Евгений Брандис - Незримый мост

• Название: Незримый мост
• Автор: Евгений Брандис
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Сборник научно-фантастических и приключенческих повестей и рассказов ленинградских писателей (Г. С. Мартынов. А. И. Шалимов, Б. Н. Стругацкий и А. Н. Стругацкий, А. А. Щербаков и др.). Авторы рассказывают о встречах ученых Земли с инопланетянами, о поисках и открытиях, направленных на справедливое и мирное содружество человечества.

Содержание:

Встречи с будущим. Евгений Брандис

Георгий Мартынов. Незримый мост. (Печатается с сокращениями)

Ольга Ларионова. Подсадная утка

Игорь Росоховатский. Ураган

А. Балабуха. Равновесие

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Парень из преисподней

Игорь Смирнов. Черный ромбоэдр

Александр Шалимов. Кто нажмет на «стоп-кран»?

Аскольд Шейкин. Зеленый остров

Александр Щербаков. Змий

Александр Житинский. Эффект Брумма

Александр Хлебников. Невероятный выдумщик

Александр Шалимов. Неудачный эксперимент

Игорь Росоховатский. Рассеянность Алика Семина

Александр Щербаков. Рабочий день

А. Балабуха. Цветок соллы

Рисунки Л. Рубинштейна

---

— Стоять не шевелясь!

Они разом повернулись ко мне и застыли. Я стоял на полусогнутых, приподняв ствол автомата, — это на тот случай, если кто-нибудь из них вдруг прыгнет на меня через все десять метров, которые нас разделяют, и тогда я встречу его в воздухе.

— Я хочу домой, Корней, — сказал я. — И вы меня сейчас туда заберете. Без всяких разговоров и без всяких отсрочек…

В рассветных сумерках лица их были очень спокойны, и ничего на них не было, кроме внимания и ожидания, что я еще скажу. И краем сознания я отметил, что Корней остался Корнеем, а Голубой Дракон остался голубым Драконом, и оба они были опасны. Ох, как они были опасны!

— Или мы туда отправимся вместе, — сказал я, — или туда не отправится никто. Я вас тут обоих положу и сам лягу.

Сказал и замолчал. Жду. Нечего мне больше сказать. Они тоже молчат. Потом Голубой Дракон чуть поворачивает голову к Корнею и говорит:

— Этот мальчишка… а-а… совершенно забылся. Может быть, мне взять его с собой? Мне же нужен… а-а… денщик.

— Он не годится в денщики, — сказал Корней, и на лице его ни с того ни с сего вдруг появилось то самое выражение предсмертной тоски, которое озадачило меня в первый раз еще в госпитале.

Я даже растерялся.

— Мне надо домой! — сказал я. Как будто прощения просил.

Но Корней уже был прежним.

— Кот, — сказал он. — Эх, ты, котяра… гроза мышей!

Глава 8

Гаг продрался через последние заросли и вышел к дороге. Он оглянулся. Ничего уже нельзя было разобрать за путаницей гнилых ветвей. Лил проливной дождь. Смрадом несло из кювета, где в глиняной жиже кисли кучи какого-то зловещего черного тряпья. Шагах в двадцати, на той стороне дороги, торчал, завалившись бортом в трясину, обгорелый бронеход — медный ствол огнемета нелепо целился в низкие тучи. Гаг перепрыгнул через кювет и по обочине зашагал к городу. Дороги как таковой не было. Была река жидкой глины, и по этой жиже навстречу, из города, поминутно увязая, тащились запряженные изнемогающими волами расхлябанные телеги на огромных деревянных колесах, и закутанные до глаз женщины, поминутно оскальзываясь, плача и скверно ругаясь, неистово молотили волов по ребристым бокам, а на телегах, погребенные среди мокрых узлов, среди торчащих ножками стульев и столов, жались друг к другу бледные золотушные ребятишки, как обезьяны под дождем — их было много, десятки на каждой телеге, и не было в этом плачевном обозе ни одного мужчины…

На сапогах уже налипло по пуду грязи, дождь пропитал куртку, лил за воротник, струился по лицу. Гаг шагал и шагал, а навстречу тянулись беженцы, сгибались под мокрыми тюками и ободранными чемоданами, толкали перед собой тележки с жалкой поклажей, молча, выбиваясь из последних сил, давно, без остановок. И какой-то старик со сломанным костылем на коленях сидел прямо в грязи и монотонно повторял без всякой надежды: «Возьмите ради бога… Возьмите ради бога…» И на покосившемся телеграфном столбе висел какой-то чернолицый человек со скрученными за спиной руками…

Он был дома.

Он миновал застрявший в грязи военный санитарный автофургон. Водитель в грязном солдатском балахоне, в засаленной шапке блином, приоткрыв дверцу, надсадно орал что-то неслышное за ревом двигателя, а у заднего борта в струях грязи, летящих из-под буксующих колес, бестолково и беспомощно суетились маленький военврач с бакенбардами и молоденькая женщина в форме, видимо медсестра. Проходя мимо, Гаг мельком подумал, что только этот автомобиль направляется в город навстречу общему потоку, да и он вот застрял…

— Молодой человек! — услышал он. — Стойте! Я вам приказываю!

Он остановился и повернул голову. Военврач, оскальзываясь, нелепо размахивая руками, бежал к нему, а следом кабаном пер водитель, совершенно озверелый, красно-лиловый, квадратный, с прижатыми к бокам огромными кулаками.

