лука от открытых южных ворот и разрушенного моста и кричала так громко, что все, кто знал французский язык, ее понимали:

- Сдавайтесь, англичане, пока не поздно!

Англичане только что поужинали и были скорее в шутливом, чем в гневном настроении. Сам Гласдейл, комендант крепости Турель, посмотрел на Жанну через одну из бойниц. "Жаль, что мы не можем взять ее к себе сегодня вечером, ей-Богу, завтра она уже не была бы девственницей", - сказал он своим приближенным.

- Классидас! Кончилось время англичан под Орлеаном! Если Вы не уйдете отсюда, то погибнете. Я сожалею обо всех Вас, - кричала Жанна.

В крепости раздался громовой хохот. А из бойниц доносилось:

- Пастушка! Молочница! Мы тебя поджарим, маленькая потаскушка!

- Вы лжете! - воскликнула Жанна в ответ, затем она повернулась, и за ней закрылись ворота.

У жителей Орлеана камень упал с души. Господь парализовал "годонам" руки, пусть даже не подлые рты, а то Жанну, страшно подумать, могли поразить стрелой только из-за ее жалостливого сердца. Конечно, в Евангелии сказано о том, что люди должны любить своих врагов, но во всем Орлеане не нашлось бы ни одного человека, который стал бы сострадать "годонам", даже если бы все они умерли. Зачем они пришли во Францию, почему они не возвращались в свою страну?

И все же дела обстояли не так, как думали французы. Не только жажда господства и добычи, не только результаты тяжелых восьмидесяти военных лет удерживали англичан во Франции. Они любили эту страну, как немцы на протяжении всего Средневековья любили Италию и проливали за эту землю кровь. Их отцы и деды женились во Франции или находили там смерть, часть английского языка происходит от норманнского диалекта. Подобно тому, как немецкие короли получали воспитание в Италии, а рождались где-нибудь между Альпами и Сицилией, так и для английских королей родиной и колыбелью была Франция. Норманны до того, как они покорили Британию, строили дома, сеяли хлеб, правили и научились молиться Христу на берегах Сены. В течение шести столетий они плавали то в Англию, то во Францию, канал был для них чем-то вроде рва, пересечь который легче, чем альпийские перевалы. Наступила новая эпоха, и уже никто не помнил, что годы становления англичан прошли на материке. Жанна также не знала этого. Когда она совершала свои подвиги, то это было во имя Франции, лишь более поздним эпохам удалось понять, что она служила ангелу, стоящему над всеми народами.