Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

• Название: Алый Рубин. Любовь через все времена
• Автор: Керстин Гир
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

— Иногда можно подумать, что ты превратился в невидимку, правда? — сказала тётушка Мэдди. — По крайней мере, периодически услышать «до свиданья» или «привет» было бы неплохо… Или, к примеру, «дорогая Мэдди, не было ли у тебя видения, которое бы нам помогло?».

— У тебя было видение?

— Нет, — ответила тётушка Мэдди. — Слава Богу, не было. У меня после видений ужасный голод, а я и так слишком жирная.

— Кто такие де Вильерсы? — спросила я.

— Толпа заносчивых хлыщей, если хочешь знать моё мнение, — ответила тётушка Мэдди. — Сплошь адвокаты и банкиры. Владеют частным банком в Сити. У нас там есть счета.

Это звучало абсолютно не мистически.

— А какое отношение они имеют к Шарлотте?

— Скажем так, у них те же проблемы, что и у нас.

— Какие проблемы? — Они тоже должны жить под одной крышей с тиранствующей бабушкой, злобной тётей и заносчивой кузиной?

— Ген перемещения во времени, — пояснила тётушка Мэдди. — У де Вильерсов он передаётся по наследству по мужской линии.

— То есть у них дома тоже есть своя Шарлотта?

— Её мужской вариант. Насколько я знаю, его зовут Гидеон.

— И он тоже дожидается, когда у него закружится голова?

— У него это уже было. Он на два года старше Шарлотты.

— То есть он уже два года бодро прыгает по прошлому?

— Надо полагать.

Я попробовала свести новую информацию с тем, что уже знала. Но поскольку тётушка Мэдди была сегодня исключительно словоохотлива, то я через пару секунд возобновила свои вопросы.

— А что такое хроно… хрони…?

— Хронограф! — тётушка Мэдди закатила глаза. — Это своего рода аппарат, с помощью которого носители гена — и только они! — могут перемещаться в определённое время в прошлом. Как-то связано с кровью.

— Машина времени? — Заправляемая кровью? Ничего себе!

Тётушка Мэдди пожала плечами.

— Без понятия, как эта штука функционирует. Ты забываешь, что я знаю только то, что мне случайно удаётся услышать, когда я тут сижу и делаю вид, что меня нет. Всё это строго секретно.

— Да. И очень сложно, — откликнулась я. — А почему они вообще решили, что ген унаследовала Шарлотта? И почему он у Шарлотты, а не, скажем… хм… у тебя?

— У меня его, слава Богу, быть не может, — ответила она. — Мы, Монтрозы, всегда были с чудинкой, но этот ген попал в семью только с твоей бабушкой. Поскольку мой брат непременно хотел на ней жениться. — Тётушка Мэгги ухмыльнулась. Она была сестра моего покойного дедушки Люкаса.

Поскольку у неё никогда не было мужа, она ещё в молодости переехала к брату и стала вести хозяйство.

— Впервые я услышала об этом гене после свадьбы Люкаса и Аристы. Предыдущей носительницей гена по Шарлоттиной линии была дама по имени Маргрет Тилни, которая, в свою очередь, была бабушкой твоей бабушки Аристы.

— И Шарлотта унаследовала ген от этой Маргрет?

— О нет, сначала его унаследовала Люси. Бедная девочка.

— Что за Люси?

— Твоя кузина Люси, старшая дочь дяди Гарри.

— А! Эта Люси. — Мой дядя Гарри, который из Глочестершира, был намного старше Гленды и моей матери. Его трое детей давно выросли. Младшему из них, Давиду, уже стукнуло 28, и он был лётчиком на Бритиш Эйрвэйз. Что, однако, не означало, что мы имели доступ к более дешёвым билетам. Дженет, средний ребёнок, сама уже была матерью двух детей — маленьких проказниц по имени Поппи и Дэйзи. Старшую, Люси, я не знала. И о ней самой не знала почти ничего. В семье предпочитали Люси не упоминать. Она была заблудшей овцой семейства Монтрозов. В семнадцать лет сбежала из дома и с тех пор не давала о себе знать.

— Значит, Люси тоже носительница гена?

— О да, — ответила тётушка Мэгги. — Здесь творилось чёрт-те что, когда она исчезла. С твоей бабушкой чуть не случился инфаркт. Был ужасный скандал. — Она так резко затрясла головой, что её кудряшки разлетелись во все стороны.

— Могу себе представить. — Я подумала о том, что произойдёт, если Шарлотта запакует чемоданы и попросту смоется.

— Нет-нет, не можешь. Ты ведь не знаешь, при каких драматических обстоятельствах она исчезла и как это было связано с тем юношей… Гвендолин! Вынь палец изо рта! Что за отвратительная привычка!

