Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 1

• Название: Прикамская попытка – 1
• Автор: Виктор Зайцев
• Жанр: Альтернативная история

---

Мысленно просматривал карту России и Северной Америки, я выбирал свободные территории, не захваченные европейскими странами. Никогда не считал себя знатоком истории, но романы Майн Рида, Луиса Лямура, Купера и прочая приключенческая литература всегда мне нравились. По ним и вспоминал примерные границы освоенных земель в Северной Америке, постепенно приходя к выводу вполне возможного переселения на побережье Калифорнии. Там уже должен стоять Форт-Росс, если нет, выстроим сами, уйду на восток от него, туда, где откроют первые месторождения золота. С помощью ребят организуем прииск, выстроим заводик оружейный, власти там никакой, одни дикие индейцы. Пяти лет спокойного развития нам вполне хватит, чтобы наработать достаточный запас оружия и боеприпасов, добыть золота, прибыть на каком-нибудь кораблике в Санкт-Петербург и подарить пару тонн благородного металла императрице. От таких перспектив захватывало дух, но, увы, все они не выдерживали даже моей собственной критики.

Какая Калифорния, как туда попадёшь? Даже, если попадёшь и выживешь, если найдёшь золото и наработаешь оружие, как приплывёшь в столицу? Где там, в диких краях, найдётся сумасшедший капитан, что возьмётся отвезти вооружённую до зубов банду в Европу, да ещё в Санкт-Петербург? Там и испанские поселения захирели в своё время, из-за редкого сообщения с метрополией. Америка же пришла на западное побережье по суше, вернее, придёт, лет через семьдесят, к знаменитой золотой лихорадке сорок восьмого года. Сейчас, поди, к западному побережью материка не больше десятка кораблей в год прибывают, и никакой гарантии, что они смогут добраться до Европы, нет. Скорее, наоборот, там плавают небольшие торговые шхуны, вдоль всего западного побережья, закреплённого за Испанией, они русских точно не возьмут. Грустно становилось от безвыходности и запертости в центре освоенной России, в любую сторону до границы больше тысячи вёрст.

Хотя, на юг, возможно, меньше, но, туда я не собирался ни в коем случае, до похода Скобелева, завоевавшего Среднюю Азию, ещё сто лет. Туда надо двигаться настоящей армии, с пушками и пулемётами, проводниками и подробными картами колодцев и селений. Хотя, жить там мне всегда нравилось, ещё при советской власти побывал во всех бывших среднеазиатских республиках. Возможно, даже, нам бы удалось захватить какую-нибудь долину и укрепиться на перевалах. Но, никакой перспективы, кроме выживания в чреде постоянных набегов соседей, Средняя Азия не давала. Западное и юго-западное направление отдавали нас в руки центрального правительства ещё быстрее, чем сейчас. Там число завистников и доносчиков будет на порядок выше.

Север меня не прельщал в силу трудных условий жизни и полярной ночи, её я переношу очень плохо, была возможность убедиться. Неужели не найдётся выхода из «цепких лап самодержавия»? Неужели придётся приспосабливаться, прятаться от чиновников, ездить в столицу с взятками? Лет двадцать назад, я не раздумываясь, так и поступил бы. Сейчас, ближе к сорока годам, становилось противно унижаться, заводить полезные знакомства, посещать неприятных тебе людей, но полезных для дела. Да и мои унижения ничего не дадут для нашего общего дела, встряхнуть Россию, придать ей дополнительный импульс развития. Сейчас, в золотую екатерининскую эпоху, страна развивается достаточно быстро. А, с выходом к Чёрному морю, что случится в ближайшие годы, огромные богатства донецкого и курского железно-угольных бассейнов вполне могут стать необходимой площадкой для наших планов. То есть, через восемь-десять лет, мы должны иметь необходимый капитал, мастеров и авторитет, чтобы первыми освоить богатейшие европейские месторождения железа и угля.

Придётся ради этого унижаться и прятаться, пришёл я к неутешительному выводу. Игра стоит свеч. Я продолжал тренировать вогульских воинов и встречаться с раскольниками, оставив стратегические планы на будущее. Как говорится, ты сначала доживи до подавления пугачевского восстания. Воздух той весной буквально пропах запахом перемен, даже вогульские старейшины вели себя подозрительно щедро. Не успел стаять снег, как в гостевой дом стали прибывать посланцы вогульских родов с мехами, в качестве оплаты за уже полученные двадцать два ружья и полностью изведённые боеприпасы. Шкур соболя, куницы, песца и других набралось достаточно, чтобы окупить двадцать два ружья, переданные первым вогульским ученикам. Более того, при реализации мехов в столице через приказчиков Лушникова, вырученных денег, хватит на сотню ружей. Когда я заверил своих ребят, что ружья будут, даже самые молчаливые и старшие воины радостно заулыбались, не сумев скрыть облегчения. Однако, наступила весна, а, запасы патронов практически иссякли. Выбора не было, я решил возвращаться в Таракановку, хотя бы, за боеприпасами, там определюсь, снова возвращаться на север или идти в Сибирь..