— Немедленно извольте нам помочь! — фальцетом закричал врач, подбегая. Весь он был залит коричневой жижей, и непонятно было, что он мог видеть сквозь заляпанные стеклышки своего пенсне. — Немедленно! Я не позволяю вам отказываться!

Гаг молча смотрел на него.

— Поймите, там чума! — кричал врач, тыча грязной рукой в сторону города. — Я везу сыворотку! Почему никто не хочет мне помочь?

Что в нем было? Старенький, немощный, грязный… А Гаг почему-то вдруг увидел перед собой залитые солнцем комнаты, огромных, красивых, чистых людей в комбинезонах и пестрых рубашках, и как вспыхивают огни «призраков» над круглой поляной… Это было словно наваждение.

— Р-разговаривать с ним, с заразой! — прохрипел водитель, отодвигая врача. Страшно сопя, он ухватил автомат за ствол, выдернул его у Гага из-под мышки и с хрюканьем зашвырнул в лес. — Вырядился, супчик, змеиное молоко… А ну!

Он с размаху влепил Гагу затрещину, и доктор сразу же закричал:

— Прекратите! Немедленно прекратите!

Гаг покачнулся, но устоял. Он даже не взглянул на водителя. Он все глядел на врача и медленно стирал с лица след удара. А врач уже тащил его за рукав.

— Прошу вас, прошу… — бормотал он. — У меня двадцать тысяч ампул. Прошу вас понять… Двадцать тысяч! Сегодня еще не поздно…

Да нет, это был алаец. Обыкновенный алаец-южанин… Наваждение. Они подошли к машине. Водитель, бурча и клокоча, полез в кабину, гаркнул оттуда: «Давай!», и сейчас же заревел двигатель, и Гаг, встав между девушкой и врачом, изо всех сил уперся плечом в борт, воняющий мокрым железом. Завывал двигатель, грязь летела фонтаном, а он все нажимал, толкал, давил и думал: «Дома. Дома…»

Игорь Смирнов Черный ромбоэдр

1

После осмотра места происшествия капитан сентверов Рэст пришел к заключению, что профессор Грен умер от серенция. Но было ли здесь самоубийство? Ведь даже небольшая концентрация этого яда дает цвет жидкости совершенно идентичный с обычным лимонадом.

Первой о смерти профессора узнала лаборантка Рола.

— Вы здесь работаете, энни? — спросил ее капитан.

— Да… Профессор Грен — мой начальник.

— Почему сегодня задержались на работе?

Оказывается, не успела закончить анализы. В лаборатории остались лишь она и профессор. Правда, в начале шестого к мужу ненадолго забегала эрси Рума Грен… Нет, нет, она одевается вполне современно, и Рола никогда не видела ее в голубом костюме. Человека в голубой одежде ей давно встречать не приходилось… Да, выстрелы она слышала, но стреляли уже после того, как эрси Рума ушла.

Рола отвечала сбивчиво, пугливо косясь на крутящиеся диски магнитофона. Сентвер дал ей стакан воды.

— Давно работаете с профессором Греном?

— Шестой год, эрт капитан.

— Что можете сказать о нем?

Рола преобразилась: о профессоре она говорила как о великом ученом, беззаветно преданном науке, говорила о его открытиях, об отношении к подчиненным. Сентвер осторожно перебил ее:

— Не замечали ли вы перемены в его поведении: например, возбуждения, удрученности?

— Не знаю… — Рола в замешательстве теребила платок. — В последнее время у него, кажется, были какие-то неприятности.

— На работе?

— Нет. Скорее из-за жены. А может быть, я ошибаюсь. О друзьях и близких знакомых профессора Рола ничего не знала. Правда, несколько раз она видела эрта Грена на набережной с каким-то стариком — высоким и, видимо, очень рассеянным. Имя его то ли Рос, то ли Рыс. Говорят, они вместе проводили последний отпуск, — вроде в Дельме, — однако пробыли там всего четыре дня. Профессор Грен вернулся в институт, как ей показалось, расстроенным и подавленным.

— Когда это было?

— Недавно. Неделю назад.

— Любопытно. — Рэст покрутил карандаш. — Значит, в один из четырех дней отпуска с профессором произошло нечто непредвиденное, что явилось причиной его подавленного состояния. Я вас правильно понял, энни Рола?

Рэст задал ей еще несколько вопросов, проводил до двери и пригласил Нолиса, который в тот злополучный час почему-то оказался в лаборатории. Нолис отвечал сентверу уверенно. Он работает в этом же институте в столярном цехе. Энни Рола его невеста. Приходил к ней, чтобы порадовать билетами на премьеру нового фильма. Выстрелов он не слышал, но слышал крик энни Ролы и тотчас поспешил к ней на помощь. Она лежала без движения перед раскрытой дверью в кабинет профессора. Пока Нолис приводил энни в сознание, появились сентверы и задержали его. Встретил ли он перед зданием лаборатории человека в голубом костюме? Да, встретил. Нолису даже показалось, что он вышел прямо из стены здания.

— Ну-ну, не будем фантазировать, — сказал сентвер. — Раньше вы не встречали его?

— Нет.

— Как он выглядел?

— Как выглядел… — Нолис наморщил лоб. — Вроде вот лицо у него странное, как маска. Неживое, в общем.