— Извини. — Я совершенно не заметила, что начала грызть ногти. — Это из-за волнения. Я так многого не понимаю…

— Со мной то же самое, — заверила меня тётушка Мэдди. — Я слышу про всё это с пятнадцати лет. К тому же у меня есть дар мистерий. Все Монтрозы обожают тайны. Так было всегда. Только поэтому мой несчастный брат женился на твоей бабушке. Вряд ли её обворожительный шарм стал тому причиной, поскольку его у неё сроду не было. — Она сунула руку в жестянку с леденцами и разочарованно вздохнула — жестянка была пуста. — Ах Боже мой, я боюсь, что у меня от них зависимость.

— Я быстренько сбегаю в «Селфриджес» и куплю тебе новых, — сказала я.

— Ты мой самый любимый ангелочек. Поцелуй меня и надень плащ, идёт дождь. И больше никогда не грызи ногти, слышишь?

Поскольку мой плащ всё ещё висел в школьном шкафчике, я надела мамин дождевик в цветочки и натянула на голову капюшон. Когда я вышла из дома, мужчина в чёрном как раз закуривал сигарету. Повинуясь внезапному импульсу, я кивнула ему и сбежала вниз по лестнице.

Он не кивнул в ответ. Ну естественно.

Вот болван. Я побежала в направлении Оксфорд стрит. Дождь лил как из ведра — мне надо было надеть не только дождевик, но и резиновые сапоги. Моя любимая магнолия на углу улицы печально опустила свои роскошные цветы. Я ещё не успела до неё добраться, как угодила в три лужи. Когда я собиралась обойти четвёртую, меня форменным образом сбило с ног. В животе вновь закрутились американские горки, а перед глазами вместо улицы расплылась грязная река.

Ex hoc momento pendet aeternitas.

(В этот момент раскрывается вечность).

Надпись на солнечных часах в Миддл Темпле, Лондон.

3

Когда у меня перед глазами вновь прояснилось, за угол как раз заворачивал старинный автомобиль, а я сама стояла на коленях на тротуаре и тряслась от ужаса.

С этим тротуаром было что-то не так. Он странно выглядел. И вообще за последнюю секунду всё изменилось.

Дождя не было, но дул ледяной ветер и резко потемнело — стало почти как ночью. На магнолии не было видно ни цветов, ни листьев. Я не была уверена, есть ли на месте сама магнолия.

Колья окружавшего её заборчика отливали позолотой. Я могла поклясться, что вчера они были чёрные.

Из-за угла появился ещё один старинный автомобиль. Странная конструкция с большими колёсами и блестящими спицами. Я поглядела вдоль тротуара — лужи исчезли. А также дорожные знаки. Зато мостовая была кривая и бугристая. Уличные фонари тоже выглядели совершенно иначе, их желтоватый свет едва доставал до ближайших домов.

Где-то в глубине моего сознания забрезжила жуткая догадка, но я всё ещё не была к ней готова. Поэтому я постаралась отдышаться, а потом снова огляделась, на сей раз более основательно.

Окей, по большому счёту изменилось не очень многое. Большинство домов выглядело как обычно. Правда, вон там исчезла кондитерская, где мама всегда покупала вкусные пирожные «Принц Уэльский», а этот угловой дом с массивными колоннами я видела впервые.

Проходящий мимо мужчина в чёрном пальто и шляпе неодобрительно на меня покосился, но не сделал никакой попытки заговорить или помочь. Я поднялась и отряхнула грязь с колен.

Моя жуткая догадка медленно, но верно превращалась в ужасную уверенность. Да и перед кем мне было притворяться, что всё в порядке?

Я не попала на ралли старинных автомобилей. И магнолия не сбросила внезапно свои цветы и листья. И хотя я бы многое отдала за то, чтобы из-за угла вдруг появилась Николь Кидман, здесь не проходили съёмки фильма по Генри Джеймсу.

Я знала точно, что произошло. Я просто это знала. И ещё я знала, что здесь какая-то ошибка.

Я перенеслась в другое время.

Не Шарлотта. Я. Кто-то крупно ошибся в расчётах.

У меня начали клацать зубы. Не только от волнения, но и от холода. Было страшно холодно.

«Я бы знала, что делать», — прозвучали в моих ушах слова Шарлотты. Конечно, Шарлотта знала. Но мне этого никто не объяснил.

Я стояла на углу улицы, дрожа и стуча зубами, и позволяла прохожим на меня пялиться. Прохожих было не очень много. Мимо меня прошла молодая женщина в пальто до пят и с корзиной подмышкой, а за ней мужчина в шляпе и пальто с поднятым воротником.

— Извините, — сказала я. — Вы случайно не скажете, какой у нас сейчас год?

Женщина сделала вид, что не слышит, и ускорила шаг.

Мужчина покачал головой.

— Бесстыдство, — пробурчал он.

Я вздохнула. На самом деле от этой информации было мало толку. Какая разница, попала ли я в год 1899 или же в 1923?