На последних волнах половодья мы отправились вниз по реке Чусовой, затем по Каме домой. Сто семьдесят шесть вогульских воинов с двадцатью двумя ружьями сопровождали нас на своих челнах. Чтобы не вызывать преждевременного ажиотажа, все ружья были завёрнуты в берестяные чехлы, вырезанные владельцами, и уложены на дно лодок. Мутная вода несла по рекам весенний мусор, который обгоняли наши гребцы, стремившиеся в Таракановку, пожалуй, сильнее, чем мы с Валей. Последние дни она пребывала в рассеянной задумчивости, вызывая реальные подозрения в беременности. Я мысленно обдумывал свои действия на родине. Валентину без всяких возражений отправлю к матери в деревню, не дело беременной жене прятаться в лесах. Староверские гонцы сообщили мне, что тестю удалось сохранить завод работающим, помогли заступники из сарапульских раскольников. Потому возвращались мы не на пустое место, я надеялся укрыться в лесу, отправив Егора с Пахомом на разведку.

Как жаль, что нет с нами Палыча, часто вспоминал я, не сомневаясь, что он давно примкнул к восставшим казакам Пугачева. Беспокоила меня его маскировка, чтобы в будущем никто не мог признать его бунтовщиком. С другой стороны, Иван не зря воевал почти все девяностые годы, не мне его учить, как себя вести на войне. Остатки половодья несли нас домой не хуже доброго катера, не обошлось, правда, без нескольких купаний и одного пробитого челна. К счастью, никто не пострадал, и все вещи сохранились, хотя трижды приходилось останавливать весь караван, пока невольные купальщики переоденутся в сухую одежду. Прибрежные селения мы проплывали без остановок, стараясь прижаться к дальнему берегу. Учитывая, что Кама была заполнена плывшими обломками деревьев и прочим мусором, никто из любопытных рыбаков не смог до нас добраться, вернее, никто не пытался. Все провожали нас подозрительными взглядами, но, я надеялся, что особой паники мы не подняли.

От деревни Бабки мы пошли в Таракановку пешком, опасаясь приближаться к знакомым местам по реке, где нас легко заметят. Однако, мы поспешили, завязнув в непросохшей тайге. В результате, последние сорок вёрст до родного завода дались нам исключительно тяжело. Лишь вечером второго дня пути Егор с Пахомом отправились к моему тестю на свидание. Мы к этому времени раскладывали костры и устанавливали палатки, не забыв об охране. Наши новобранцы в плаванье показали себя исключительно с лучшей стороны, мои приказы и указания командиров, не подвергались какому-либо обсуждению. Чтобы избежать родственных отношений в отрядах, я перетасовал отделения и командиров, позаботившись, чтобы в подчинение моим сержантам не попал ни один родственник. Сделал это, едва мы покинули свои тренировочные лагеря, затем, всю неделю пути пристально наблюдал за поведением своего войска.

В целом, поведение воинов меня устраивало, хотя не обошлось без нескольких конфликтов, когда мне приходилось вмешиваться. До рукоприкладства не доходило, хватало устных вливаний, на них реагировали вполне адекватно. Я уже упоминал, что люди восемнадцатого века гораздо проще выполняли приказы, без излишних разглагольствований. Главное, чтобы приказ был чётким, понятным и выполнимым. Именно с этой стороны у нас и появились первые проблемы, мои сержанты и лейтенанты не умели отдавать достаточно конкретные и адекватные приказы. Потому, большую часть плаванья, я занимался с ними, добиваясь чёткого формулирования приказов и внятного их произношения на русском языке. Русским языком владели все вогулы, которых я встречал, разве, что старики не любили говорить на нём. За три месяца ежедневного общения со мной, вогулы достаточно напрактиковались в русских командах, чтобы понимать их с полуслова. Жаль, командиры мои, не всегда чётко подавали команды. Но, как я понимал, это дело наживное, стараясь чаще давать ребятам нетривиальные задания, чтобы думали все — и командиры, и рядовые.

Так и тем вечером, после ужина, два взвода отправились на небольшие манёвры, пары часов до наступления темноты вполне должно было хватить для выполнения задания. Одна группа должна была пройти знакомый мне маршрут, посетив указанные на кроках и схеме места, сделав это, как можно незаметнее. Второй взвод через четверть часа отправлялся их преследовать. В каждом отряде были наблюдатели, командиры третьего и четвёртого взводов. Пятый взвод нёс караульную службу, остальные ребята заслужили отдых. Наметив себе контрольное время три часа утра для проверки караулов, я завалился спать, запретив себе думать о завтрашнем дне. Ничего хорошего я не ждал, но, Валентина завтра непременно отправится к родным, партизанить лучше без жёны, как бы ты её не любил.